Все вместе убрали маскировку и подготовили машину к взлету.
- Ну теперь можно лететь, - сказал Тимофеев и попросил Павленко дернуть за винт.
Мотор запустился сразу. Петр занял свое место в самолете, посмотрел на Иштвана и его друга. Оба они энергично махали руками на прощание.
Поднявшись в воздух, старший лейтенант взял курс на юго-запад.
Рано утром 15 октября По-2 благополучно приземлился на свою площадку, на южной окраине Пюшпекладаня. Самолет еще рулил, когда к нему подбежал механик - совсем молодой паренек в комбинезоне.
- Спасибо за подсветку, - с укором сказал ему летчик.
- Не до того было, товарищ старший лейтенант. Вчера вечером здесь шел бой. Какая-то немецкая колонна угодила прямо на нашу площадку. Ну ее здесь и встретили артиллеристы. Видите, сколько наколочено.
- Все ясно.
Маршалы Тимошенко и Ворожейкин внимательно слушали донесения от генералов Манагарова и Плиева, которые Павленко передавал на словах. Полковник [134] Тюхов делал пометки на карте, разложенной на столе. После доклада Тимошенко спросил:
- Ну как летели, где заночевали?
Петр рассказал подробно обо всем, что с ним произошло.
- Все хорошо, что хорошо кончается, - сказал Тимошенко. - А мадьяры молодцы. Спасибо им.
…Советские войска, решительно преследуя противника, громили его отходящие колонны. За несколько дней они освободили многие десятки населенных пунктов Трансильвании и восточных районов Венгрии, продвинулись на запад на сто двадцать и более километров. К исходу 19 октября, нанося удары по сходящим направлениям, войска конно-механизированных групп генералов И. А. Плиева и С. И. Горшкова во взаимодействии с 6-й гвардейской танковой армией и 33-м стрелковым корпусом ворвались в Дебрецен. Утром 20 октября город был полностью очищен от вражеских войск. Противнику не удалось организованно отойти за Тиссу. Советские танкисты, пехотинцы, конники и авиаторы к югу от Дебрецена нанесли врагу огромный урон. На дорогах, полях и в населенных пунктах фашисты оставили множество боевой техники. А в кукурузных зарослях, в кустарниках и сараях прятались сотни гитлеровских солдат и офицеров, не пожелавшие сдаться в плен. Зато мадьярские солдаты и офицеры сдавались целыми подразделениями и частями. Многих из них направляли в венгерский город Ясберень, в котором формировались добровольческие мадьярские соединения. Они геройски дрались с гитлеровскими полчищами и плечом к плечу с войсками 2-го Украинского фронта освобождали венгерскую землю от фашистской тирании.
Не успели погаснуть пожарища в Дебрецене, как маршалы Тимошенко и Ворожейкин вместе со своим штабом въехали в город. Остановились на квартире у пожилого рабочего. Он искренне радовался приходу советских войск, спасению Дебрецена и его жителей от окончательного разрушения и истребления.
Венгр со слезами на глазах рассказывал, что, отступая, фашисты взорвали заводы, железнодорожное депо, элеватор и мельницу, разрушили множество жилых домов, сожгли все продовольственные склады, запасы сырья [135] и многое другое. Тысячи мирных жителей остались без крова и пищи.
Из Дебрецена маршал Тимошенко позвонил в Ставку и доложил Верховному Главнокомандующему о завершении наступательной операции наших войск в этом районе. Сталин выслушал доклад, похвалил части и соединения за успешные боевые действия. Он потребовал принять самые срочные меры для быстрого продвижения подвижных групп 2-го Украинского фронта на север, чтобы во взаимодействии с войсками 4-го Украинского фронта, наносившими удар в направлении Чопа и Мукачева, окружить и пленить клужско-сигетскую группировку противника.
Для непосредственной поддержки конно-механизированных групп генералов Плиева и Горшкова с воздуха Ставка приказала выделить 5-й штурмовой авиационный корпус генерал-майора авиации Н. П. Каманина. Этот корпус срочно перебазировался на Дебреценский аэродромный узел. Офицеров наведения авиации с радиостанциями немедленно направили в кавалерийские и танковые соединения. [136]
Доверие, оправданное жизнью
Рано утром 26 октября 1944 года представители Ставки - Маршал Советского Союза Тимошенко и маршал авиации Ворожейкин незаметно оставили северную окраину Дебрецена и устремились в направлении на Ньиредьхазу.
Машины шли на малой скорости. Начавшийся накануне дождь лил не переставая. Дороги раскисли. К тому же все пути, идущие с юга на Ньиредьхазу, были забиты грузовыми автомашинами, повозками. Ехать даже на вездеходах по таким дорогам было трудно. Колонна то и дело останавливалась, ожидала, пока рассосется пробка. Возле хуторка, невдалеке от населенного пункта Уйфехерто, движение и вовсе застопорилось. Впереди что-то произошло.
- Сворачивайте направо и станьте вон там, во дворе, - приказал Тимошенко. А сидящим рядом офицерам сказал: - Здесь немного задержимся. Необходимо вызвать сюда старших командиров и навести порядок с маршрутами движения войск и перемещением тылов.
Как только машины въехали во двор и остановились у маленького, оставленного жителями дома, к маршалам быстро подошел полковник в кавалерийской форме и лихо представился:
- Полковник Чебураков, командир пятого Донского кавалерийского полка!
- Почему ваш полк следует вперемежку с обозом? - спросил Тимошенко.
- Случилось так, товарищ маршал, что по одному и тому же маршруту двинулись тыловые части соседнего кавалерийского корпуса и второй эшелон нашего корпуса. [137]
Тимошенко и Ворожейкин зашли в домик. Полковник Тюхов разложил на столе карту. Полковник-кавалерист продолжал отвечать на вопросы маршалов. Вдруг из-за дальней рощи северо-западнее хутора донеслись глухие выстрелы. А через несколько секунд послышался сильный свист и вой приближавшихся снарядов. Мгновение - и огромной силы взрывы сотрясли хутор. На дороге перепуганные лошади рванулись в разные стороны, таща за собой повозки. Всадники, еле-еле удерживая коней, отскакивали от дороги на огороды и в поле. Вражеские снаряды легли севернее хутора и только один разорвался рядом с дорогой.
Не успели опомниться после первого залпа, как прогремел второй. На этот раз артиллерийские снаряды рвались на дороге и во дворах хутора. Примерно в трехстах метрах от домика, в котором находились маршалы, рванул снаряд крупного калибра. От взрыва задрожало все вокруг. Тимошенко и Ворожейкин вышли из домика и, остановившись посреди двора, вслушались в дальнюю стрельбу.
- Откуда ведется огонь? - спросил Ворожейкин полковника-кавалериста.
- С опушки леса, примерно в шести километрах отсюда, - ответил тот и протянул руку в названную сторону. - Это уже третий артналет. Дорога на Ньиредьхазу обстреливается только в этом месте, причем стрельба начинается вместе с движением наших войск по дороге. Как только оно приостанавливается - прекращается стрельба.
Маршалы переглянулись.
- Выходит, - сказал Тимошенко, - что кто-то дирижирует этой стрельбой.
- Похоже, - согласился Ворожейкин.
В это время начальник личной охраны представителей Ставки капитан войск Госбезопасности И. Полешко и офицер охраны старший лейтенант В. Шумейко, осматривая дом, в котором временно остановились маршалы, обнаружили и вытолкнули во двор высокого рыжего гитлеровца.
- Проверьте подвал, - приказал Тимошенко. - Может, там еще кто-то есть.
Капитан Павленко быстро спустился в подвал и, увидел множество различной тары, сломанной мебели, а в углу у самого окошка - кучу из сухих листьев кукурузы. [138] Петр раскидал ее и обнаружил радиостанцию, несколько аккумуляторов, сумку с продуктами, автомат с полным диском патронов. Рядом лежало старое одеяло, на котором валялись наушники и термос.
Сомнений быть не могло: артиллерийский корректировщик удачно выбрал себе место. В подвале вроде бы и неудобно, но из углового окошечка все видно: и дорога просматривается, и двор, и огороды, и поле.
Павленко, не задерживаясь, вышел во двор.
- Разрешите доложить: в подвале находился немецкий корректировщик артиллерийского огня. Там работающая рация, его вещи, оружие. Вот наушники от радиостанции.
