Я ожидаю услышать крик или хотя бы шуршание простыней, когда она отпрянет на кровати подальше от меня. Но ничего из этого я не слышу, хотя запах ее страха — сладкий апельсин — густо висит в воздухе. Я боюсь даже взглянуть на Фрэнни — и увидеть свое собственное отвращение, отраженное в ее глазах.

Но когда я все же набираюсь мужества и смотрю, то понимаю, что она не видит истинного меня. Совершенно. Ведь под тонкой вуалью потрясения скрывается любопытство. Она широко распахивает глаза и дышит часто, стараясь собрать слова воедино.

— Так… я… в смысле…

— Фрэнни, я демон, — перебиваю я, злясь на самого себя. — Из ада.

Она лишь смотрит на меня, пытаясь переварить это, и мириады мыслей проскальзывают в ее голубых глазах.

— Из ада, — повторяет она дрожащим голосом.

— Из ада, — тише говорю я, понимая, что совершил ошибку. О чем я только думал? Что она все равно будет любить меня? Люк, ты просто болван!

Скрипя матрасными пружинами, она садится на кровати, сжимая перед собой подушку. В глазах таится сомнение, а с ресниц соскальзывает слезинка, прокладывая извилистый путь по щеке, пока Фрэнни старается постичь то, что видит.

— Демон…

В ответ я издаю стон и зарываюсь лицом в подушку. Ведь в любую минуту Фрэнни может исчезнуть. Когда до нее дойдет ужас всей ситуации — когда она поймет, зачем я здесь, — она с визгом убежит из квартиры, а я не вынесу этого.

Но ее молчание просто давит мне на психику. Я скатываюсь с кровати и перемещаюсь к окну, бросая невидящий взгляд на парковку. Фрэнни всхлипывает, и я поворачиваюсь. Но она лишь смотрит на меня огромными, испуганными глазами, и больше всего мне ненавистно, что это я напугал ее. Как мне хочется вернуться в кровать и утешить Фрэнни.

Но я не могу вернуться.

Теперь я никогда не смогу этого сделать. Она знает, кто я на самом деле. Я потерял ее навсегда.

Меня одолевает жгучая ненависть к самому себе. Я даже начинаю надеяться, что невидимый кулак, сдавивший мое сердце, и вовсе остановит его биение, убьет меня. Но вместо того чтобы выплеснуть ярость на себя, я нападаю на Фрэнни, говоря низким натянутым голосом.

— Что с тобой, черт побери, такое? Ты должна быть в ужасе! Давай беги!

Мгновение Фрэнни выглядит так, как будто и впрямь сейчас рванет с места. И я тоже хочу этого. Хочу, чтобы она бежала что есть мочи, и не оглядывалась.

Но, да поможет мне Сатана, больше всего я хочу, чтобы она осталась.

Хорошо, что мне не обязательно дышать, иначе я бы оказался на это не способен. Я прислоняюсь спиной к стене, сползая по ней, и, уткнувшись взглядом в потолок, обхватываю себя за рога. Так я жду целую вечность, пока Фрэнни не сделает хоть что-нибудь. Что угодно.

Наконец, не в силах сдержаться, я перевожу на нее взгляд.

На лице Фрэнни — озадаченность, брови нахмурены. Голос печальный и задумчивый. Она сильнее стискивает подушку.

— Должно быть, это мне снится. — Она трет глаза и снова смотрит на меня.

Я бы многое отдал, чтобы все было именно так.

— Но это явь, — качаю я головой.

С минуту она молчит, и я чуть ли не слышу ее мысли.

— Я всегда знала, что в тебе есть нечто… темное… и вроде как опасное, — наконец заявляет она.

— Фрэнни, ты меня хоть слышишь? — встаю я на ноги. — Я больше чем «вроде как опасен»!

Она вздрагивает, но не двигается с кровати. Я наблюдаю, ожидая в любую секунду увидеть на лице Фрэнни ужас, но вместо этого она приходит в бешенство, наполняя воздух запахом черного перца.

— Почему ты не сказал мне?

— Говорю сейчас.

— В смысле, раньше. Ты позволил мне… — Она вскакивает с кровати и сердито смотрит на меня, с такой силой сжимая подушку, будто собирается разорвать ее. — Я люблю тебя, — выкрикивает Фрэнни, словно обвинение.

Она сказала это.

Моих ноздрей касается аромат горячего шоколада, скрывающегося под черным перцем. В это мгновение внутри меня возникает водоворот чистейшей энергии, а серное сердце вот-вот взорвется.

Но это все неважно, ведь именно сейчас Фрэнни убежит.

Она распахивает глаза, когда до нее доходит смысл сказанного. Снова опускается на кровать и сидит там одну мучительную минуту, глядя на меня с неверием на лице и приоткрытым ртом.

— Я… я не… — Она опускает взгляд на простыню.

Мне нечего ответить. Я не могу дотянуться до нее и сказать, что тоже люблю. Я роняю голову и жду хлопка двери, когда она вскакивает с кровати.

Но хлопка не слышно.

— Ну и в чем дело-то? Тебе нужно вернуться? — вместо этого говорит она.

Я поднимаю взгляд, не сдержав сардонического смешка. Из всех вопросов она задала этот…

— В конце концов — да.

Она хватает с пола майку, натягивает через голову и злобно смотрит на меня.

— Я знала, что ты уйдешь.

Мои губы искривляются в ухмылке.

— Ты, что ли, об этом волнуешься? — качаю я головой. — Ради всего грешного, Фрэнни, я же демон. Ты должна молиться, чтобы я ушел.

— Отлично, — говорит Фрэнни, засовывая тетрадь для сочинений в сумку. И тут я замечаю, как дрожат ее руки. — Избавлю тебя от этого бремени, — фыркает она.

Она перекидывает сумку через плечо и осматривает пол. Я стою молча, чувствуя, как внутри все полыхает.

— Проклятье! — раздраженно вскрикивает она. — Где мои чертовы шлепки?

Я наклоняюсь и подбираю их с пола, протягивая ей.

Она мчится ко мне и вырывает шлепки у меня из руки. Замирает, уставившись на рога. Заносит руку и встречается со мной взглядом — в котором опять сквозит любопытство.

— А можно мне… — Фрэнни роняет руку и качает головой, словно стараясь прояснить мысли.

— Что? — В моем голосе звучит надежда, заставляющая меня ненавидеть себя еще сильнее.

— Ничего.

Крутанувшись, она шагает к двери. Но, не дойдя, снова поворачивается. Пристально смотрит на меня одну долгую минуту, затем набирает воздуха в легкие.

— И что, если я знаю, кто ты, то теперь попаду в ад, потому что запала на тебя? — В уголках ее губ появляется робкая улыбка, а по щеке скатывается слеза, которую она тут же смахивает рукой.

Внезапно аромат горячего шоколада берет верх над черным перцем. Лишь на одно мгновение сердце в моей груди перестает быть серным. Не могу поверить, что, зная, кто я на самом деле — мою истинную натуру, — она продолжает любить меня. Но затем я спускаюсь с небес на землю.

— Фрэнни… это неправильно, — простонав, говорю я.

Мои колени подгибаются, и я вновь сползаю по стене, опустив голову на руки. Она не должна любить меня. Это не может хорошо закончиться.

Фрэнни возвращается на середину комнаты, бросает сумку и присаживается на угол кровати.

— Скажи, я тебя хоть сколько-нибудь интересую?

Я поднимаю голову и смотрю на нее. Знаю, что мне следует сказать «нет», и уже открываю рот. Но вместо этого с моих губ слетает тихое «да». Это слово выводит меня из ступора. Я вскакиваю на ноги и выжимаю из своего гаснущего серного сердца последние остатки льда, вкладывая их в слова:

— В смысле, нет. Я всего лишь выполнял свою работу.

— Я тебе не верю, — говорит она с отчаянием в голосе.

Ей бы следовало сейчас кричать. Убегать. Что угодно, только не это. Я поворачиваюсь и рычу — на весь мир. И тут замечаю в зеркале свое отражение.

Что за дьявол?

Подхожу к зеркалу и внимательно смотрю на себя, усилием воли стараясь сбросить человеческую оболочку. Когда ничего не меняется, я поворачиваюсь к Фрэнни.

— Фрэнни. Взгляни на меня и скажи, что именно ты видишь. Что изменилось?

— Ну… рога появились, и твои глаза светятся чуть сильнее, чем обычно. И мне не хочется говорить, но от тебя дурно пахнет. — Она гримасничает и зажимает нос пальцами. — Ты бы мог убрать запах тухлых яиц? Корица нравится мне больше.

— И все?

— А что, должно быть больше?

Хвост… копыта… клыки…

— Вообще-то да.

— Что именно?

— Неважно. — Я поднимаю с пола футболку и натягиваю на себя. — Нам придется прокатиться.