Сталин не собирался безоглядно нападать на Германию. В этом не было никакой нужды. Войска из внутренних округов подтягивались из того простого соображения, что благоприятные сроки предстоящего вторжения в Англию укладывались в период июль – август. С середины сентября на операции на море и в воздухе могла сказаться неблагоприятная погода. Потому войскам из внутренних округов ставилась задача закончить сосредоточение к 10 июля. Отсюда и июньский приказ штабам особых приграничных округов о выделении фронтовых управлений с выносом их на полевые фронтовые пункты управления, начиная с 19 июня. (Приказ о создании полевых фронтовых командных пунктов был издан 27 мая 1941 г.) Дальше все должны были ждать развития событий на Западе. А как они будут развиваться, не мог знать и Сталин со всей своей самоуверенностью. Нападет ли Гитлер на Англию? Если нет, то выступление Красной Армии, безусловно, отменялось, и тогда заранее составленные планы теряли смысл, а участники их составления переходили в разряд нежелательных свидетелей. Ведь вплоть до 1942 г. существовала бы реальная угроза утечки информации, что могло вспугнуть Гитлера. Отсюда «странные», на первый взгляд, действия Сталина – речь 5 мая перед выпускниками академий с критикой фашизма и вермахта и одновременно жесткое неприятие плана превентивного удара Жукова – Тимошенко – Василевского от 15 мая.

Итак, в превентивном ударе не было необходимости. Спешить было некуда. Расчеты показывали, что британские вооруженные силы существенно усилились по сравнению с 1940 г. Шок прошел, что доказала борьба за господство в воздухе. Во главе страны стоял железный руководитель – У. Черчилль. Этот не из тех, кто сдается. Несомненно, английское побережье за год было укреплено. Ну а мощь английского флота не вызывала сомнений. Выходило, что вермахту предстояла сложная и достаточно долгая, упорная борьба сначала за плацдармы на британском побережье, затем накопление на них сил, прогрызание обороны и только затем победоносное развитие наступления в глубь страны. То есть у Красной Армии времени для приведения своих войск в боевую готовность, включая время для конкретизации планов с учетом складывающийся обстановки, вполне хватило бы. Наступление Красной Армии могло начаться только в одном случае – если вермахт сумеет прорвать оборону английской армии, а лучшие дивизии вермахта уйдут за Ла-Манш.

Задачей Генштаба и наркомата обороны являлась концентрация сил в западных приграничных округах в ожидании развития событий в районе Ла-Манша. А для этого не требовалось возвращать артиллерию с полигонов, рассредоточивать авиацию и проч., не давая Гитлеру ни малейшего повода усомниться в нейтралитете Сталина, дабы не вспугнуть «Морского льва». Отсюда «провокационнобоязнь» и прочие странности, отмеченные, в частности, К.К. Рокоссовским. «Судя по сосредоточению нашей авиации на передовых аэродромах и расположению складов центрального значения в прифронтовой полосе, это походило на подготовку к прыжку вперед, – писал он, – а расположение войск и мероприятия, проводимые в войсках, этому не соответствовали» (13, с. 54. Показательно, что эти строки из рукописи цензура не пропустила в советские издания книги «Солдатский долг»).

Сталин оставил без внимания проект оперативного плана военного руководства Красной Армии от 15 мая 1941 г. исходя из того, что Гитлер не полезет на СССР, оставив нерешенным английский вопрос и повторив, тем самым, фатальную ошибку Наполеона. Сталин считал, что все козыри у него на руках.

Уверенность Сталина в том, что Гитлер ни в коем случае не пойдет на риск войны на два фронта, а будет бежать по коридору, проложенному его политикой, возобладала над массивом противоположных данных и самой практикой. Сталин недооценил смелость фюрера. Ведь не побоялся же Гитлер ударить по Польше, оставив в тылу Францию и Великобританию. Не побоялся открыть малый второй фронт, отдав приказ в апреле 1940 г. о вторжении в Норвегию, несмотря на огромное превосходство британского флота. И с чего бы Гитлеру летом 1941 г. опасаться высадки английской армии в Европе, чьи войска в мае 1941 г. были позорно разбиты на Крите парашютистами, практически не имевшими тяжелого вооружения?

Кремлевский вождь не уяснил несложную в общем-то вещь: Гитлер не мог спокойно вторгаться в Англию, оставляя в тылу Красную Армию. Зато он мог спокойно оставить у себя в тылу Англию с ее маломощной для наступления сухопутной армией и напасть на Советский Союз.

Сталин совершил ошибку. Его ошибка была ошибкой особого рода. Таких ошибок у него было немало, столь же, на первый взгляд, малопонятных. Их корни – в особой «политической философии», исповедуемой диктатором. Еще при жизни Сталина аналитики обратили внимание на его политическую сверхгибкость в сочетании с удивительным догматизмом, доходящим до паранойи, когда свершались странно не умные и не нужные вещи. Например, репрессии 30-х гг. явно вышли за рамки «разумной» чистки от оппонентов, превратившись в мясорубку, в которой гибли нужные и неопасные для режима люди, далекие от «высокой» политики: конструкторы оружия, ведущие специалисты оборонной промышленности, средний командный состав. У Сталина просматривалась тяга к сверхжестким решениям, которая, правда, всегда чередовалась с полосами «либерализма», когда становилось ясно, что дело зашло слишком далеко, под угрозой сам государственный механизм, а значит, надо давать задний ход. Классический случай – сигнал «всем назад!» в статье «Головокружение от успехов» после «дурной» коллективизации зимы 1930 г.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.