В Аленде бытует мнение, что ларвезийцы – люди просвещенные, а сурийцы сплошь головорезы, но парень оказался мягкосердечней своих собратьев по оружию, вдобавок его семья почитала Тавше. Во славу Милосердной он перевязал несчастному торговцу руку и позволил ему уйти. Вряд ли он рискнул бы так поступить в присутствии своих товарищей – на это потребовалось бы куда больше смелости, чем для самой страшной рукопашной схватки, – но те, на его счастье, ничего не видели. А китони, у которого даже кошелек не отобрали, подарил своему спасителю тауби: откупился дорогой сердцу вещицей от беды, согласно распространенному в тех краях поверью.

Чтобы талисман не утратил свое тихое волшебство, новый владелец должен или получить его в подарок, или найти, но ни в коем случае не купить, не украсть, не отнять силой.

После войны Кизбур связался с компанией сорвиголов, которые промышляли вылазками в Исшоду – страну в юго-восточной Суринани, разоренную и захваченную волшебным народцем. Время от времени бывает, что на какой-нибудь территории народец обретает великую силу и начинает вовсю куражиться. Жителям тогда только и остается, что собирать свое добро да поскорее уходить из окаянного края. Спустя два-три века праздник для распоясавшейся нечисти закончится, и люди смогут вернуться обратно, а земля там в первые годы будет на диво плодородна, урожаи обильны, к домашней скотине никакая хворь не пристанет.

Есть гипотеза, что мир Сонхи таким образом залечивает раны, нанесенные ему бесцеремонно хозяйничающим человеком: своего рода защитный механизм, неудобный для людей, зато спасительный для природы. Существуют, впрочем, и другие гипотезы, объясняющие сей феномен.

Так или иначе, а в Исшоде сто семьдесят лет тому назад докопались до «черного земляного масла», и вначале местные феодалы продавали его за большие деньги, жили припеваючи, ели-пили на золоте, а после, когда запасы иссякли, начали повсюду рыть – вдруг еще найдется? Не щадили ни травяные пустоши, ни рощи, ни возделанные поля. Вот тогда-то и началось… Нынешние обитатели сурийских кварталов в Ларвезе – это в большинстве потомки беженцев из Исшоды.

В обезлюдевшую страну пробирались охотники за сокровищами и амулетами. Иногда они возвращались назад с ценной добычей, иногда не возвращались, как повезет. Кизбуру не повезло, его растерзали стиги – костяные ящеры о двенадцати лапах, зубастые прыгучие скелеты. У этих тварей ни желудка, ни кишечника, но они насыщаются жизненной силой, разрывая жертву на куски.

Вырезанная из синего камня кошка из далекой озерной страны осталась лежать в луже крови, а потом на высохшей земле. Так и лежала, пока не попалась на глаза исхудалой женщине, которая искала в траве улиток. Луч солнца заставил тауби вспыхнуть спафировой звездочкой, и Мехелат подняла находку.

Людей в Исшоде осталось немного, и жизнь у них была незавидная. Мехелат в свое время не ушла вместе с караваном беженцев, потому что не захотела бросить разбитого параличом мужа. Впрочем, его давно уже не было в живых. Она собирала и варила улиток, ночевала в заброшенных постройках, не задерживаясь подолгу на одном месте. Хеледика предположила, что она, по всей вероятности, была амулетчицей, хотя и необученной, и благодаря этому ей столько времени удавалось прятаться от народца.

Она подобрала маленького Зомара, у которого погибли родители, но через год после этого ее искалечили амуши. По просьбе Мехелат мальчик набрал смертельно ядовитых ягод, выжал сок и дал ей выпить – сама она не смогла бы этого сделать, у нее на руках не осталось ни одного пальца, да и ходить она тоже больше не могла. Перед смертью Мехелат сказала, чтобы он взял себе тауби. Вскоре после этого Зомару сказочно повезло: ему встретился добрый волшебник. Ну, может, почтенный Гелберехт, командированный в Исшоду для сбора интересующих Ложу сведений, и не был человеком большой доброты, зато он разглядел в чумазом мальчишке способного амулетчика и забрал его с собой из этой пропащей страны.

Ведьма впитала обрывки знаний о каждом из прежних владельцев талисмана, как песок впитывает влагу. Ей даже удалось увидеть кое-что из того, что попадалось им на глаза.

Фонтан посреди площади в китонском городе: белокаменный в виде большого гриба, а вокруг хоровод маленьких грибов, из их шляпок бьют журчащие струйки. Искусная резьба, плавные извилистые линии, множество изящных деталей. Дно, видное сквозь подернутую рябью воду, усыпано посеребренной галькой. Жаль, в подробностях не разглядеть – картинка была размытая и затемненная.

Душевные метания Кизбура, который по дороге в Исшоду тайком от остальных съел общий запас вяленого мяса со специями – уж очень аппетит разыгрался, вдобавок это было его любимое кушанье, – а потом убедил товарищей, что они сами все умяли и не заметили, потому что перед тем выпили лишку. Временами он сожалел об этом поступке.

Съедобные улитки, которых собирала Мехелат, и похожие на них несъедобные. Нужно смотреть в оба: если раковина чересчур крупная и отливает желтизной – сущая гадость, всю похлебку испортит. Девушке подумалось, что, попади она в Исшоду без припасов, наверняка сумеет прокормиться благодаря этой полезной информации.

Угрюмые чувства Зомара, который смотрит вслед проскользнувшей мимо Хеледике: она ему нравится, и в то же время он знает, что песчаные ведьмы состоят в отдаленном родстве с песчанницами – разновидностью опасного для людей олосохарского народца.

Песчанницы выглядят как дивно прекрасные девушки – грациозные, гибкие, опьяняюще прелестные, их роскошные волосы золотятся на солнце, а при свете луны мерцают, словно серебристый шелк. Они танцуют нагие на барханах, заманивая путешественников на погибель. Бывает, что они вступают со своей добычей в плотскую связь, и потом у них рождаются дочери – такие же песчанницы, как они сами. В давние времена с ними водил знакомство Тейзург, и его потомство принадлежало к человеческой расе, хотя и с примесью нетипичного для людей волшебства, – так и появилось в Олосохаре малочисленное, но могущественное племя песчаных ведьм, у которых магические способности передаются по женской линии.

Зомар жестоко ненавидел волшебный народец. Весь, без исключения. Хеледика слышала о том, что амулетчик Гелберехт без колебаний может прикончить безобидного чворка или флирию – просто потому, что «они тоже». К песчаным ведьмам, отродью песчанниц, он относился настороженно. Вернее сказать, с неприязнью. И угораздило же его влюбиться в юную олосохарскую ведьму, которую привез в Аленду Суно Орвехт! То ли насмешка Госпожи Вероятностей, то ли очередное испытание. Он привык держать под контролем проявления своих эмоций и о Хеледике ничего дурного не слышал, но противоречивые устремления раздирали его на части.

Ненароком заглянув к нему в душу – она ничего такого не хотела, дремлющая синяя кошка сама раскрыла перед ней свою копилку впечатлений, – девушка словно очутилась в крепости с угрюмо нависающими башнями и мрачными закоулками, частично разоренной, готовой к бою, плохо приспособленной для жизни.

Хеледика ему сочувствовала, но на сближение с ним не пошла бы. Ей хватало своих собственных закоулков и разбитых мостов. В то же время ей очень хотелось, чтобы Зомара поскорее вызволили: вдруг ему без конца снится то, что он пережил в Исшоде?

Когда он проснется, она вернет ему тауби. С объяснениями, почему песчаной ведьме нельзя владеть таким подарком. Мол, будем считать, что талисман находился у нее на хранении. Может, еще добавит, что песчаные ведьмы и песчанницы – вовсе не одно и то же… Впрочем, об этом Зомар и сам наверняка знает, но одно дело – знания, полученные в школе амулетчиков, и совсем другое – мороки прошлого.

Хеледика вместе с другими прохожими отступила к стене, пропуская старинную карету, увешанную гирляндами продырявленных монеток. Громоздкий экипаж тащился медленно, с перезвоном и скрипом, и выглядел обшарпанным, несмотря на выставленное напоказ богатство.

Свет фонарей играл в леденцах, изображающих солнце: торговцы держали их целыми букетами и предлагали всем желающим. А впереди мерцали цветные вспышки, слышались залихватские возгласы, бесновалась скрипка – туда Хеледика и направилась.