Никогда не забудется полет за ранеными бойцами на маленькую партизанскую площадку, обозначенную на карте под № 13. Это было уже в Югославии.

- Я полечу первым, - сказал Еромасов. - Самолеты ни в коем случае не перегружайте. Больше пятнадцати раненых брать на борт запрещаю.

Точно в рассчитанное время транспортный самолет приземлился на площадке в горах.

- Действительно, не посадочная площадка, а какая-то чертова дюжина! - сказал Еромасов. - Отсюда и порожняком взлететь трудно!

Партизанский командир отобрал для отправки пятнадцать раненых. Еромасов посмотрел на печальные лица остающихся и приказал бортмеханику:

- Грузи еще пятерых.

- Вы же приказали…

Командир отряда робко попросил:

- Друже, может, возьмем еще?…

- Вносите десять, но не больше. Самолет надо назад откатить. Каждый метр разбега имеет значение.

Иначе Еромасов поступить не мог: раненых надо было вывезти во что бы то ни стало. А самолет? Послушный воле пилота, он оторвался от земли на самом краю площадки…

Старт на рассвете

Экипажи подготовились к рейсу, самолеты приведены в готовность. Идет последняя репетиция полета. На совещании один за другим встают летчики, штурманы, радисты и докладывают, как они будут действовать на каждом этапе маршрута и в случае аварийных ситуаций. Еще раз уточняются различные технические детали.

- Итак, товарищи, в путь! - отдает команду руководитель перелета П. Ф. Еромасов.

10 июля 1944 года, с рассветом, по асфальтовой дороге к аэродрому помчались автобусы.

В числе тех, кто отправлялся в далекую дорогу, были экипажи летчиков Езерского и Павлова. Мысль [20] о том, что трудное и почетное задание я буду выполнять вместе со своими боевыми товарищами, очень радовала. На чужбине важно быть рядом со старыми, преданными друзьями. Хотелось верить, что невредимыми вернемся домой, - мы знали, что победа близка.

Экипажи самолетов шеренгой вытянулись вдоль выстроенных на аэродроме машин. Звучат слова команды, мы замираем в строю. Перед строем - маршал авиации Ф. А. Астахов. Он пришел проводить нас, сказать напутственное слово.

Стекла самолетов кажутся розовыми, в них отражается диск июльского солнца - оно только что поднялось над горизонтом.

4 часа 45 минут… Последние пожелания, последние рукопожатия.

На рулежной дорожке, обозначенной ради такого торжественного случая красными флажками, десять воздушных кораблей один за другим идут на старт. Вот взмыл в воздух один, за ним другой, третий… Поднялся и я. Прощай, любимый город, прощай, Москва, прощай, Внуково!

Нет, не прощай, а до свидания, Внуково!

У каждого пилота, как и у птиц, есть свои любимые гнезда. Для одних это те аэродромы, где они расправляли крылья и впервые ощущали захватывающую прелесть самостоятельного полета. Для других - те, где они, оказавшись на волоске от гибели, побеждали смерть. Наконец, иные вспоминают с теплотой о местах, где проходили их лучшие - молодые или зрелые годы.

И если бы меня спросили: ну а ваше любимое гнездо? - на такой вопрос отвечу, ни секунды не медля: Внуково.

Как и многим моим товарищам, с которыми предстояло отправиться в далекие страны, Внуково особенно памятно нам. С осени 1941 года это был прифронтовой аэродром.

К началу 1941 года сеть воздушных линий Советского Союза расширилась. Помимо двух действующих аэропортов - Центрального московского на Ходынском поле [21] и пригородного Быкова, - потребовалось создание еще одного, нового. Место для него подобрали вблизи поселка Внуково и построили аэродром с тремя взлетно-посадочными полосами, рулежными дорожками и перроном. Но полеты отсюда начались тогда, когда немецкие фашисты уже находились на дальних подступах к нашей столице. Внуково сразу стало фронтовым аэродромом.

Здесь получали боевые задания прославленные летчики гражданской авиации А. И. Груздин, Г. А. Таран, П. Ф. Еромасов, А. И. Семенков, С. А. Фроловский и другие и уходили в дальние рейды по тылам фашистской Германии, ее сателлитов.

Именно с Внуковского аэродрома выполнялись крупные десантные операции под Вязьмой и Калугой. Отсюда отправляли груженные продовольствием транспортные самолеты в блокированный Ленинград, проложили воздушный мост в Закавказье, доставляли по воздуху газеты и листовки на передовые позиции, а также в оккупированные немцами советские города.

Впервые отсюда поднимались самолеты с противотанковой жидкостью, которую доставляли на передовую против танков Гудериана, рвавшихся к Москве.

На аэродроме Внуково базировались прославленные летчики-истребители дивизии дважды Героя Советского Союза Г. П. Кравченко - защитники неба Москвы, воздушно-десантная часть. Транспортные подразделения выросли в полки, а наша первая авиатранспортная дивизия стала именоваться 10-й гвардейской. В ней выросли двенадцать Героев Советского Союза.

В октябре 1942 года попал во Внуково и я. Неприветливо встретила нас, новичков, подмосковная осень. Холодный, резкий ветер низко гнал над верхушками деревьев рваные, многослойные облака.

По понятиям мирного времени, погода стояла нелетная. Но война изменила прежние представления о летной и нелетной погоде… Теперь жизнь авиагарнизона в любую погоду была предельно загруженной. На самолетах, вернувшихся из района боевых действий, ремонтники быстро заделывали свежие пробоины, техники готовили машины к вылету, механики заправляли баки горючим. По полю беспрерывно двигались люди: возвратившиеся с задания усталой походкой направлялись [22] на отдых, а выспавшиеся, бодрые и подтянутые шли к машинам, чтобы через несколько минут оторваться от земли. Одни тяжелые транспортные корабли Ли-2 взлетали, другие садились.

«Ну вот, - подумалось мне, - теперь и я на фронте!»

Здесь, во Внукове, нас учили боевому опыту. Вот почему аэропорт Внуково особенно дорог моему сердцу. [23]

Глава вторая. Над тремя частями света

Москва - Тегеран

Курс наш - на Баку; летим туда без посадки. В безоблачном небе на высоте двух тысяч метров прерывистая цепочка самолетов. Вылетаем с интервалом в пятнадцать минут и строго соблюдаем дистанцию.

Внизу - города, поселки, лесные массивы, реки, широкие поля - родная земля, истерзанная войной. Во рвах вокруг Сталинграда, разрушенного города-героя, - груды обгорелых танков, бронетранспортеров, орудий, автомашин, самолетов, остовы железнодорожных составов. Сам город выглядит пустынно, кое-где над развалинами домов торчат чудом уцелевшие трубы.

На моем самолете - пассажиры, двадцать один офицер, в том числе начальник штаба нашей авиагруппы полковник А. И. Орищенко и главный инженер, инженер-майор Е. М. Милославский, которые будут работать на базе в Бари. Когда корабль подлетал к району Сталинграда, я решил предупредить об этом офицеров - пусть посмотрят с воздуха на места, где происходило историческое сражение, где Красная Армия нанесла сокрушительный удар гитлеровской [24] военной машине и заставила капитулировать окруженную трехсоттысячную группировку фашистов.

Открываю дверь пассажирской кабины и вижу: все прильнули к окнам - оказывается, многие из них были участниками боев на Волге и с нетерпением ожидали встречи с памятными местами. Конечно, я не произнес ни слова, чтобы не нарушить благоговейной тишины этих минут. И только когда рубежи боевой славы остались за хвостом корабля, проинформировал полковника А. И. Орищенко, как старшего начальника, о ходе полета.

Баку встретил нас нестерпимой жарой, словно хотел показать, какие климатические условия нас ожидают впереди. Пробыли в Баку недолго, заправились и полетели дальше. По желтоватым водам Каспийского моря гуляла зыбь. Дальше лежали Ленкорань, Астра, пограничный пункт…