Я киваю. Я тоже улыбаюсь.

Потом мы смеёмся вместе, я уже и не помню, над чем.

Потом мы вдруг замечаем, что идём по школьному коридору и жуём наши пирожки. А они всё не заканчиваются. Словно у меня было не шесть пирожков, а шестьдесят шесть.

Шестьдесят шесть тёти-Дусиных пирожков.

– Что ты сегодня делаешь? – спросила у меня Ира, когда мы вышли из школы.

– Когда? – спросил я.

– Сейчас и потом? – сказала Ира.

– Сейчас? – переспросил я.

– Да! – сказала Ира. – А пошли покачаемся на качелях!

– Где? – спросил я. – На площадке?

– Нет, у моей бабушки, – сказала Ира. – У моей старенькой бабушки в саду! Там чудесные качели!

– У тебя есть бабушка? – удивился я.

Почему-то мне показалось, что у Иры не может быть никакой бабушки, тем более старенькой.

– Есть! – рассмеялась Ира. – У меня очень хорошая бабушка. Она выращивает цветы и сдаёт их в цветочный магазин.

– Здорово! – сказал я. – Конечно!

– Что «конечно»? – не поняла Ира.

– Пошли! – сказал я. – Пошли к твоей бабушке! Я сто лет не качался на качелях!

Бабушки дома не было, и мы сразу побежали в сад.

Я никогда не видел такого сада. Вот это был сад! Из одних только роз!

Белые, розовые, красные, жёлтые, пурпурные розы издавали такой аромат, что у нас закружились головы!

– Ты нюхай, нюхай! – говорила Ира. – Когда я нюхаю бабушкины цветы, мне хочется летать!

Мы взлетали на качелях, всё выше и выше.

Качели были широкие. На таких качелях смогло бы уместиться по две Иры и по два Гоши. Но нам было и так хорошо.

Мы взлетали, взлетали к маленьким белым облакам, которые плыли по синему прохладному сентябрьскому небу.

Мы взлетали…

– Кто тут? – услышали мы. – Кто тут? Кто тут?

– Это мы, бабушка! – закричала Ира, не переставая взлетать к маленьким облачкам.

Какой забавный голос у Ириной бабушки. Как у доброй вороны: хрипловатый и тёплый.

– Ирочка! – обрадовалась бабушка. – А кто второй?

– Это Гоша, бабушка! – закричала Ира. – Гоша!

– Гоша! – обрадовалась бабушка. – Это хорошо! Вместе чайку попьём! Я пирожков напекла! С яблоками!

Как мы захохотали!

Какое счастье! В нашем городе все старушки пекут пирожки с яблочной начинкой!

Вот это жизнь!

– Я люблю пи-рож-ки! – закричала Ира.

– Я люблю пи-рож-ки! – закричал я.

– Я люблю пи-рож-ки! – закричали мы.

А я подумал: «Я люблю…»

И Ира, наверное, тоже…

…После вкусного чая с необыкновенными пирожками, после смешных историй, рассказанных весёлой Ириной бабушкой, когда стемнело, я наконец-то вспомнил и позвонил домой. И долго объяснял маме, что я не попал под машину, и со мной всё в порядке, и где я, и что скоро приду, а уроки сделаю сегодня как миленький и не отложу на завтра.

Ира сказала мне:

– А пошли снова в сад.

И мы пошли в розовый сад.

Мы вдыхали аромат цветов и слушали, как шелестят листья. Как трава шуршит под ногами.

Мы сидели на качелях. Но не раскачивались, а просто сидели. Рядом.

Рядом.

А потом Ира посмотрела на меня.

Наши глаза встретились, и я поцеловал Иру. В уголок рта. И почувствовал носом её гладкую щёку.

– Вот, – сказала Ира…

Она сидела с закрытыми глазами.

А я мчался по улице и задевал прохожих рюкзаком, который не надел, а держал в руке.

– Мама, – сиплю я. – Дай попить…

Мама взяла бюллетень.

У меня ангина. «Острое инфекционное заболевание – воспаление нёбных миндалин, слизистой оболочки зева». Так написано в словаре.

Это меня Баран заразил.

А я – бедную Иру.

Только у неё, слава Богу, температура поменьше. У меня – тридцать девять и пять… Я умираю…

У мамы большие испуганные глаза. Мне её жалко. Вот умру я, и кто у неё останется? Только папа… И телевизор…

– Гошенька, – говорит мама. – Ты полежи, а я пойду в аптеку.

– Иди, – шепчу я.

Или мне только кажется, что я шепчу…

Иногда я сплю или не сплю, или думаю, что сплю, и тогда Д'Артаньян внимательно глядит мне в лицо и сочувственно шевелит усами.

«Как он ими шевелит? – удивляюсь я. – Они же наклеенные?.. Я бы не смог так… шевелить наклеенными усами… А где же Атос, Портос, Арахис?.. А-а-а… Они спасают госпожу Монпансье… Молодцы… Они спасут её, конечно, спасут…»

– Вот это, финтифлюшки!.. – доносится до меня голос.

Очень знакомый голос. Только я никак не могу понять, чей же это голос. И, пока я вспоминаю, голос говорит, наверное, маме, кому же ещё:

– Я её сам собирал… У матери в деревне… Полезная ягода… На стакан воды три ложки варенья…

А тем временем Д'Артаньян укрывает меня своим грубым плащом, но мне почему-то совсем не жарко, а холодно, ах, как холодно!.. Видно, уже наступила зима и папа забыл законопатить окна.

A-а… Папа… Где ты был? Как долго я тебя не видел… Где ты был? Как долго я тебя не слышал…

– Спи, спи, – говорит папа. – Спи…

Зачем ты меня упрашиваешь, папа, я и без того сплю и сплю…

И Ира спит.

И все спят.

И даже Баран.

Всё! Я выздоравливаю! Правда, ещё неделю у меня постельный режим. Но это даже здорово!

Можно валяться и целый день ничего не делать. Только читать и болтать с Ирой по телефону.

А уроки я потом нагоню! Что за проблемы?!

Звонок. Я хватаю телефонную трубку.

Мы уже целых три дня играем с Ирой в Даму и Кавалера.

– Привет, – говорит Дама. – Доброе утро! – Привет, – отвечает Кавалер. – Доброе утро!

– Какая у вас погода? – спрашивает Дама.

– У нас, – отвечает Кавалер, – отличная погода! Дует северо-западный ветер!

– А у нас, – говорит Дама, – дует юго-восточный! Представляете?! И льёт как из ведра!

– А у нас, – говорит Кавалер, – льёт, как из бочки!

– А что вы ели сегодня на завтрак? – спрашивает Дама.

– Мы? – переспрашивает Кавалер. – А вы угадайте!

– Вы ели… поросёнка, фаршированного гоголем-моголем? – отгадывает Дама. – И запивали ромом из тёплого молока?

– Правильно! – радуется Кавалер. – А вы? Что ели вы?

– На первое, – произносит Дама, – мы ели неизвестное блюдо из манной крупы! На второе – ватную булочку, а на третье… Вы не поверите!

– Что же?! – восклицает Кавалер. – Не томите меня!

– На третье… – продолжает Дама. – Вы готовы? Вам не станет дурно от зависти?

– Ну же! Ну! – Кавалер нетерпеливо стучит кулаком по телефону, едва сдерживая смех.

Дело в том, что проигравшим считается тот, кто засмеётся первым.

– Итак, – торжественно произносит Дама. – Слушайте! На третье мне была подана молочная ириска, растворённая в тёплом лимонаде!

Я хохочу. Я проиграл!

– Двенадцать – три в мою пользу! – довольно говорит Ира.

– Это нечестно! – протестую я.

– Что нечестно? – хихикает Ира.

– Всё нечестно! – я пытаюсь обидеться, но у меня не получается.

Мне весело. Мне ужасно нравится такая жизнь.

– А давай, – предлагает Ира, – позвоним! Знаешь кому?

– Кому? – спрашиваю я.

– Никогда не угадаешь! – говорит Ира.

– Поросёнку? – спрашиваю я.

– Не называй её так, – говорит Ира. – У неё же есть имя. А если бы я была толстой?

– Но ты же не толстая! – радуюсь я.