Легкий ночной ветерок обдувал лицо Квин Хьюстон, трепал волосы и охлаждал ее разгоряченный лоб. Она взяла ружье на изготовку и еще теснее прижалась к стене дома, надеясь, что тьма скроет ее.

Квин плотно сжала рот и прищурилась, взяв на мушку человека, который притаился в аллее неподалеку от «Бара Уайтлоу». Интересно, как часто он развлекался таким вот образом?

Квин знала, что внимание Мортона Уайтлоу приковано к комнате ее сестры Лаки. По всей вероятности, Лаки раздевалась. Глядя на Мортона, Квин мысленно представляла, что именно снимает сестра в данный момент. Щелкнув затвором ружья, она вдруг ясно осознала, что на выстрел потребуется гораздо меньше усилий, чем на расстегивание «молнии» голубых джинсов… гораздо меньше времени!

Услышав короткий отчетливый звук, Мортон прервал свое занятие. Человеку, рожденному в горах Теннесси, этот щелчок, громкий и устрашающий, был отлично знаком. Он означал, что патрон уже послан в патронник ружья. Мортон Уайтлоу мигом очнулся, стоило лишь ему услышать в темноте:

— Ты еще пожалеешь об этом, сукин сын! Будь Джонни жив, он пристрелил бы тебя на месте.

Мортон побледнел. Квин Хьюстон! Даже в темноте он узнал ее по копне непослушных рыжих кудрей. Боже, лучше бы его застигла на месте преступления любая другая дочь Джонни Хьюстона! Эта же питала какую-то странную ненависть к мужчинам, причин которой он никогда не понимал. Теперь ему наверняка предстоит долгий разговор по поводу того, чему она была свидетельницей.

— Выходи на свет! — приказала Квин. — Ты уже достаточно насмотрелся.

Он невольно вздрогнул. Спокойный, лишенный каких-либо эмоций голос напугал его. Да к тому же ружье она нацелила прямо ему в промежность. Он опустил глаза и только сейчас осознал, что все еще продолжает мастурбировать. Она прошипела:

— Оставь! Ты так долго этим занимался, что ему не мешает поостыть.

— Это совсем не то, что ты думаешь, Квин… — начал Мортон. — Неужели не понимаешь? Я шел к вам домой, чтобы отдать деньги, и вдруг почувствовал естественную потребность. Я только хотел…

— Знаю я, чего ты хотел! Слышала твои стоны, ублюдок! Ты мастурбировал, глядя на мою сестру.

— Тьфу, — пробормотал Мортон, опуская руку. — А как насчет денег за дом? Ты не раздумала его продавать? — спросил он.

Квин указала ружьем на его карман.

— Вытаскивай деньги и убирайся к черту, пока я не застрелила тебя как вора. Сам знаешь, все вокруг решат, что произошло досадное недоразумение, несчастный случай. Ты не забыл, что мы совсем недавно похоронили Джонни? Никто не обвинит сестер Хьюстон в том, что они переусердствовали, защищая себя.

— Вот сука! Когда ты получишь деньги, дом перестанет быть твоей собственностью.

— Вполне вероятно, — ответила Квин, — но ты покупаешь дом и участок, а не нас с сестрой.

Вздохнув, Мортон потянулся за конвертом.

— Нет! Стой! — приказала Квин, как только он залез в карман, в котором находились чеки.

Уайтлоу застыл на месте, испугавшись ее грозного голоса и зловещего темного дула. Сейчас она целилась ему прямо в лицо.

— Лучше левой, Уайтлоу, — бросила она, вспомнив, чем была занята его правая рука минутой раньше,

Он покраснел и выругался, но это не помогло: Квин Хьюстон стояла на своем. Изрыгая проклятия, он вытащил конверт из кармана, бросил его на землю и, повернувшись, зашагал прочь, желая, чтобы она провалилась в преисподнюю.

Только когда дверь бара захлопнулась, Квин перевела дыхание и, наклонившись, подняла конверт, брошенный Мортоном Уайтлоу прямо в грязь.

Повесив ружье на плечо, она выбралась из засады и задержалась на крыльце, чтобы прочитать имена, проставленные на вложенных в конвертах чеках. Благодаря ярким красным огням рождественской гирлянды, висевшей над входом в бар независимо от времени года, здесь было достаточно светло, чтобы рассмотреть проставленную на чеках сумму.

Пять тысяч долларов! Трудно поверить! И все это заслуга ее сестры Даймонд. Вспомнив об отъезде Даймонд, она чуть было не заплакала, но это было не в ее правилах. Квин сунула чеки в конверт и еще раз оглянулась.

В ней все еще жило воспоминание: Даймонд уходит прочь под руку с Джессом Иглом, самым известным певцом Нашвилла. Даймонд покинула Кредл-Крик с блеском в глазах и мечтой в сердце. Квин ненавидела ее оптимизм, так как сама давно уже ни на что не надеялась и ни о чем не мечтала. Уж слишком она была занята воспитанием младших сестер и повседневными заботами.

Но сейчас, впервые в жизни, у нее появился шанс на личное счастье. К сожалению, всем трем сестрам неизбежно приходилось расставаться. Даймонд уже уехала, а Лаки «сидела на чемоданах». Со вчерашнего дня билет на автобус лежал у нее в кармане, и ей оставалось только дождаться денег, которые Мортон Уайтлоу заплатит за дом.

Неожиданно все поплыло у Квин перед глазами, и она с удивлением поняла, что плачет. Поразительно, она и не знала, что может плакать!

Высоко в горах залаяли собаки, и Квин, замерев, прислушалась. Должно быть, кто-то из местных жителей выгуливал своих питомцев. Она сделала глубокий вдох, надеясь уловить запах дыма от костра, вокруг которого расположились их владельцы, со смехом рассказывая друг другу байки о том, как их четвероногие любимцы берут след. Но воздух полнился лишь угольной пылью, зловонием выхлопных газов да сигаретным дымом из «Бара Уайтлоу».

Громкий хриплый смех мужчин вернул ее к действительности. Она вспомнила о своей полной беззащитности, вспомнила злобное лицо Мортона и быстро взбежала на крыльцо. Рывком открыв дощатую дверь, девушка ворвалась в дом, дрожащими пальцами повернула ключ в замке и сунула ружье в расположенную рядом кладовку.

— Квини… это ты? — донесся до нее голос Лаки, и не подозревавшей о том, что она побудила Мортона Уайтлоу заняться рукоблудием.

Прислонившись к дверце кладовки, Квин постаралась взять себя в руки. Никто не должен видеть ее слабости! Спустя минуту она откликнулась — громко и уверенно, как всегда:

— Да, Лаки, это я. Догадайся, что я получила? Я получила наши деньги.

На следующее утро сестры собирали свои скудные пожитки.