- Петр Григорьевич! Так что же все-таки происходит в районе Карцага? По докладам генерала Манагарова, город был взят его войсками, а позавчера, когда мы к нему подъехали, он оказался в руках противника.

- На войне всякое бывает, - сказал Тюхов. - Действительно, войска сорок девятого стрелкового и восемнадцатого танкового корпусов пятьдесят третьей армии Манагарова во взаимодействии с частью сил конно-механизированной группы Плиева с десятого по двенадцатое октября вели бои и взяли Карцаг. После этого корпуса Манагарова, оставив в городе только свои тыловые части, устремились на запад, к Тиссе, а кавалерийские корпуса Плиева резко повернули на восток для нанесения удара по Дебрецену. Такое указание дала Ставка. Ну а что получилось, смотрите на карту.

Полковник минуту помолчал, о чем-то задумался. Петр смотрел на карту и видел там синие стрелы, направленные на войска Манагарова и Плиева.

- Что это такое, Петр Григорьевич?

- Части противника внезапно ворвались в Карцаг и заняли его. Мы потеряли важный узел коммуникаций на путях наступления наших войск в центральные районы Венгрии.

- Что же будет дальше?

- А дальше будет так, как решат маршалы и конечно же командующий фронтом.

- Ну а все-таки?

- Карцаг надо брать вторично. А может быть, во избежание жертв и кровопролития, будет другое решение.

- Какое?

- Пока не знаю. Возможно, в город будет послан наш парламентер, но вряд ли, потому что враг силен, упоен своим временным успехом и капитуляции, конечно, не примет.

- Петр Григорьевич! А ведь парламентером в нашем штабе утвержден я. Помните?

- Конечно, помню, - сказал Тюхов. - Но дело-то предстоит слишком трудное. Тут еще подумать надо… [122]

Полковник направился по коридору в сторону рабочей комнаты маршалов.

После ужина Павленко вызвали к представителям Ставки.

- Вот и настала ваша очередь, - сказал ему Тимошенко. - Только что пришло новое донесение: наши войска окружили немалые силы противника в Карцаге. Гитлеровский гарнизон продолжает упорно сопротивляться и блокировать этот важный узел коммуникаций на путях наступления наших войск. Конечно, проще всего подкатить поближе к этому городу полки «катюш» и орудий и уничтожить фашистов. Но мы этого делать не будем, дабы не подвергать опасности жизни мирных жителей. Поезжайте утром в Карцаг и передайте ультиматум о немедленной капитуляции, о мирной сдаче в плен. Потребуйте, чтобы город был сдан нашим войскам целым и невредимым!{13}

- У кого получить пакет с текстом ультиматума?

- Никакого пакета не будет. Все, что вам сказано, передайте в устной форме. Да не забудьте захватить белый флаг.

Ночь перед поездкой в стан врага прошла спокойно. Петр написал текст ультиматума, перевел его на немецкий и вызубрил наизусть каждую фразу. Закрыл глаза. О предстоящем визите в расположение гитлеровцев больше не думал. Нахлынули воспоминания о многом из того, что пережил за свою молодую жизнь. Наверное, всегда, когда перед человеком встает смертельная опасность, он начинает вспоминать свое детство, родных и близких, товарищей и любимых. Это вспомнилось и Петру. Но усталость взяла свое, и он уснул крепким сном.

Рано утром Петр проснулся от толчка в плечо. Открыл глаза и увидел шофера.

- Товарищ капитан! Пора.

- Сейчас. - Павленко быстро оделся и поспешил к машине. Заняли свои места и отправились в путь.

На задание с Петром, как всегда, поехали его верные, испытанные друзья - Алексей Яцына, Давид Едиберидзе и Василий Некрасов. Все они - бывалые солдаты, за годы войны прошли сквозь огонь и воду. На таких можно положиться в любой обстановке - не [123] подведут. Комсомолец Алексей Яцына - представительный, атлетически сложенный богатырь с темно-русыми волосами и на редкость живыми голубыми глазами. В бою смелый, решительный, но осторожный - на рожон зря не лез. Оружием владел в совершенстве, стрелял без промаха. На трудные задания вызывался идти первым.

Исключительной храбростью и смелостью отличался коммунист Давид Едиберидзе - стройный красавец-грузин с черными вьющимися волосами, темными глазами. Темперамента его, казалось, хватило бы на троих. Веселый, общительный, он ни при каких обстоятельствах не унывал. Товарищи любили его, охотно шли с ним на самое сложное задание. Давид мастерски владел огнестрельным и холодным оружием, отлично водил автомашину.

Не уступал ни в чем своим друзьям и Василий Некрасов. Искусно владел оружием, был напорист, бесстрашен в бою.

Около девяти часов утра небольшая открытая машина доставила их в район Карцага. Машину вел старший сержант Давид Едиберидзе. Никаких документов при них не было, а личное оружие спрятали под одежду. Справа, к стойке смотрового стекла, был прикреплен небольшой белый флаг. Вскоре парламентеров остановил свой же патруль. Из окопа вышел молодой майор. Павленко объяснил ему цель прибытия.

Майор понимающе кивнул.

- Надо бы помочь вам… Но громкоговорящей установки у нас нет.

- Обойдемся. Белые ракеты есть?

- Хватает.

- Когда мы поедем, дайте серию белых ракет над машиной. Покажите нас противнику.

Автомобиль приблизился к нейтральной полосе - железной дороге. Стрельба в восточном секторе города стихла. Очевидно, фашисты заметили парламентеров, остановившихся у железнодорожной будки на переезде. Только здесь капитан принял окончательное решение - дальше, в город, следовать одному. «Зачем, - думал он, - рисковать молодыми жизнями боевых товарищей? Если суждено погибнуть, так уж одному». Петр положил в карман брюк гранату-лимонку. Приказал всем оставаться на месте, а машину поставить за [124] кирпичное строение. Лица товарищей посуровели. В глазах каждого он прочитал обиду и недоуменный вопрос: «Почему один, почему никого не берет с собой?» Петр поднял белый флаг и спокойно направился по шоссе к ближайшим домам. Прошел мимо строений, напоминающих казармы.

* * *

Кругом было тихо. Но капитан знал: за каждым его шагом наблюдает множество глаз. Петр старался шагать как можно тверже и увереннее, чтобы не выдавать волнения. Об одном думал в эти минуты - добиться капитуляции гарнизона, а значит, избежать напрасного кровопролития. Шел и подбадривал себя словами: «Ну, Петро, держись! Выше голову! Крепче шаг!»

- Хальт! Хальт! - раздалось несколько голосов сразу.

Павленко остановился. Навстречу вышла группа гитлеровцев и, наставив автоматы, преградила путь. Капитан попросил старшего, но никто не сдвинулся с места.

Петр повторил просьбу - опять молчание. Что задумали фашисты? Каково их намерение? Павленко смотрел в полные злобы глаза, переводил взгляд на наведенные дула автоматов. Мысль работала лихорадочно: «Эти вряд ли сдадутся и вряд ли выпустят живым». Рука машинально опустилась в карман. Пальцы нащупали чеку взрывателя гранаты. В другой руке Петр крепко держал белый флаг. Прошла одна, вторая, третья минута… Вдруг подъехала машина. Из нее вышел высокий, тощий, с огромным шрамом на лице подполковник и направился к капитану.

- Я советский парламентер, - заговорил Петр по-немецки. - Мне нужно встретиться с вашим старшим воинским начальником.

- Слушаю вас, - ответил подполковник на ломаном русском языке.

- Советское военное командование поручило мне предъявить вам ультиматум о немедленной сдаче в плен. Вы находитесь в тылу наших войск, и дальнейшее сопротивление бесполезно. Во избежание напрасных жертв весь подчиненный вам состав должен немедленно [125] сложить оружие, никаких разрушений в городе не чинить, мирного населения не трогать.

- Хорошо, я подумаю. - Подполковник собрался уходить.

- У вас нет времени на раздумье. Помощи ждать неоткуда.

Фашист резко повернулся. Капитан увидел его перекошенное от злобы лицо, искривленный рот, сощуренные глаза. Рука фашиста тянулась к кобуре парабеллума. Усилием воли он отдернул руку и сказал громко: