- Черт вас побери! Еще неизвестно, кто к кому первым попадет в плен! В Трансильвании сейчас сражается целая группа армий рейха! Да и здесь мы наступали последние два дня…

- Вы не знаете обстановки, - спокойно ответил Павленко. - Трансильванская группировка отрезана, а на западе советские войска уже форсировали Тиссу.

- Не думаю, чтобы все произошло так быстро, - спокойнее произнес подполковник и потянулся за сигаретой.

- Да, ваш гарнизон попал в окружение, у вас остался один выход - капитулировать.

- Не знаю, не знаю. Я должен подумать.

- Когда дадите ответ? - настаивал капитан.

- Когда-нибудь, - неопределенно буркнул подполковник и быстро зашагал к машине.

- Жду еще тридцать минут, - вдогонку ему крикнул Петр.

- Ответ можете ждать… - Больше Павленко ничего не разобрал, слова подполковника потонули в реве мотора машины, рванувшей к центру города.

Такого поворота событий Петр не ожидал. Рой мыслей снова заполонил его голову. Нужно было все взвесить и принять решение. Но какое? Представитель фашистских войск, засевших в Карцаге, фактически не дал ответа на предъявленный ему ультиматум, и еще неизвестно, сколько времени придется ждать ответа под дулами вражеских автоматчиков, злобные взгляды которых не предвещали ничего, кроме смерти. Не исключался и такой вариант, что гитлеровский подполковник вообще не появится здесь и придется ждать впустую. Закрадывалось подозрение: «А не найдется ли в цепи автоматчиков фашиста-провокатора, который, не дожидаясь решения командования, пустит очередь?» [126]

Петр решил ждать ответа еще тридцать минут.

Время тянулось очень медленно. Он старался ничем не выдавать волнения. Не спеша прохаживался вдоль цепи автоматчиков, курил сигареты, изредка посматривал на часы. Капитан, конечно, понимал, что каждая лишняя минута пребывания под дулами автоматов гитлеровцев связана с большим риском для жизни, но этот риск был оправданным. Ведь он должен привезти представителям Ставки точный ответ от фашистского гарнизона в Карцаге на ультиматум советского командования о капитуляции.

Прошло десять, двадцать, двадцать пять минут. Цепь автоматчиков, стоявшая до сих пор смирно, вдруг ожила. Все громче и громче стали злые шутки, ругань и злорадный смех. Добром это не кончится. Рука потянулась к гранате. Последний раз взглянул на часы. Истекла тридцатая минута.

«Ну что же, - решил Павленко, - условленное время истекло, положительного ответа не последовало, надо возвращаться домой».

Петр остановился перед центром строя гитлеровских автоматчиков, поднял выше белый флаг, повернулся кругом и направился по шоссе к железнодорожному переезду. Его спокойное и уверенное поведение, по-видимому, подействовало на врага. В цепи автоматчиков снова установилась тишина. Все внимательно следили за каждым движением капитана. А он шел к своему автомобилю не спеша, словно отсчитывая шаги. Старался думать о другом, но из головы не выходила мысль: «Сейчас, вот сейчас пустят очередь в спину». Невольно оглянулся. Автоматчики стояли на прежнем месте, держа оружие наготове. Холодок пробежал по спине. Но и в эти напряженные минуты Петра не оставляла мысль: «Неужели сходил напрасно?»

Вот и кирпичная будка.

- Ну как, товарищ капитан? - подбежали сержанты. - Мы тут за вас…

Петр бросил белый флаг на крышу будки, сел в машину и приказал водителю:

- Домой.

В пути Павленко окончательно успокоился.

В штабе подробно доложил представителям Ставки о разговоре с фашистским подполковником. [127]

- Хорошо, пусть подумает, - согласился Тимошенко. - Дезаться им некуда.

И действительно, вскоре подразделения противника в Карцаге выбросили белые флаги, прекратили сопротивление и без боя сдались в плен нашим тыловым частям. Этот важный узел дорог на путях наступления советских войск в глубь Венгрии снова стал функционировать нормально{14}.

В тот же день капитан Павленко с полковником Тюховым и переводчиком - старшим лейтенантом Владимиром Гриценко прибыли в Карцаг со специальным поручением. Осмотрели трофеи, а затем направились к пленным. На одной из улиц возле походной кухни в пленном, одетом в солдатскую шинель, Петр узнал того самого подполковника со шрамом на лице, с которым вел переговоры о капитуляции. Подошел к нему ближе, поздоровался и не без иронии спросил:

- Ну так кто из нас первым попал в плен?

Подполковник, как показалось, отвел взгляд в сторону, не проронив ни слова. Переодетого офицера препроводили в штаб нашей воинской части и допросили по всей форме. На допросе он показал, что является командиром мотопехотного полка 3-й дивизии 4-го танкового корпуса, наносившего контрудар из Сольнока на Карцаг. В результате контрудара город был немцами взят, поступил приказ оборонять восточную часть Карцага. Именно сюда утром 14 октября и прибыл капитан Павленко для вручения ультиматума о мирной сдаче в плен.

- Так почему же вы сразу не приняли предложения о капитуляции? - спросил переводчик.

- Потому что не имел на это полномочий от командования дивизии.

- А где оно тогда находилось?

- Командир дивизии еще до окружения города советскими войсками уехал в штаб корпуса в Сольнок, а его заместитель был на своем командном пункте на западной окраине Карцага.

- Почему на переговоры не явился сам заместитель командира дивизии? [128]

- Старший начальник после моей встречи с советским офицером приказал мне немедленно доставить парламентера к нему на командный пункт.

- Для какой цели? Для переговоров?

- Да. - Помолчав, пленный добавил: - Но скорее всего, для расстрела. Когда полковник посылал меня за парламентером, он приказал мне в случае чего расстрелять его на месте. С этим приказом я и прибыл вторично на место встречи.

- Когда вы прибыли туда?

- Через сорок минут после первой встречи. Но парламентера там уже не было.

- Ну и что же дальше?

- А дальше командир отделения автоматчиков был строго наказан за то, что отпустил живым советского парламентера.

На второй день обнаружили и доставили в штаб и самого немецкого полковника, Это был закоренелый нацист. На допросе вел себя нагло, цинично.

Внимательно слушая показания гитлеровца и рассматривая его злое лицо, с рыбьими глазами, острым длинным носом, тонкими губами и квадратным подбородком, Петр снова подумал: «Если бы я раньше встретился с этим фашистом, наверняка пришлось бы выдергивать чеку гранаты. Наверняка…»

А вскоре Павленко опять вызвали к представителю Ставки за получением нового боевого задания. Маршал Тимошенко приказал доставить на самолете По-2 срочное распоряжение сначала командующему 53-й армией генералу Манагарову в Орошхазу, а затем командиру 6-го гвардейского кавалерийского корпуса из конно-механизированной группы генерала Плиева под Дебрецен.

Во второй половине дня 14 октября, когда солнце стояло еще высоко над горизонтом, самолет, пилотируемый старшим лейтенантом Виктором Тимофеевым, доставил капитана в Орошхазу. Генерал Манагаров сразу принял его и, быстро прочитав привезенное письмо, на несколько минут углубился в карту, лежавшую на столе.

- Доложите маршалу, - сказал командарм, - что все будет выполнено. С войсками генерала Плиева взаимодействие восстановим в ближайшее время. [129]

Слова генерала Манагарова Петр старался запомнить покрепче. Записей никаких он не делал, предстоял еще полет под Дебрецен над территорией, частично занятой войсками противника.

Самолет снова в воздухе. Экипаж взял курс на север, на хутор в двенадцати километрах к юго-западу от Дебрецена. Сутки назад там были наши кавалеристы и танкисты, об этом сообщили по радио. Но вот уже второй день прекратилась с ними связь, и кто сейчас находится в этом районе - неизвестно. Маршрут полета Павленко выбирал подальше от больших дорог и населенных пунктов. Летели в основном над бескрайними кукурузными полями. Сверху хорошо виднелись на перекрестках полевых дорог советские танки и кавалерийские разъезды. Показалось огромное зарево пожара. Приглядевшись, Петр увидел разгромленную колонну немецких машин, многие из которых уже догорали.