Гостя в деревне, Оливер, пожалуй, стал чуть лучше понимать, что такое горцы. Жить в горах – совершенно не то что в городе; нет и нет. Живя в горах, ты воспринимаешь мегатериев, и тупорылых медведей, и саблезубых котов, и тераторнов, и дикий рев в лесу как неотъемлемую часть повседневной жизни. Живя в горах, ты ставишь на окна своего дома железные решетки. Ты ни на миг не теряешь бдительности, особенно в часы покоя; ты неизменно настороже, высматриваешь малейшие признаки угрозы. Час утренних и вечерних сумерек для тебя – время особенно опасное. Ты выезжаешь верхом, вооружившись до зубов, да и в пеших прогулках с оружием не расстаешься; рапира, кинжал, сабля или шпага всегда под рукой; а это значит, что ты и пользоваться ими умеешь. Для жителей гор конь – не просто средство передвижения; зачастую он – единственный шанс выжить; скажем, редкий обитатель долины обгонит быстроногую серую лошадку вроде Далилы мисс Моубрей. (В городе Оливер и вполовину не ценил так свою старую клячу, как радовался сейчас породистой гнедой кобылке здесь, на лесной тропе среди гор.)
А главное – все это ты принимаешь с той же поразительной невозмутимостью, с какой кучер наемного экипажа прокладывает себе путь по дороге, запруженной городским транспортом.
Так что Оливер постепенно постигал, что такое жизнь в горах на самом деле. Молодой человек уже уразумел, что при всем роскошном, невероятном великолепии здешних пейзажей – именно так воспринял он горы в день своего приезда и не разочаровался в них до сих пор – эти ландшафты таят в себе угрозу, таят опасность, столь же неразличимую для неискушенного взгляда, как и ревущий хищник в лесах выше по склону. Возможно, думал про себя Оливер, риск – это цена, которой оплачена красота.
Всадники поскакали дальше по заброшенному мастодонтьему тракту, через Мрачный лес, дав изрядного крюка – к Клюквенным угодьям, и со временем поднялись на холм, с вершины которого открывался вид на прелестный городок Джей. Вдалеке лежал Шильстон-Апкот, а еще дальше затаилась усадьба, взирающая на них издалека огромным круглым глазом. Здесь, на возвышенности, они и услышали, как дождь наконец-то забарабанил по земле и листьям, и поежились от холода, чувствуя, как со шляп их срываются прозрачные капли. Капитан сообщил своим спутникам, что барометр в «Пиках» предсказал недолгую летнюю грозу и что уже сейчас его верный плювиометр исправно замеряет количество осадков.
Всадники укрылись под соснами, пережидая ливень. Малыш Забавник, который дождя терпеть не мог, опрометью бросился к ногам Медника; Марк подхватил пса с земли и затолкал его в кожаную седельную сумку. Там терьерчик и устроился, уютно, точно слива в кожице, глядя на холодный и мокрый мир из-под откидного клапана.
Вот теперь джентльменам и мисс Моубрей представился шанс подробнее узнать о геологических и минералогических гипотезах капитана Хоя. Капитан как убежденный плутонист считал, что вся долина, от Талботских пиков на западе до границы далеких лесов на востоке, возникла в результате вулканической деятельности. В качестве одного из доказательств он сослался на ближайшее месторождение черного базальта – камня, что встречается по всей долине наряду с характерным синевато-пурпурным талботширским гранитом. Изучив такого рода месторождения и попутный сыпучий материал, объяснял капитан, внимательный наблюдатель в силах составить вполне ясное представление о сути процессов, в результате которых эти породы образовались. О да, конечно, разумеется, по большей части это только гипотеза, и гипотеза по большей части его собственная; но, проклятие, есть ведь и другие люди, люди того же склада, что придерживаются сходного мнения. И капитан принялся со вкусом цитировать бессчетные научные тома, целые абзацы, которых никто не понимал, кроме разве самого капитана да, может статься, малыша Забавника: песика завораживал гулкий, под стать контрабасу, голос, так что любопытный терьерчик жадно ловил каждое слово.
Капитан указал на то, что месторождение черного базальта как две капли воды похоже на скалы вдоль озерных берегов или на пещеры, испещрившие южный склон Скайлингденского мыса. А еще более примечательны черные, похожие на сироп воды самого Одинокого озера: цвет их объясняется тем, что воды заполняют глубокий вулканический кратер, а также растворенными в них примесями и взвесью. Все вместе взятое – наличие базальта, обсидиана и вулканических шлаков и тому подобных отложений в долине – свидетельствует о некогда происходившей здесь вулканической деятельности, когда сгустки лавы, выброшенные из жерла, разбросало по окрестности на мили вокруг. Затем центральная часть вулканического конуса обрушилась; подземные инфильтрации и бессчетные годы дождя и снега сформировали озеро, а разломанные стенки огромного вулкана сохранились в виде горных гряд и мысов, обрамляющих долину. Постепенно эти земли вновь оделись зеленью, да так пышно, что густые сосновые и зеленые леса сегодня закрывают большую часть вулканического конуса, пряча под собою следы извержения.
– А как давно произошло это страшное событие, капитан? – полюбопытствовал Оливер. Сквайр и остальные, конечно же, уже успели поведать ему о гипотезе капитана Хоя, так что новостью она для мистера Лэнгли отнюдь не явилась; а теперь ему представилась возможность расспросить самого капитана об отдельных деталях и подробностях.
– О-ох, чертовски трудно сказать, Лэнгли. Готов поручиться, что много веков, много эпох назад, – ответствовал капитан с видом весьма глубокомысленным, причем поля его огромной шляпы свисали до самых очков, закрывая лоб. – То-то скверно нам бы пришлось, кабы не так!
– Звучит утешительно, чему я весьма рад.
– Устрашающее событие, ничего не скажешь; не хотелось бы мне в ту пору находиться в Талботшире! Вулкан был на диво огромен и широк; да что там, просто колоссален! Взорвавшись, он, надо думать, напрочь снес верхушку горы: прямо-таки ни черта не оставил. Фрагменты вулканической породы попадаются и далеко к западу от Талботских пиков, и на востоке до самого Эйлешира. А то, что сохранилось – то, что мы наблюдаем повсюду вокруг себя в форме долины, – весьма примечательное явление, заметьте! – так это останки бывшей горы, ее, так сказать, внутренняя поверхность, причем центральный кратер заполнен по большей части Одиноким озером. Стрелы и кандалы, друзья мои, – воскликнул капитан, возвышая голос, – все мы живем внутри треклятого вулкана!
– Уже не действующего, я надеюсь, – оптимистично заметил Оливер.
Капитан помолчал и погладил усы. Его крохотные глазки-пуговицы задумчиво созерцали мир из-под шляпы.
– Что до веков и эпох, – промолвил он, – здешние пики и кряжи просто-таки изобилуют свидетельствами эрозии геологических формаций. Вот вам еще одно следствие моей гипотезы. Эрозия геологической формации – это процесс, для которого потребны вода, ветер и время: долгие века и эпохи, целая вечность!
– Должно быть, извержение и впрямь оказалось бедствием не из малых! – заметила Мэгс.
– Клянусь душой, милая моя юная леди, суматоха поднялась на всю вселенную! Как адепт естествознания скажу: думается мне, что имела место одна из величайших мировых катастроф естественного характера; не столь, конечно, серьезная, как Разъединение: это – событие совсем иного плана. Но что до того, сколько именно лет прошло с тех пор, как этот вулкан под нами в последний раз извергал серный дым, кто их сочтет? Не я. И никто другой. Видите ли, изучить их как следует у нас возможности нет – я имею в виду скальные породы, стало быть, и геологические формации, – нет ни формулы, ни системы, чтобы вычислить их возраст. Вот вам проблема, да притом пренеприятнейшая, я и сам с ней не первый год воюю. Она меня просто покоя и сна лишает, прямо как вот эта треклятая нога. Утверждать можно лишь вот что: чем глубже пролегает слой или пласт породы, тем он, вероятно, древнее; ибо каждый новый пласт и каждый новый слой образуются поверх предыдущего; логика подсказывает, что верхние слои моложе, а нижние – древнее.
