Нетерпеливый толчок: пассажир рвался наружу. Суно еще не успел поставить корзину на пол, когда тот выпрыгнул и стремглав ринулся по коридору в сторону кухни.

– Жрать побежал… Какие ему мыши, когда вокруг столько харчей!

– Да он и так раскормленный, видали?

– Такой своего не упустит!

«Надеюсь, что не упустит», – мысленно добавил Орвехт.

Весь взмок, пока тащил корзину, и вовсе не потому, что ноша была тяжела. Вдоль позвоночника стекла струйка холодного пота. Впрочем, он знал, что тоже останется. И мог бы унести ноги, да не сможет.

«Шеро, здесь «мясорубка». И рыжий здесь».

Короткая заминка, потом пришла ответная мыслевесть:

«Пока ничего не предпринимать. Боевая готовность».

Если начать эвакуацию до того, как перехватчик настигнет посланца Ктармы, тот смекнет, в чем дело, и сразу же приведет в действие смертоносное заклятье. Так что ждать и бездействовать. Суно подозревал, что он сейчас бледнее покойника. Хорошо, что в тускло освещенном коридоре не очень-то разглядишь, у кого какой цвет лица.

В случае успеха ужасатели одним махом уничтожат нескольких архимагов (положим, этим они скорее уж окажут Ларвезе услугу), Шеро Крелдона, который потихоньку прибирает к рукам все больше власти (а вот это уже будет существенный урон), первого амулетчика Ложи (тоже серьезная потеря, каким бы угробцем тот ни был)… Выигрыш для Ктармы и Овдабы предполагается нешуточный. Безусловно, по такому случаю с «мясорубкой» расстарались – накроет целый квартал, чтобы наверняка.

Из кухонного проема тянуло запахами еды, там что-то звякало, булькало, влажно шлепало, но характер доносившейся оттуда людской разноголосицы позволял сделать вывод, что ничего из ряда вон там не происходит.

– Кота здесь не видели? – справился Орвехт у выглянувшей в коридор распаренной женщины в запачканном мукой переднике. – Его принесли, чтобы в номерах мышей ловил, а он сразу к вам сиганул.

Та осоловело помотала головой, вдохнула, как утопающая, коридорный воздух и нырнула обратно в пар и чад.

– А он и побежал наверх к номерам! – звонко выпалил поваренок, высунувшийся на смену женщине. – Знатный котяра, побольше поросенка будет!

Маг направился в конец коридора, к лестнице, устланной белой ковровой дорожкой с алой каймой, да еще усыпанной пшеничными зернами, конфетти и цветочными лепестками. Здесь было темновато, но рядом находилась еще одна дверь в зал, где шло веселье, и оттуда падал свет.

У начала лестницы он остановился, пытаясь уловить доносившиеся сверху звуки, и покосился на проем. Что-то в общей картине его насторожило, он сощурился. Движение там, где ничего двигаться не должно. Потолок. Вернее, закопченная деревянная решетка под потолком, с которой свисают лампы, устрашающие маски, отгоняющие злых духов, и полотенца с вышитыми пожеланиями жениху и невесте.

Наверху скользила неясная тень – то замирала, то снова перемещалась. Толком не разглядеть, но Суно понял. Похоже, дела плохи: судя по тому, как перехватчик в кошачьей шкуре кружит по решетке над залом, он никак не может определиться с целью. Видимо, маги Ктармы снабдили смертника путающими заклятьями, которые на близкой дистанции собьют с толку даже видящего восемь из десяти.

Со стороны казалось, будто Орвехт отдыхает в коридоре от галдежа и духоты. У него на лбу блестела испарина, пальцы, спрятанные в рукавах форменной мантии, были напряжены и слегка скрючены, однако лицо выглядело безмятежным. Он всегда полагал, что одна из наихудших в этой жизни вещей – бездействовать и ждать, зная, что решение проблемы зависит не от тебя, и сейчас он находился именно в такой ситуации.

Лишь одно гипотетическое утешение: он решил, что, если его жизнь в следующий момент оборвется, в серых пределах Акетиса он найдет ту, простите уж, коллеги, паскуду, которая явилась в «Золотой подсолнух» с «мясорубкой», и запихнет в глотку этой паскуде ее же собственные призрачные потроха.

Эта отдающая безумием мысль помогала ему сохранять самообладание, но из-за нее он едва не упустил тот миг, когда события сорвались с мертвой точки, словно выпущенный арбалетный болт.

Тень, блуждавшая по ту сторону потолочной решетки над головами у пирующих, протиснулась через ячейку и атакующим зверем рухнула вниз – кому-то на голову.

Раздался визг. За ним последовали другие вопли, ругань, грохот падающих стульев – гости вскакивали с мест, чтобы рассмотреть, что происходит. За полсекунды до начала этой сумятицы Орвехт на магическом уровне ощутил, как рванулась наружу из своего вместилища слепая разрушительная сила, которая все раздерет на куски, раздробит, раздавит, перемелет… Рванулась – и напоролась на кошачьи когти.

Суно вклинился в толпу и успел как раз вовремя, чтобы отпихнуть господина, замахнувшегося табуретом, выбить столовый нож у другого доброхота и посредством заклинания расколоть кувшин в руках у женщины, которая собиралась окатить морсом взбесившегося зверя. Все эти достойные люди не мешкая бросились на помощь, вот только не разобрались они, кому здесь надо помогать.

На полу сбитый с ног человек судорожно дергался и пытался оторвать от себя злобно урчащего дикого кота.

– Все назад! – рявкнул Орвехт.

«Боевая тревога! Перехватчику не мешать! Все в круг! Те, кого назову дальше, – эвакуируйте людей и организуйте охрану…»

Мыслевесть от Крелдона услышали только волшебники, которые уже ощутили присутствие сработавшей «мясорубки»: маги – за счет своей способности к восприятию сверхъестественного, амулетчики – благодаря предупреждающим сигналам артефактов. Остальная публика не понимала, в чем дело, и тут произошло нечто вконец необъяснимое и пугающее: картинка в мгновение ока поменялась – на полу сцепились уже не человек и кот, а два человека. Один чернявый с расцарапанным в кровь лицом, другой рыжий.

– Демон! – выпалил кто-то из очевидцев, и люди разом отпрянули, бросились вон из зала, в дверях возникла давка.

Шеро Крелдон пробился через толпу и встал напротив Орвехта, по другую сторону от дерущихся. Перехватчик еле справлялся с той смертоносной мощью, которая била фонтаном из своего носителя, словно кровь из вспоротой артерии. Если собственных ресурсов рыжего на это не хватит, остатки «ведьминой мясорубки» превратят в груду щебня весь «Золотой подсолнух», а может, и окрестным домам достанется.

Подоспело еще несколько магов и амулетчиков, образовался круг. Если Хантре Кайдо обессилеет раньше, чем разделается с противостоящей ему дрянью, они удержат ее в этих границах. Постараются удержать.

Между двумя немолодыми мужчинами втиснулась Хеледика.

– Уходи, – сердито бросил Шеро.

Не послушалась. Ее глаза мерцали, словно пара опалов в лунном свете, а волосы, перед тем торопливо расплетенные, струились и колыхались, напоминая массу светлых водорослей, колеблемую течением: занятая ворожбой песчаная ведьма – красивое зрелище.

Дирвен тоже присоединился. Физиономия до того бледная, что отчетливо проступили все веснушки, губы сжаты: первый амулетчик Ложи не драпанет от опасности, пока другие стоят на переднем рубеже. Он ведь первый и лучший! К тому же здесь Сонтобия Кориц, и сейчас он защищает в том числе ее. Суно слышал, как он крикнул:

– Глодия, маму уведи!

К чести Глодии, та не бросила свою новоиспеченную свекровь, которая после трехлетнего пребывания у пшоров так и осталась несколько заторможенной. Схватила ее за руку и потащила вон из зала, другой рукой подобрав свои пышные парчовые юбки.

Если Хантре Кайдо в этот раз не справится, удержит их круг всеядную смерть – или?..

Рыжий справился. Покончив с «мясорубкой», он коротко, без замаха, съездил кулаком по зубам своему противнику.

– Получи, сука!

– Коллега Кайдо, помилосердствуйте! – увещевательно произнес Крелдон после второго удара. – Мне с ним еще на допросах работать!

Орвехт и еще один маг подхватили рыжего, оттащили в сторону, усадили на стул. Он не сопротивлялся. Похоже, находился на грани обморока. Щеки ввалились, по лицу разлилась землистая бледность. Сил у него совсем не осталось, израсходовал без остатка.