Всякий раз, когда я поднимаюсь на вершину горы Авала, в памяти всплывает ворох отстрелянных гильз крупнокалиберного пулемета, который стоял здесь во время войны в каменистой засаде. Я видел эти гильзы в 1944 году. Можно себе представить, сколько жизней погубил засевший тут гитлеровец, прежде чем его вышибли с вершины.

В 1961 году я вместе с генерал-лейтенантом Николаем Николаевичем Шкодуновичем возлагал на горе Авала венок на могилу неизвестного солдата. А сейчас пришел сюда, чтобы почтить память Николая Николаевича, так хорошо знакомого мне по совместной борьбе. И он погиб в той же авиакатастрофе.

Белград - Любляна

…Вот и Словения с ее холмами, покрытыми снегом вершинами Юлийских Альп, уютными деревушками и церквами, живописными озерами и быстротекущими реками. Словенцы - признанные альпинисты. В течение одной ночи словенец может пройти расстояние, равное двум суточным армейским нормам. Противника это часто сбивало с толку, трудно было поверить, что перед ним те же самые партизаны, которые накануне находились далеко отсюда.

Смотрю в иллюминатор и стремлюсь воспроизвести в памяти площадки, на которых приходилось садиться. Всматриваюсь в карту. По названиям можно предугадать ландшафт и природные условия. Горенско - горы; Доленско - долины; в Сухую Крайну лучше не ходить без воды… По нашим масштабам - области небольшие, но разница между жителями заметна во всем: в одежде, внешности, характере. Общее для всех словенцев - патриотизм, исключительное трудолюбие и организованность. [164] Поэтому здесь и партизанское движение было организовано хорошо.

Исторически уж так сложилось, что югославы воспевают горы как вернейших союзников. Они укрывали народных мстителей от преследователей, спасали от зноя, утоляли жажду водой своих источников. Для отдыха партизаны находят здесь постель из свежескошенного сена с изголовьем из мха и ароматных трав. Такая безграничная вера в горы складывалась издавна.

Первые партизанские группы появились также в горах. Отряды получили наименования по названию гор. Спускаясь в долины, устраивая диверсии и засады, они изматывали врага. Тут было раздолье для проявления партизанской дерзости и изобретательности…

На новом аэродроме Любляны нас встретили ветераны войны - Народные Герои Югославии Рудольф Янко и Франц Чобан, а также Иван Старин.

В тот же день мы начали знакомство с народно-освободительным движением в Словении. Посетили комитет СОБНОВЮ, музей Народной революции в Любляне. Мэр города Миха Кошак рассказал о героизме словенцев во время гитлеровской оккупации. Фашисты опоясали Любляну колючей проволокой и дзотами, чтобы в город не проникли партизаны. Но народных мстителей это не останавливало.

Первая бригада имени Тоне Томшича имела больницу на тридцать человек в четырех километрах от городской черты, у подножия горы с густым лесом. В двухстах метрах от этой больницы пролегала автострада с интенсивным движением. Даже подойдя вплотную, ничего нельзя было заметить: вход был замаскирован мхом, травой или листьями - соответственно времени года. Прямо из дверей «росла» сосна, корни которой крепко прикреплялись к лестнице. Время от времени сосну меняли, дабы она не вызвала подозрения засохшими ветвями. К больнице подходили скрытно по ручью.

Партизаны осмелели настолько, что в самой Любляне психиатрическую больницу превратили в госпиталь! Главный врач - доктор Канони выписал всех своих пациентов, а койки занял ранеными партизанами. Поначалу все шло хорошо, но доктор Канони проговорился. В последний момент чудом удалось спасти раненых партизан. Канони спасти не удалось. Итальянский военный трибунал [165] вынес ему смертный приговор. На его счастье, подоспела амнистия, объявленная по поводу дня рождения короля; доктору Канони заменили смертный приговор пожизненным заточением в итальянской тюрьме. После капитуляции Италии доктор немедля вернулся в Югославию, вступил в партизанский отряд и получил назначение руководить не только больницей в Любляне, а всеми госпиталями партизанского края. В Словении их было около пятидесяти.

К прилету первых советских самолетов партизанские госпитали были переполнены тяжелоранеными и инвалидами, не способными обойтись без посторонней помощи. Немцы понимали, что армия НОАЮ перегружена непосильной ношей, и направляли свои удары на госпитали, штабы, органы народной власти.

Когда Верховный штаб НОАЮ обратился к Советскому правительству с просьбой о срочной медицинской помощи, она была оказана. Только с базы Бари выполнено 1460 самолето-вылетов. В Югославию доставляли военные грузы и медикаменты, обратно увозили раненых. Самолет «Дуглас» рассчитан на перевозку двадцати одного пассажира, а мы, как правило, размещали в нем значительно больше раненых - по двадцать пять - тридцать. Командиры кораблей Павлов и Езерский однажды взяли на борт по тридцать три раненых бойца НОАЮ.

Первую группу медиков (тридцать человек), возглавляемую профессором А. А. Казанским, перебросили на территорию Югославии самолетами. Через руки советских врачей прошло одиннадцать тысяч тяжело раненных партизан, эвакуированных затем в Италию. В 1944 году СССР создал для НОАЮ госпитальную базу на пять тысяч коек. Передано семь эвакогоспиталей.

Еще во времена русско-турецкой войны в Югославии с успехом работали русские доктора. О них сложены легенды. В Балканской войне главным хирургом Черногорского войска был профессор Емельянов. Выдающийся хирург сроднился с народом и служил ему беззаветно.

Советские медики - А. А. Казанский («русский профессор», как по традиции называли его югославы), В С Смирницкий и другие хирурги - с первого же дня появления в борющейся Югославии включились в работу и показали себя высококвалифицированными специалистами [166] и мужественными людьми. Они не сетовали на тяжелые условия, меньше всего подходящие для проведения операций. В горах, под открытым небом, где идут кровопролитные бои, часто нет даже воды. Сотни раненых лежат на земле. Несмотря ни на что, советские врачи делали свое дело спокойно и уверенно, не думая об опасности, которая подстерегала их на каждом шагу. Они не только лечили раненых, они много потрудились над созданием медицинской службы в НОАЮ.

Барка и русские девушки

Нам здорово повезло, что нашу делегацию сопровождали Франц Чобан и Иван Старин. Оба они ветераны сопротивления фашизму, непосредственные участники борьбы с оккупантами, хорошо знают историю партизанского движения в Словении, боевые подвиги своих товарищей.

Едешь по дорогам Словении и любуешься красотой этого края. Изрезанная вдоль и поперек, она напоминает живописный парк с вековыми деревьями. Сплошное чередование хребтов, перевалов и ущелий. В долине сверкает аквамариновой гладью небольшое озеро - зона отдыха и развлечений трудящихся совсем молодого города Веленье.

Здесь нам показали совсем молодое современное предприятие по производству холодильников, стиральных машин, электробытовых приборов. Вместе с заводом вырос красивый благоустроенный город. Все здесь молодо, начиная от завода, города Веленье и самих людей, живущих в нем, которые работают с энтузиазмом смело и задорно; радуешься встречам с трудолюбивыми, веселыми словенцами.

Нам показали промышленные предприятия в городах неподалеку от Любляны, где активно действовали в период оккупации партизаны, выставку протезов и транспорта для инвалидов, открытую в доме СОБНОВЮ на озере Блед. По пути посетили город Медведово.

В этом городе находятся дома Андрея Чесновара и Ангелины Добникар, прозванной партизанами Баркой. Эти имена известны советским людям. Андрей на заводе [167] в Линце тайком сказал угнанным в фашистскую неволю советским девушкам Ане, Шуре и Нине: «Все равно вас тут доведут до могилы. Рискните - бегите к Ангелине, в мои родные места». Тайком купил им немецкие платья, обувь, денег дал на дорогу. На четвертые сутки две девушки - Аня и Шура - добрались до Медведева. Разыскали Ангелину: помогла фотография Андрея, как «доказ», что их прислал Чесновар.