Непрошеная тоска закралась в сердце Коди, когда он понял, и понял впервые, что, несмотря на всю его любовь к мальчикам, им нужна была еще и ласка. Пусть они уже и выросли, но дети есть дети, и они жаждали материнской любви.

Он прерывисто вздохнул и отвел глаза. Когда же снова бросил взгляд на кровать, оказалось, что Квин с робким смущением смотрит на него.

И в этот момент произошло невероятное. В глазах этой женщины с твердым характером, живым умом и острой на язык, он увидел любовь. Прямо как в немом кино: приветливая улыбка, зовущий взгляд зеленых глаз. Ему вдруг неудержимо захотелось поменяться местами со своими сыновьями и найти покой в ее нежных любящих руках.

Тем временем она заморгала, как бы выходя из транса, и между ними снова выросла стена. В долю секунды она выбралась из постели, заботливо уложила мальчиков поудобнее и погасила свет.

Квин никак не могла избавиться от страстного желания, которое охватило ее при виде пристального взгляда голубых глаз Коди. На какое-то мгновение она забылась и чуть не позвала его в свои объятия. Слава Богу, что у нее хватило здравого смысла мгновенно встать. Но она так смутилась, что ничего вокруг не замечала, а потому, продвигаясь в темноте на ощупь, тут же наткнулась на него.

Квин чуть не закричала от неожиданности, но побоялась разбудить мальчиков. Несколько минут они стояли вплотную друг к другу, оглушенные близостью и ночной тишиной. Она ощущала на своей коже его ровное горячее дыхание. Закрыв глаза, Квин подавила вздох.

Коди очень хотелось дотронуться до нее, но что-то удерживало, его от этого, а потому он просто стоял и ждал, сгорая от желания. Когда же ее глаза закрылись, Коди расценил это как намек.

Протянув руку, он пальцем поддел падавший ей на плечи локон. Он поддался искушению… и, судя по всему, она тоже. Боже, что теперь делать?!

Квин внезапно дернулась, и его рука безвольно упала. Девушка молча двинулась прочь.

— Сладких сновидений, леди, — прошептал он, но она ничего не ответила. Немного позже Коди услышал ее шаги на лестнице и звяканье посуды на кухне. Видимо, она решила завершить дело, ради которого и была нанята.

Перевернувшись, Квин резко села в постели. Сердце чуть ли не выскакивало у нее из груди, и она пыталась понять, что разбудило ее так неожиданно. Решив, что, должно быть, кто-то из мальчиков кричит во сне, она встала с постели и вышла в коридор, не обратив внимания, что на ней только ночная рубашка.

Рубашка была такой старой, что со временем из голубой превратилась в белую, к тому же она едва прикрывала колени. Более того, сквозь тонкую ткань явственно проступали очертания ее роскошной фигуры, о чем ей было невдомек, и она сильно бы рассердилась, если бы кто-то намекнул на ее сексуальность.

Полное равнодушие к своим внешности и фигуре было ее защитной реакцией в Кредл-Крике. В доме Коди Боннера она, правда, чувствовала себя в полной безопасности и несколько расслабилась.

Теперь Квин стояла в темном коридоре, пытаясь уловить звук, который разбудил ее. Сердце ее ушло в пятки. Протяжный стон сменился диким воем человека, мучимого нестерпимой болью. Она сразу все поняла.

Коди!

Его сны вернулись. Летчика опять преследовали те кошмары, что погнали его в город в поисках психиатра. Квин тотчас стало ясно, что она не может, не должна допустить, чтобы Уиттьерсы услышали или увидели его в таком состоянии.

Не размышляя более, она на цыпочках прошла по коридору и проскользнула к нему в комнату. Плотно прикрыв дверь, она подскочила к постели.

Прикрывавшая его простыня соскользнула вниз, к талии, и Квин невольно вновь восхитилась его мускулистым телом. Он застонал и зашевелился, словно стараясь куда-то убежать. Увидев его таким беспомощным и страдающим, Квин ужаснулась.

Она тотчас бросилась в ванную комнату, схватила с сушилки все еще влажное полотенце и снова подошла к кровати. Напрочь забыв о здравом смысле, Квин прилегла рядом с ним и нежно взяла его за руку. Осторожно вытирая его мокрые от пота лицо и шею, она отчаянно надеялась, что ей удастся избавить его от кошмаров, не переполошив при этом весь дом.

— Тсс… — шептала она снова и снова. — Не надо бороться, Коди, не надо. Все прошло, ты в безопасности. Ты снова дома.

Бросив мокрое полотенце на пол, она хорошенько тряхнула его за плечи, заставляя проснуться. Тщетно, кошмар прочно завладел его головой.

Коди шептал слова, которые, по всей вероятности, во сне оборачивались криками:

— Они окружают нас… окружают! Надо прорываться… Его голос срывался, он метался из стороны в сторону.

Сердце Квин сжималось от боли. Она понимала, что он боится быть сбитым.

— О черт… почему так трясет?.. — Он вдруг перестал сучить руками и ногами и застыл на долю секунды, затем как-то дико изогнулся. — Меня сбили… Меня сбили! Я падаю… падаю… Мейдей[4] ! Мейдей!

Глаза Квин расширились от ужаса, когда она услышала, что он бормочет координаты своего местонахождения, сердце ее бешено колотилось.

Он вновь начал извиваться в ее руках, холодная испарина покрыла все его тело.

— Коди, проснись! Тебе надо проснуться, — встревожено шептала она.

Но он так и не проснулся. Выпалив: «Катапультируюсь!» — Коди затих, словно мертвый.

Квин встала, подняла полотенце и на негнущихся ногах двинулась в ванную. Смочив полотенце под струёй холодной воды, она умыла свое разгоряченное лицо и снова поспешила к постели. Сейчас, когда он затих, она уже не опасалась, что Уиттьерсы услышат его. На сегодняшнюю ночь его кошмар закончился.

Но ведь помимо этой ночи были и другие. И сколько еще впереди таких жутких ночей!

— Все прошло, — шептала она, вытирая его лицо и шею. — Сегодня тебе уже ничего не приснится… Спи… Спи спокойно.

Их разделяла холодная мокрая простыня, и на какое-то мгновение Квин захотелось отбросить ткань и погладить его широкую мускулистую грудь.

Однако здравый смысл возобладал. Она поднялась, положила мокрое полотенце на мраморную столешницу тумбочки и тихо вышла из комнаты.

В мгновение ока Коди проснулся. Он сразу почувствовал, что Квин стояла у кровати и слушала биение его сердца.