Скрывшись с глаз публики, папа вытянулся на полу.

Над папой склонилась Соня.

— Ты как?

— Отлично провожу время, как видишь. Выживу, не переживай. Сейчас только отлежусь немного. Слава богу, таблетки при мне.

— Ну я побежала!

— Давай! Не подведи хоть ты!

Судя по тому, что папа слышал, лежа за декорацией, на сцене все шло как надо.

К папе подошла Инна.

— Виктора Геннадьевича должны были сделать директором. Но после всего этого… — она вздохнула. — Вы не представляете, каково это — быть внучкой директрисы.

— Прости.

— Да вы ни при чем. Это мы.

— Ничего, дальше все пойдет хорошо. Вот увидишь. Мы проиграли битву, ну ладно, несколько битв, но не войну! Главное же — финал.

Инна вдруг повеселела. Папа решил, что так благотворно на нее подействовал его мудрый афоризм, но на самом деле она просто услышала голос Дениса. В классе у нее появился настоящий друг!

Анна Степановна сидела как на иголках.

«Вызвать милицию? Нет. Зачем школе лишний скандал? Да еще при таком стечении родителей. Не говоря уж о представителях РОНО. Нет. Можно обойтись и своими силами. У нас же есть охрана. Вот пусть она хотя бы раз и пригодится».

Анна Степановна встала. Улыбнулась РОНОшникам, — мол, неожиданные спешные дела — и торопливо вышла из актового зала.

Папа без воды проглотил две обезболивающие таблетки. Судя по тому, что ему хотелось спать, они уже начинали действовать.

Папа блаженствовал. Все шло, как и должно было идти с самого начала. Актеры были на месте. Огнетушители не взрывались. Лишь изредка в зале раздавалось веселое улюлюканье, когда у Буратино в очередной раз выпадали из рукава наручники.

Даже когда папа запоздало вспомнил, что он снова должен подвешивать Буратино, рыпнулся было на сцену и тут же, охнув, плюхнулся обратно на спину, ребята обошлись без него.

Папа с гордостью услышал, как после небольшой заминки Соня находчиво предложила Буратино встать на пенек (судя по скрипу, его роль сыграл стул), чтобы им, разбойникам, было легче повесить пленника на сук. То, что сук существовал отдельно от дерева, которое папа так и не вытащил на сцену, а просто висел в воздухе, видимо, никого из зрителей особенно не удивило.

А вскоре донесся и неповторимый лай братьев Ерохиных.

— Гау-гуа-гау! Ууу!

«Это Сережа», — определил папа.

— Гав! Кав! Рав! Ба-ду-дух!

«А это Миша», — улыбнулся папа.

— Ку-ку! Ку-ку! Ку-ку!

«А это мой телефон», — не сразу, но дошло до папы.

Услышав шаги Анны Степановны, охранник быстро прикрыл миску с недоеденной котлетой сборником судоку, поверх сборника судоку положил детектив, замаскировал его газетой со сканвордом, которую, в свою очередь, спрятал под журнал посещений. Правда, на столе еще оставался кубик Рубика, но его не было видно под доской с миниатюрными шахматами с начатой задачей на мат в четыре хода. К шахматам директриса относилась спокойно.

— Михаил! Нужна ваша помощь!

— Опять? Да у вас же вроде еще не должна была вода в кулере закончиться.

— У нас серьезная проблема, Михаил!

— Закончилась?!

— Да не в воде дело! Дайте мне сказать! — повысила голос Анна Степановна.

— Да. Слушаю.

— Мне нужно, чтобы вы помогли справиться с одним родителем.

— Пьяный?

— Может, и пьяный! Я уже и не знаю. Но ведет себя явно ненормально. Он сейчас на сцене. Изображает Карабаса Барабаса.

— Так он опасный? — прозондировал почву охранник.

— Не очень, — преуменьшила угрозу Анна Степановна, поскольку не была уверена, что охранник готов ко всей правде. — И ростом меньше вас.

— Сильно меньше?

— На голову.

— Гм… А то, может, того, на тревожную кнопку нажать?

Тревожная кнопка для Михаила была тревожной главным образом потому, что он тревожился — вот случится чего, а она возьмет и не сработает!

— Михаил! Вы справитесь.

— Говорил я вам, купите мне электрошокер!

— Не положено школьному охраннику иметь электрошокер!

— Конечно, а у меня из оружия только журнал посещений! Что я могу с ним сделать? Нарисовать в нем обидную карикатуру? Была бы хоть дубинка!

— Михаил! Там полно взрослых.

— А вдруг это его дружки?

— Михаил!

— Ну мало ли!

— Михаил!

Охранник нехотя покинул пост и обреченно поплелся за Анной Степановной.

Папа еще раз перечитал полученную эсэмэску: «Вы живы? Скоро буду!»

Номер был неизвестным, и папа боялся поверить своему счастью.

«Виктоп Реннадьевич?» — наколотил папа дрожащим пальцем, от волнения не попадая в нужные буквы.

Телефон прокуковал, и папа увидел новое сообщение: «Почти».

Если бы не спина, вероятно, папа пустился бы в пляс.

Не прошло и трех минут, как перед папой появился запыхавшийся и растрепанный Виктор Геннадьевич.

Папа немедля стал срывать с себя костюм Карабаса, будто одежда была объята пламенем. Ничего не спрашивая, Виктор Геннадьевич начал переодеваться к выходу.

— Как вам удалось? Я думал, вы упали с крыши!

— Я-то нет, а вот телефон грохнулся. Только недавно заработал. Сосед мимо проезжал на мотоцикле, я ему рукой замахал, вот телефон и выпал. А он как раз в город ехал. В общем, повезло.

— А уж как мне повезло! — ликовал папа, стаскивая с себя осточертевшие женские сапоги. — Я уж думал, придется помирать на сцене. Спину сорвал!

— Извините, что втравил.

— Пустяки! — великодушно сказал папа. Теперь он был готов любить весь мир.

— А у нас огнетушитель взорвался! — обрадовал Виктора Геннадьевича подбежавший Митрофан.

Вокруг двух Карабасов собрался весь околачивавшийся за сценой без дела пятый «Д» и, избегая излишних подробностей, сжато ввел своего классного руководителя в курс дела.

— А Денис выступает в наручниках!

— И у него нос сломан!

— А Митя в Турцию умотал!

— А Юра почти весь реквизит съел!

— А Костик продюсера чуть сапогом не убил!

— Зрителям нравится!

— Ого. Ну что ж… Это главное, — улыбнулся Виктор Геннадьевич.

— И это… Виктор Геннадьевич, я забыл дерево вытащить на сцену, — виновато сказал папа.

— Ай-яй-яй.

— У нас тут уже много чего было сегодня. Так что, я думаю, вы, когда с Дуремаром пойдете на сцену, просто захватите дерево с собой. Зрители, мне кажется, уже ничему не удивятся.

— Прям вот так?

— Угу. Доверьтесь профессионалу. Я этим уже с утра занимаюсь, — и папа с чувством выполненного долга снова откинулся на спину.

С таблетками в животе и без груза ответственности на плечах папа совсем разомлел и не заметил, как заснул. Обнаружив посапывающего папу, Соня накрыла ему голову своей лисьей безрукавкой.

Папа спал тревожно. Ему снилось, что ворона ограбила банк и оставила на сейфе его отпечатки пальцев.

Пятый «Д» раскланивался под аплодисменты зала.

Анна Степановна дала знак охраннику приготовиться. Всю вторую половину пьесы Михаил стоял у сцены и прокручивал в голове возможные варианты исхода его схватки с психом, игравшим Карабаса. Последний раз Михаил утихомиривал буяна, когда в прошлом году ему пришлось разнимать драку третьеклассников. Карабас был на вид куда сильнее третьеклассника. А значит, и его укус мог быть куда больнее.

И почему Анна Степановна выбрала его, а не второго охранника, дежурившего у другого входа в школу? Можно подумать, у Михаила без этого мало стресса на работе!

Когда Анна Степановна кивнула, Михаил напрягся. Однако тут к сцене подбежали родители и начали фотографировать своих чад.

Остальные зрители потянулись к выходу. Анна Степановна, извинившись, попросила РОНОшников подождать у нее в кабинете и присоединилась к Михаилу.

— Силу применять в крайнем случае, — предупредила директриса.