Розамунда все еще сердилась, когда из леса вернулись первые охотники с добычей. Эрик, должно быть, снова выбрал место привала у реки, потому что мужчина нес полдюжины рыбешек. Решительно улыбнувшись, девушка устремилась к нему.

– О, какая замечательная рыба. Отличный улов, сэр, – похвалила она. – Давайте я помогу вам почистить ее?

Мужчина засиял от похвалы Розамунды, но твердо отказался от помощи, убеждая ее, что прекрасно справится один, а ей лучше отдохнуть. Розамунда собиралась поспорить с ним, но в это время из леса появился еще один воин, неся пару кроликов. Решив, что он на вид более покладистый, она поспешила к нему.

Эрик, вернувшись после купания, увидел, что его жена с несчастным видом сидит у костра. Вздохнув, он быстро направился к ней.

Он не забыл о ней, когда отправился освежиться, в реке. Если честно, то он думал о ней все это время. Сидя позади нее в седле весь день, чувствуя ее мягкое тело, ее волосы у своего лица, ему было трудно сосредоточиться на чем-нибудь другом, кроме желания вновь овладеть ею.

Он думал, что такая возможность представится, когда они приедут в Шамбли, но там не оказалось ни одной свободной кровати. Эрик не собирался овладевать молодой женой на полу парадного зала или в лагере, где полно его людей. К сожалению, он не взял с собой палатку в эту поездку. Он был сильно расстроен, застав невесту в объятиях другого, и даже не потрудился собрать самое необходимое для путешествия. Поэтому сейчас он оказался без вещей, которые могли бы сделать путешествие более или менее сносным. А теперь его жене будет далеко не просто перенести этот путь. Да и ему самому было не намного лучше – спать под открытым небом каждую ночь рядом с женой и в окружении солдат.

Поэтому он решил поскорее добраться до Гудхолла. Там он наконец сможет показать молодой жене, что брачное ложе – это не конюшенный сарай и не дыба для пыток. А пока ему придется сдерживать себя. Вот почему он поспешил прежде окунуться в холодную воду и остудить желание, а потом уж заниматься нуждами Розамунды. Увидев ее совершенно расстроенной, он решил, что ей нужно немедленно облегчиться. Иной причины ее несчастья он не мог придумать.

– Пойдем, – тихо сказал он, беря ее за руку и увлекая за собой туда, где их никто не мог увидеть. – Ну вот, пожалуйста.

Розамунда непонимающе посмотрела ему в спину, когда он отвернулся, потом огляделась. Вспомнив о предположении его воина, она быстро поняла, чего Эрик ожидает от нее, но ее обескуражила резкость его манер. Вздохнув, она пожала плечами и решила воспользоваться представившейся возможностью. Однако ей было крайне неловко, потому что хотя он и стоял к ней спиной, но, конечно, слышал каждое ее движение. Вновь подумав, что жизнь в лагере не для нее, она вздохнула и подошла к мужу.

– Вы должны научить меня ездить верхом, милорд.

Эрик резко обернулся, явно удивленный ее требованием. Но Розамунда не заметила этого, увлеченная собственными мыслями. Она решила, что люди Эрика не давали ей ничего делать, потому что считали ее беспомощной. Вероятно, они так думают, потому что она не умеет ездить верхом и их милорду приходится возить ее перед собой, словно ребенка. Сейчас-то она понимала, что вовсе не Ромашка была виновата в том, что она так подпрыгивала на ее спине. Роберт очень хорошо скакал на ее лошади, когда остался без своей, и это показало, что дело было в ней самой. Она двигалась не в такт движению лошади. Теперь Розамунда решила, что, если муж научит ее верховой езде, она докажет этим людям, что вовсе не беспомощна. И тогда они разрешат ей выполнять ее часть работы.

– Я должен, да?

– Ну да. Это полезный навык, милорд, и вашему коню ведь будет легче с одним седоком?

Эрик кивнул, повернулся и направился к лагерю. Только когда они подошли к костру, он наконец сказал:

– Я буду учить тебя завтра, как только рассветет.

– Нет! Не так! О черт! – Натянув поводья, Эрик остановил Ромашку, потом устало прижался лбом к боку лошади, пытаясь справиться с раздражением. Соглашаясь с нелепой затеей научить жену ездить верхом, он думал, что это займет всего несколько минут, самое большее полчаса. К сожалению, Розамунда оказалась полной неумехой. Она упорно болталась на спине лошади, словно мешок, хотя он снова и снова показывал ей, как правильно держаться в седле. Они занимались все утро, и его люди с сомнением смотрели на них, оценивая способности новой хозяйки,

– Милорд, – процедила Розамунда сквозь зубы, – может быть, если бы вы так не кричали…

Окружающие согласно закивали, но Эрик заорал:

– Я не кричу!

При этих словах все как-то странно посмотрели на него. Воины с интересом наблюдали, как новая хозяйка прищурилась, глядя на их лорда так, словно он был какой-то букашкой, заползшей ей под юбку. И они совершенно не удивились, когда она прошипела:

– Очень хорошо. Если вы перестанете «не кричать», то тогда, может…

– Даже не произноси этого! – взорвался Эрик, прерывая ее криком, от которого ее лошадь шарахнулась в сторону.

Розамунда посмотрела на его людей, большинство из которых стояли с кислыми минами на лицах, словно только что съели лимон. Для них тоже было очевидно, что их лорд своим нетерпением заставляет нервничать и жену, и лошадь. Хотя все это было глупо с самого начала, и все до одного знали это. И хозяин словно подтверждал это, закричав:

– Если ты считаешь, что я виноват в твоем неумении…

– Нет, конечно, нет. Но каждый раз, когда вы кричите, вы пугаете Ромашку, она нервничает, я нервничаю, и у нас ничего не получается.

Все вокруг снова закивали, и это укрепило ее решимость.

– Если вы перестанете кричать, то мы тогда…

– Ты говоришь, что это моя вина! – заорал он, выходя из себя, и мужчины вокруг начали вздыхать и качать головами. Ромашка снова вздрогнула, еще больше напрягшись, но Эрик был слишком взбешен, чтобы заметить это. – Да к черту все это! Сама учись! – Швырнув поводья ей в лицо, он повернулся и сердито зашагал прочь.

– Ну и прекрасно. И научусь! – парировала она, сердито дернув поводья.

Ромашка рванулась вперед, обрадовавшись возможности убраться подальше от этого крикуна. Она поскакала к лесу, унося на себе свою хозяйку. Позади внезапно начался переполох – все закричали, спешно вскакивая в седла, чтобы броситься им вдогонку, и это только подстегивало Ромашку.

Стоя спиной к своей упрямой жене, Эрик последним понял, в чем дело. Сначала он недоумевал, когда его люди начали кричать и вскакивать на коней, но, когда они пронеслись мимо него, он оглянулся и увидел хвост Ромашки, исчезающей среди деревьев. Выругавшись, он бросился к своему коню.

Припав к шее кобылы, Розамунда молилась. Ромашка неслась среди деревьев, и ветки царапали Розамунде лицо, били по ногам и рукам. Сначала она была слишком озабочена тем, чтобы просто удержаться, поэтому не сразу вспомнила наставления мужа. Но прошло несколько минут, и она обнаружила, что уже не подскакивает на лошади. Нет, она просто скачет! Скачет! Вот так! Ну, теперь она покажет этому грубияну!

Глубоко вздохнув, Розамунда выпрямилась в седле. Ромашка нашла тропу, и всадница с облегчением поняла, что она действительно научилась держаться в седле и больше не подскакивала при каждом шаге кобылы. К тому же это была настоящая скачка – ветер трепал ей волосы, тропа быстро-быстро убегала из-под копыт лошади. Они почти летели, Никогда в жизни она не чувствовала себя такой живой. Почему аббатиса не научила ее ездить верхом?

Крики за спиной Розамунды наконец привлекли ее внимание, и она обернулась. Мужчины, гнавшиеся за ней, представляли собой поразительную картину. Волосы прилипли к головам от ветра, всадники прижались к гривам лошадей, подстегивая их, но проигрывали гонку. С удивлением и немалой гордостью Розамунда поняла, что Ромашка быстрее их боевых коней. А поскольку она сама вырастила ее, то сочла это в какой-то степени и своей заслугой.

Внезапно засмеявшись, она натянула поводья, безмерно довольная, когда Ромашка, разрядившись во время этой скачки, тут же замедлила шаг. Она все еще смеялась, когда мужчины сгрудились вокруг нее.