Тар поднял руку. В таком слабом свете Перчатка казалась почти невидимой, словно он, вдобавок ко всем своим уродствам, еще и лишился кисти. Тар грубо хохотнул.

– Ну что, если я щелкну пальцами, посыплются золотые монеты? А на кого покажу пальцем, тот сразу помрет?

Не дав никому ответить, Тар повернулся и ткнул указательным пальцем в одного из здоровяков, стоящих за ним.

– Вождь, почему я? – спросил побледневший разбойник.

– Что, Март, страшно?

– Не нравится мне это, только и всего.

– Дурак набитый! – Тар отвернулся от него и с презрением глянул на Рикса. – Паршивенький у вас реквизит. А ты, похоже, циркач не промах, раз такой дрянью морочишь зрителям головы.

– Верно, – кивнул Рикс. – Я лучший балаганщик Инкарцерона. – Он поднял руку.

Презрительной усмешки как не бывало – Тар посмотрел на обтянутую Перчаткой ладонь. Секунду спустя он взвыл от боли.

Аттия подпрыгнула. Эхо воплей разнеслось по туннелю. Вождь скулил и дергал Перчатку:

– Снимите ее с меня! Она жжет! Жжет!!!

– Вот бедняга! – пробормотал Рикс.

У Тара физиономия покраснела от ярости.

– Убейте его! – взревел он.

Бандиты двинулись к Риксу, но тот предупредил:

– Тронете меня – Перчатку никогда не снимете. – Рикс сложил руки на груди. Худое лицо словно окаменело. «Если это блеф, то блефует он мастерски», – подумала Аттия. Медленно, чтобы никто не заметил, она пересела на место возницы.

Тар ругался и отчаянно сдирал Перчатку:

– Кожу как кислотой разъедает!

– Чего ждать тому, кто балуется с вещами Сапфика?! – В голосе Рикса звенел надрыв, привлекший внимание Аттии. Беззубая улыбка сменилась безумным взглядом, который пугал ее и раньше. Квинт встревоженно зацокал языком.

– Убейте остальных! – У Тара уже сбивалось дыхание.

– Никто из моих спутников не пострадает. – Рикс буравил разбойников невозмутимым взглядом. – Мы спокойно пройдем по туннелю на другую сторону Костей, тогда я сниму заклятье. Иначе гнев Сапфика будет терзать его до скончания веков. Блестящие глаза Рикса впились в Тара.

– Делайте, как он говорит! – завыл вождь.

Какой опасный момент! Аттия понимала, что все зависит от страха разбойников перед вождем. Ослушайся хоть один из них, решись убить Тара и захватить власть в банде, и Риксу конец. Но разбойники явно были напуганы. Вот отступил один, потом остальные.

Рикс резко кивнул.

– Вперед! – прошипел Квинт, и Аттия схватила поводья.

– Погоди! – крикнул Тар. Обтянутая Перчаткой кисть дергалась, словно от тока. – Хватит! Останови ее!

– Я не могу приказывать Перчатке. – Рикс пожал плечами.

Толстые пальцы судорожно скрючились, потом разжались. Главарь рванул вперед и выхватил кисточку из ведерка с золотой краской, висящего под повозкой. На стену туннеля полетели желтые капли.

– И что теперь? – шепотом спросил Квинт.

Шатаясь, Тар приблизился к стене. Мощный шлепок кистью, и на выгнутом металле появились пять сияющих букв: «АТТИЯ».

Все следили за вождем в полном изумлении. Рикс глянул на Аттию, потом снова повернулся к Тару:

– Ты что делаешь?

– Это не я! – Получеловек задыхался от страха и ярости. – Эта поганая Перчатка живая!

– Ты писать умеешь?

– Конечно нет! Понятия не имею, что тут написано!

Ошеломленная Аттия затаила дыхание. Она слезла с повозки и подбежала к стене. Казалось, буквы плакали золотыми дорожками слез.

– А дальше? – спросила она, чуть дыша. – Дальше что?

Резко, словно управляя грузным телом, рука Тара снова махнула кистью. На стене появилось: «ЗВЕЗДЫ СУЩЕСТВУЮТ, АТТИЯ. ФИНН ИХ ВИДИТ».

– Финн! – выдохнула она.

«И Я СКОРО УВИЖУ. ЗА СНЕГАМИ И БУРЯМИ».

Что-то маленькое и мягкое упало с темного потолка, скользнув Аттии по щеке. Она поймала его.

Голубое перо.

И начался невероятный, неостановимый ливень из перьев. Совершенно одинаковые, нежные перышки падали на повозки, на разбойников, на дорогу, на глаза, на плечи, на полотняные крыши, на лезвия боевых топоров. Горящие факелы с шипением съедали их, волы с фырканьем топтали их, сгустки золотой краски ловили и склеивали их.

– Это проделки Тюрьмы! – с благоговением прошептал Рикс и схватил Аттию за руку. – Скорее, пока не…

Но было слишком поздно.

Буря с ревом вылетела из мрака, прижав Рикса к Аттии. Девушка пошатнулась, но Рикс не дал ей упасть. Инкарцерон бушевал: ураган с воем несся по туннелю, снося перегородки. Разбойники бросились врассыпную. Пока Рикс волок Аттию к повозке, она успела заметить, как Тар рухнул на дорогу, а черная Перчатка сморщилась у него на ладони, потом треснула, превратившись в узор из дыр и покрасневшей, окровавленной кожи.

Потом Аттия вскарабкалась на козлы, Рикс с криком хлестнул волов, повозка сдвинулась с места и вслепую покатила сквозь бурю. Защищаясь от шквала перьев, Аттия закрыла голову руками и увидела яркие вспышки: это шарики, подброшенные жонглерами, взрывались среди шторма зеленым, красным и пурпурным.

Переход получился сложный. Волы у циркачей крепкие, но даже они качались на ураганном ветру и брели, низко опустив голову. Уловив обрывки истерического смеха, Аттия повернулась к Риксу: облепленный перьями, тот без остановки смеялся над чем-то, ведомым только ему.

На ураганном ветру не поговоришь, а вот обернуться Аттия сумела.

Разбойников и след простыл. Минут через двадцать в туннеле посветлело. Повозка вышла из длинного виража, и впереди забрезжил свет – сквозь перьевой ураган замаячил выход.

На свет они и поехали, а буря улеглась так же внезапно, как проснулась.

Аттия медленно опустила руки и сделала вдох. У выхода из туннеля Рикс спросил:

– Погоня есть?

– Нет, – ответила Аттия, приглядевшись. – В хвосте идут Квинт с братьями.

– Чудесно! Пара шароглушек кого хошь остановит.

На ледяном ветру сильно мерзли уши. Аттия плотнее запахнула на себе плащ, стряхнула с рукавов голубые перья, выплюнула голубой пух и в ужасе выпалила:

– Перчатка уничтожена!

– Какая жалость, – пожал плечами Рикс.

Невозмутимый тон и самодовольная усмешка удивили Аттию. Она огляделась: вокруг все застыло от холода.

Дорога проходила меж двумя ледниками высотой в человеческий рост. Все это Крыло – бескрайняя тундра, брошенная, обдуваемая ветрами, тянущаяся в мрачные дали Инкарцерона. На пути у них лежал мост через большой ров с опускной решеткой из черного металла, истончившегося от наледи. В решетке наспех прорезали вход, зазубренные концы металлических прутьев отогнули. Масляная шуга показывала, что дорога торная, но Аттия такого холода не ждала и почувствовала страх.

– Я слышала об этом месте, – прошептала она. – Мы в Ледяном Крыле.

– Умница! Так оно и есть.

Пока волы, поскальзываясь, стучали копытами вниз по склону, Аттия молчала, а потом спросила:

– Так то была ненастоящая Перчатка?

Рикс сплюнул на дорогу:

– Аттия, открой Вождь любой ларец из любого тайника на этой повозке, он нашел бы перчатку. Маленькую черную перчатку. Я никогда не утверждал, что та перчатка – Сапфика. Я так ни про одну из тех перчаток не скажу. Перчатка Сапфика у меня на сердце: она слишком дорога мне, чтобы рисковать ею.

– Но ведь она… обожгла Тара.

– Ну, начет кислоты Тар не ошибся. А вот снять перчатку он мог без труда. Но я заставил его поверить в обратное. Аттия, это и есть магия – умение манипулировать мыслями человека, убеждая его в невозможном. – Рикс ненадолго отвлекся, направляя вола в обход торчащей балки. – Отпустив нас, Тар поверил, что чары рассеялись.

Аттия искоса посматривала на Рикса:

– А надписи?

Рикс перехватил ее взгляд:

– Я собирался спросить об этом тебя.

– Меня?

– Заставить неграмотного писать не под силу даже мне. Адресовалась надпись тебе. С тех пор как мы повстречали тебя, творятся странные вещи.

Аттия вдруг поняла, что кусает ногти, и торопливо спрятала пальцы в рукава.

– Это Финн! Да, наверняка. Он пытается говорить со мной.