Призыв мобилизовать «все силы» не был идеей одного Тухачевского. Еще в 1927 г. в своей книге «Мозг армии» Б.М. Шапошников подробно писал на эту тему: «Не нужно, следовательно, доказывать, что готовиться к такому виду общественных отношений (войне. – Б.Ш.) надо серьезно, с полным напряжением сил и средств всей страны. «Войну нельзя вести, – говорит Бернгарди в своей книге «О войне будущего», – как играют в разбойники или солдатики. Она потребует от всего народа напряжения, длящегося годами, никогда не ослабевающего, если хотят завершить войну победоносно»… Но раз эта драма неотвратима, к ней нужно быть готовым, выступить с полным знанием своей роли, вложить в нее все свое существо, и только тогда можно рассчитывать на успех, на решительную победу, а не на жалкие лавры Версальского договора, расползающегося ныне по всем швам».
Эти умозаключения появились как итог осмысления бескомпромиссной мировой войны 1914–1918 гг., в которой воюющие стороны ставили цели полного разгрома противника без щадящего мирного договора. Тухачевский лишь конкретизировал эти мысли и предложил их реализацию в виде плана. Но может, Шапошников не шел так далеко, как того хотел Тухачевский? Да, это так. Но чья-то непоследовательность не стала для Тухачевского ограничением. Для него вывод «о необходимости напряжения всех сил для победоносного завершения войны» был руководством к действию, а не просто красивой фразой. Поэтому зададимся вопросом: была ли идея создания сверхсильной армии идеей «глупой» силы? Сейчас многие вынесут однозначный вердикт – да! Но это потому, что замысел Тухачевского сорвался не по зависящим от него обстоятельствам. Не по его вине Красная Армия дошла только до Эльбы, а не как минимум до Рейна, к чему у нее были все материальные возможности. Да и вообще, что такое авантюра? Поход Александра Македонского с небольшим войском на завоевание огромной Персидской империи разве не был авантюристичным? А желание отсталых арабских кочевых племен бросить вызов великим державам своего времени: Ирану и Византии? А разве замыслы предводителя никому не известных монгольских племен Чингисхана не были авантюрой? А походы Кортеса и Писарро с несколькими сотнями воинов на завоевание империй ацтеков и инков, способных выставить десятки тысяч воинов?…
Авантюра – это предприятие, закончившееся неудачей, после чего всякий готов объяснить, почему оно было изначально обречено на неудачу. Зато успех воспринимается как историческая данность, а инициаторы авантюры вписываются в анналы истории как выдающиеся деятели. Но чтобы выяснить, авантюристично ли задуманное, надо попробовать. Иного критерия истины, кроме практики, нет.
Тухачевский в своем видении Большой войны исходил из того, что Россия (СССР) впервые в своей истории стала претендовать на глобальное лидерство, и, как оказалось, вполне обоснованно. Лишь в 1980-е годы выродившаяся комбюрократия самолично перерезала горло «красному коню», уступив свое место «красному дракону», но в 1930-м все было по другому. Шел пассионарный разогрев страны, и копившуюся энергию необходимо было на что-то направить.
Что такое пассионарность? Л.Н. Гумилев подобрал поэтичное название к процессу истечения социальной энергии повышенной мощности. Пассионарный – в переводе «страстный». Создавать великие государства, делать великие открытия без этого качества, сопряженного с целеустремленностью и готовностью не останавливаться перед «неодолимыми» препятствиями, невозможно.
Если же подобрать научный термин, то «пассионарность» – это обозначение этноэнергетики, присущей каждому народу. Благодаря ей любой этнос (племя, народ, нация) способен существовать в определенных, в том числе неблагоприятных условиях и добиваться успехов в своем развитии. И чем сильнее энергетика этноса, тем больших успехов он может достигнуть. Но «разогреть» ее, реализовать имеющийся потенциал в состоянии наиболее динамичная часть общества в виде личностей, обладающих повышенной индивидуальной энергетикой. Их-то Гумилев и предложил называть пассионариями. Именно такие люди пришли к власти в октябре 1917 г. Соответственно и цели у них, в отличие от современного состояния национальной энергетики, были иного размаха, нам, живущим в основном по принципу «денег и зрелищ!», малопонятные.
На стадии разогретой пассионарности задача правящего класса состоит в том, чтобы «захватить» как можно больше, на этапе остывания этноэнергетики – удержать накопленное. А когда это не удается, то обеспечить сход с вершин идеологически. Первая стадия – это «бурная молодость», вторая – пенсионный возраст. Проблема пассионарного разогрева – как и на что направлять энергию. С остыванием этноэнергетики она сменяется проблемой роста влияния деградантов, пусть и неосознанно, но целеустремленно понижающих достигнутый «в классический период» уровень. Именно на этом этапе находится современная Россия. В начале 30-х ситуация была принципиально иной – сугубо пассионарной.
В плане Тухачевского был механизм, «драйв», не замеченный историками и публицистами. А именно: построить десятки тысяч танков и самолетов с высокими техническими характеристиками в деревенских кузнях невозможно. Нужно иметь мощную металлургию, способную выдавать высококачественные марки стали, передовое машиностроение, сильную научную мысль, выдающиеся инженерные школы. План Тухачевского создавал спрос на все это, точно так же, как рынок образца 1990-х гг. все это отвергал за ненадобностью. План Тухачевского стал дополнительным «архимедовым рычагом», перевернувшим страну и превратившим СССР спустя 15 лет во вторую державу мира. И этот «рычаг» исправно работал вплоть до 1970-х гг., пока по законам диалектики не превратился в тормоз. (Так же, как гонка за прибылью и построение общества потребления феноменально ускорили развитие капиталистических стран, а теперь – как показал фондовый кризис 2008 г. – превращается в инструмент их разложения, что требует как минимум видоизменения используемого ранее инструментария и целей.) Стоит отметить также, что большая часть постсоветской российской науки сохранилась лишь потому, что так или иначе завязана на ВПК. А полностью его уничтожать, как это сделали с легкой промышленностью, не решились. Поэтому в России «чудом» сохранились авиа– и судостроение, остатки радиоэлектроники, атомная промышленность.
Впервые в своей истории Россия на равных соревновалась в сфере техники с ведущими державами мира. Причем на этот уровень она вышла всего за 10 лет! Более чем впечатляющий результат, если вспомнить долгие, растянутые на десятилетия усилия царей, закончившиеся февралем 1917-го, и нынешнее состояние бесконечно реформируемой России, для которой подобный взлет – несбыточная мечта. Впрочем, и мечты-то такой – «догнать-перегнать» – уже нет.
Причина успеха СССР – постановка и сосредоточение национальных сил на по-настоящему крупных модернизационных проектах наступательного характера. «План Тухачевского» стал частью ускоренной и успешной модернизации страны.
Система была «заточена» под мобилизацию, и «план Тухачевского» соответствовал ей полностью. Эта мобилизованность предопределила то, что никак не укладывалось в умы немецких аналитиков, – превосходство советской промышленности над германской. Такого в истории не было, чтобы Россия в экономической и технологической сфере превзошла великие державы Западной Европы. Не удалось только реализовать вторую часть «плана Тухачевского» – создать по-настоящему сильные вооруженные силы. Сталин, как фактический хозяин государства, в этой сфере провалился. Несмотря на горы оружия, Красная Армия образца лета 1941 г. оказалась на диво слабой. Но задел был, и солидный, что позволило в конечном счете превзойти вермахт, и к 1945 году Красная Армия, как и планировалось, стала лучшей армией мира. Без «плана Тухачевского» выйти на этот уровень в условиях войны и огромных потерь было бы невозможно.
В современной России немало лет говорится про необходимость нового ускоренного развития, внедрения инноваций и пр. А большевики, среди которых людей с высшим образованием было наперечет, без лишних слов приступили к созданию первоклассной материально-технической базы. Были построены не уступающие лучшим тракторным предприятиям мира заводы в Харькове и Сталинграде, самый большой в мире машиностроительный комбинат в Свердловске, быстро создавалась электроэнергетика и т. д. Такое развитие было следствием поставленных крупных, амбициозных целей, которые писатель-фантаст Г. Уэллс в книге «Россия во мгле» отнес к утопическим. Но пассионариям (советским, японским, корейским, сингапурским и т. д.) всегда присущи «фантастические», «авантюристические» цели и «недостижимые» задачи. Этим они и отличаются от обывателей, знающих свое место, которое с краю и в холодке.
