Тем же вечером «маркиз Лайгерум» и трое магов-батраков тайком уехали из Ноден Го в щегольском лакированном экипаже Чавдо. Управляющий решил, что они сбежали, не выдержав тяжких трудов, и порадовался своей выгоде: чтобы довести дело до конца, придется еще кого-то нанимать, но за оставшуюся половину работы можно и заплатить вполовину от обычного. Так что никакого скандала, тишь да гладь. Чавдо Мулмонг возблагодарил за это Ланки и пожертвовал некоторую сумму в его храм в портовом городе Тьянбедо.

Здешние приморские кварталы выглядели так, будто их не люди строили, а лепил из чего придется подводный народец – ну, а после море отступило, и горожане заняли опустевшее жилье. Ветхие стены из ракушечника местами крошились и осыпались, их латали облезлыми досками, найденными в полосе прилива. Иные дома вместо черепицы были покрыты заскорузлыми изжелта-серыми пластами, вырезанными из шкуры львиного кита. Вдобавок улицы были извилисты, постройки теснились беспорядочно, там и тут пестрело сохнущее белье, издали напоминая стайки разноцветных рыбешек. На крышах раскорячились высушенные коралловые кусты – амулеты, которые, как считается, могут уберечь дом от удара волны Ниато. Пахло сушеными водорослями, смолой и гниющими на солнце рыбьими потрохами.

Над окрестными строениями рифом вздымался храм Хозяина Океана, украшенный раковинами, заржавелыми якорями, черепами утонувших мореплавателей – это для них почиталось за честь, клешнями гигантских крабов и скелетами несусветных глубоководных тварей. По сторонам от него стояло три храма поменьше: один был посвящен Таннут, Госпоже Пучины, другой Ниато, Госпоже Бурь, а третий всем остальным дочкам Морского Владыки, сколько их есть.

В дебрях Тьянбедо Чавдо Мулмонг преобразился. Уже не преисполненный вальяжного достоинства аристократ, а скорее торговец средней руки. Деловитый, расторопный, улыбчивый, на лбу написано: «Мы люди не гордые». Куду, Вабито и Монфу поспевали за ним в здешней толчее, словно трое провинциальных школяров за бывалым дядюшкой.

В самой путанице закоулков располагалось обшарпанное заведение с темным прямоугольником вывески. Ни рисунка, ни надписи. Словно над дверью приколотили найденную на помойке гнилую доску, просто чтоб обозначить: здесь находится то самое, о чем и так все знают, – или, может, каждый раз что-то другое, но пользующееся спросом в приморских трущобах.

Когда они туда пришли, Тьянбедо уже окутали душные сумерки, благоухающие жареными кальмарами и сиянским розовым вьюном. Казалось, будто город накрыло приливом, даже удивительно, что по улицам не плавают рыбы… Хотя, может, их час еще не настал – осторожничают, дожидаются полной темноты?..

Внутри соты комнатушек и коридорчиков, освещенных тусклыми масляными лампами. Дым с ароматом благовоний. Ощущение опасности. Слабый запах крови.

Лорма ждала их в полумраке, позволявшем разглядеть только блеск ее волос, уложенных в замысловатую прическу, да богатые переливы шелков. Лицо скрывала кружевная маска, украшенная жемчугом, кисти рук спрятаны в рукавах.

– Мы должны поспешить в Аленду, – начала она без обиняков. – Мне удалось ослепить эту гнусную тварь, но чары постепенно ослабнут, и он снова начнет видеть. Вы нашли то, что нужно, теперь нельзя терять время.

– Какую тварь? – спросил Вабито.

– Убийцу Хальнора, – сказала, словно выплюнула, вурвана.

– Так его опять убили? – слегка удивился Куду, в то же время прикидывая, хорошо им с этого будет или плохо. По всему выходило, что хорошо: Тейзург, можно надеяться, начнет мстить за Хальнора новой жертве и про них в ближайшее время не вспомнит.

Пронизывающий взгляд Лормы заставил мага оцепенеть.

– Я говорю о нем самом, – пояснила она холодно. – Об этой гнусной дряни, о Хальноре Проклятом, как его называли в свое время в Сонхи. Он еще не такого проклятия заслужил! Он убил самое дорогое для меня существо. Безвозвратно убил – утащил за Врата Хаоса, туда, где выживают только такие отмороженные твари, как он или Тейзург. От меня оторвали и уничтожили самую лучшую мою часть, этого я никогда не прощу.

Наступила опасная тишина. Никто не смел ее нарушить, только из-за стен доносились отдаленные звуки: голоса, шорканье веника на задворках, перестук копыт.

В безднах Несотворенного Хаоса могут уцелеть только Созидающие, которые способны контролировать его непостижимую субстанцию и лепить из нее в ближайшем радиусе что-нибудь упорядоченное. Кто угодно другой там неминуемо исчезнет, рассеется на частицы, которые перемешаются с мириадами других частиц переменчивой Бесконечности. Поразительно, что Созидающие встречаются даже среди исчадий Хиалы.

– Мы с Чавдо подсунули Тейзургу приманку, мимо которой он пройти не смог, – издав короткий неприятный смешок, продолжила Лорма. – Мавгис, которую вы продали тому глупому старику из Эпава, была зачарована. Вернее сказать, заражена, словно простудой, ослепляющими чарами, предназначенными специально для Хальнора. Сама она о том не знала, иначе не стала бы для него танцевать, чтобы не сослужить мне службу. Песчанницы упрямы и на свой лад хитры, но умом не отличаются. Мавгис не догадалась о своей роли в этом спектакле. А Тейзург, хваленый интриган, для которого все люди игрушки, попался на мой крючок и, разумеется, подсунул Мавгис Хальнору. Пока она танцевала, чары незаметно пристали к нему, и сейчас из него такой же видящий, как из Чавдо неподкупный законник. Я зафрахтовала корабль, мы немедленно отправимся в Ларвезу, найдем Дирвена и отдадим ему Наследие Заввы. А дальше посмотрим, на что наш мальчик способен… Надеюсь, он не обманет моих ожиданий. Скоро в Ларвезе будет новый король – Дирвен Первый.

– Но там же вся Светлейшая Ложа… – с сомнением произнес Монфу. – И Тейзург в придачу! Что сможет Дирвен один против всех, пусть он даже маг-предметник незаурядной силы?

– Очень многое, молодые люди, – огладив бородку, ответил вместо Лормы Чавдо. – Больше, чем вы думаете. Когда он получит Наследие Заввы, его могущество возрастет тысячекратно, и он сможет одним махом взять под контроль все артефакты на обширной территории. При надлежащем влиянии этот молодой человек далеко пойдет, весьма далеко… А сейчас поспешим-ка в порт.

Если б не Зинта, Орвехт не стал бы заниматься такой ерундой. Спихнул бы это дело магам по бытовой части. Но уж больно расстроилась самая прекрасная на свете лекарка из-за этой злополучной уборной, которая находилась возле главных ворот резиденции Светлейшей Ложи и с недавних пор была закрыта на ремонт.

– Суно, это же самое настоящее зложительство, когда бестолковый народ заходит за нарядную мраморную загородку и там гадит, как в последней подворотне! Что же вы ничего с этим поделать не можете, а еще маги! Запаха нет, потому что амулеты, а зараза-то все равно полезет, днем уже припекает, и снег тает. Я вашим говорила, а они твердят: «Примем меры», – и телега так и стоит, где увязла. Сколько еще можно?!

«Ничего удивительного, раз ответственного не назначили», – подумал Орвехт, а вслух сказал:

– Дежурного, что ли, из студентов отрядить, чтобы следил за порядком? Табличка там давно висит, что идет ремонт, и написано, где находится другая ближайшая уборная.

– Вот! Написано! А читать-то в Ларвезе не все умеют, это ж тебе не Молона! Вы над молонскими доброжителями смеетесь, зато в Молоне всех детей бесплатно грамоте учат, а у вас коли денег нет, так и в школу не ходи. Я там одного подловила да застыдила, на табличку показала, а он и говорит, где ж мне это прочесть… К вам сюда и неученые просители ходят, что им табличка, а дверь на замке, вот и делают негожее дело прямо под дверью, если невтерпеж.

– Хм, тогда разве что ограду на время ремонта убрать, не станут же они справлять нужду у всех на виду.

Лекарка посмотрела на него с состраданием.

– Суно, ты нынче совсем не отдыхаешь, а переутомление никому еще на пользу не шло. Зачем же ограду ворочать, если можно в картинках все нарисовать да на нее повесить? На одной картинке пусть будет что-нибудь такое, чтоб даже неграмотному сразу понятно – нет здесь нужного тебе заведения, а на другой пусть будет план, как дойти до ближней уборной.