Пошел снег. Начиналась небольшая поземка. Лейтенант чувствовал, что совсем закоченел, но боялся шевельнуться, чтобы не быть замеченным.

Наконец из-под снега солдаты выкопали небольшое бревно. Сели на него и закурили. Курили тоже долго и о чем-то спорили.

«Идет снег - хорошо, - думал лейтенант, - он запорошит, замаскирует, а то комбинезон на снегу здорово заметен».

Томительно долго тянулось ожидание. Лежать становилось невыносимо. Закоченели не только руки, ноги, - застыло, казалось, все внутри.

Наконец солдаты взвалили бревно на плечи и пошли к деревне.

Но Фомину уже не хотелось вставать. Он уже не чувствовал ни боли, ни жгучего мороза, ни пронизывающего ветра. Мерещился пылающий костер, столовая в родном доме, цветы у окна, мать…

«Неужели замерзаю?» - мелькнуло в голове.

Вдруг он почувствовал какой-то шорох, шуршание, кто-то кашлянул рядом. Он заставил себя поднять голову и обомлел… Рядом человек в валенках, полушубке, лыжи почти касаются его, Фомина.

Быстро выхватил пистолет. Но сильным ударом кто-то вышиб его из закоченевшей руки. От удара помутилось в глазах. В голове коротко, как молния, блеснуло:

«Все равно не дамся…»

…Его спасли от обмораживания. Когда Фомин пришел в себя, ему рассказали, что он ошибся: деревня, [141] возле которой посадил летчик свой поврежденный самолет, была занята нашими войсками, а пушки и автомобили, стоявшие в деревне, были захвачены у фашистов.

* * *

Героизм подлинный, если можно так выразиться - рядовой, повседневный героизм стал в нашей стране традиционным явлением. Он рождался в буднях войны, чаще всего оставаясь незаметным для окружающих. Лишь потом, - после боя, полета, разведки, атаки, когда напряжение несколько ослабевало, обнаруживалось, что рядом с нами, оказывается, жил и работал настоящий герой. Чаще всего это был скромный, малопримечательный на вид человек, в большинстве случаев очень молодой. Говоришь, бывало, с таким, поздравляешь, а он только смущенно усмехается да отнекивается: «Ну, что такого… что я сделал особенного? Все так могут, все так сделали бы на моем месте…» [142]

Вместо заключения

Я шагаю по летному полю того самого аэродрома, с которого взлетали и шли на смертельную схватку с врагом наши боевые воздушные корабли. Я вижу тот же суровый северный лес, иссиня-темный в. зимних сумерках, то же широкое бледное небо со стайками серебристых облаков; я вижу в каждой пяди земли, куда ступает нога, следы недавнего былого.

На аэродроме стоят мощные стреловидные самолеты. Подхожу ближе. Вот передо мною красавица-машина новейшей конструкции, способная летать со скоростью, о которой еще недавно можно было только мечтать, и на такие расстояния, куда не в силах был до сих пор долететь никто.

Человек, по натуре и по профессии не склонный к сентиментальности, я ловлю себя на том, что с какой-то одушевленной нежностью любуюсь этим замечательным самолетом. Мне кажется, что в его стройных скульптурных формах бьется горячий пульс жизни.

Это она, так же как и я, радуется будущему, смелым полетам, славе Родины, гулу двигателей, поющих величие и мощь. Раздвигаются прозрачные дали, впереди - манящие просторы, еще не покоренные советскими летчиками.

Они зовут советскую молодежь к новым победам, к новым авиационным достижениям во славу нашей могущественной Родины.

Примечания

{1} Авиатикой называли авиацию на заре ее развития.

{2}История воздухоплавания и авиации в СССР. Оборонгиз, 1944 г., стр. 443.

{3} Ропаки - отдельные ребристые льдины, торчащие среди относительно ровной поверхности льда.

{4}Специфическое выражение полярников. «Куропатить» - значит оторваться от зимовки без достаточного снаряжения и питания.

{5} Позиционная линия - отрезок прямой, проводимой на карте в результате астрономических наблюдений. Она показывает, что где-то на этой линии находятся наблюдатель. Пересечение двух линий дает местоположение точно.

{6} Малица - полярная меховая одежда.

This file was created

with BookDesigner program

[email protected]

24.09.2015