Офицеры возмущенно зашумели. Некоторые даже встали, приняв угрожающие позы. И снова есаул взревел командой «Отставить», но уже адресованной к офицерам:
- Самосуда не позволю! У меня есть приказ генерала Щербачева касательно этой встречи. Приступим к делу, граждане комиссары…
Рошаль между тем продолжал разговор только с Барановым:
- Щербачев отдает приказы, хотя я телеграфировал, что без моей подписи ни один его приказ не действителен. Щербачев знает об этом сборище?
Есаул Сливинский схватил со стола какую-то бумагу и, широко расставляя ноги, пошел на Рошаля. Дорогу ему преградил Баранов. Есаул вскипел:
- Эй, председатель ревкома, калиф на час, не путайся… Я дипломатической вежливости не обучен, и мне она… - есаул зло, матерно выругался. - Сколько мне еще командовать - один бог знает, только ваше время кончилось. Иди сюда, питерский комиссар. Подпиши бумагу, что слагаешь с себя полномочия.
Рошаль приблизился к Баранову. С подчеркнутым спокойствием, будто угроза есаула его не касается, сказал:
- И еще надо проверить, отменил ли Щербачев свой приказ о демобилизации. Все это мы выясним только у него. Разыщем его хоть под землей. Пошли!
В дверях два казака скрестили штыки винтовок. Есаул махнул рукой молоденькому хорунжему, и тот, распахнув форточку, по-разбойничьи свистнул. Ему отозвался цокот копыт. Конный разъезд полукругом выстроился перед зданием.
А в коридоре штаба уже шла потасовка. На каждого делегата навалилось по нескольку казаков. Баранов кинулся [33] к столу, где стоял телефон, но аппарат перехватил какой-то хорунжий.
- Не будет вам подмоги, - злорадствовал хорунжий. - Не будет…
Есаул Сливинский взглянул на часы.
- Вот и кончились переговоры. - Он с наслаждением разорвал бумагу, а клочки спрятал в карман. - Покажу генералу, как питерский комиссар принял его условия. Хорошие мы дипломаты, господа большевики?
Рошаль и теперь не потерял самообладания:
- Есаул, не забудьте сказать генералу, что он несет ответственность за этот мерзкий фарс, который вы разыграли в его штаб-квартире.
- Не пугай, комиссар! Сами разберемся, кто прав, кто виноват. А пока поехали.
3
Их вывели во двор. Рошаля и Баранова втолкнули в машину командующего, остальных насильно посадили в две брички и в сопровождении конного патруля повезли на окраину Ясс. За городской чертой арестованных ждал румынский пикет. Есаул Сливинский с помощью переводчика обратился к старшему пикета - румынскому офицеру. Слушая переводчика, тот лишь согласно кивал головой, подозрительно косясь на Рошаля и на прибывшего из Одессы члена делегации - большевика Рога. Арестованных построили в одну линию, затем румынские солдаты отвели Рошаля и Рога в сторону.
- До выяснения особых обстоятельств, - объявил есаул Сливинский, - двух делегатов мы задерживаем в качестве заложников. Они будут под охраной наших военных союзников.
Баранов вышел из строя, но румыны тут же оттеснили его назад.
- Нет никаких обстоятельств, которые требовали бы заложников, - заявил Баранов.
- Есть! - перебил Сливинский. - В четвертой армии ваш ревком арестовал члена Центральной рады. Пока его не освободят…
- Это ложь! Я отвечаю за действия ревкомов в частях. Почему вы меня не берете как заложника? Почему [34] вы из штаба Щербачева не связались со штабом четвертой армии? Вся ваша провокация белыми нитками шита. И не разжигайте нашу ярость, господин есаул…
- Молчать! Кончай митинг!
Румыны закрутили Рошалю и Рогу руки за спины и втолкнули в машину. Казаки, вскинув винтовки, не давали делегатам приблизиться к автомобилю. Рошаль встал, успел крикнуть:
- По частям, товарищи! Ступайте к солдатам, телеграфируйте Совнаркому…
Его сбили с ног, и машина рванула вперед. Следом за нею ускакал казачий патруль.
Румынский пикет направился к своим казармам.
- Почему нас отпустили? - обратился Баранов к делегатам. - Опасаются гнева солдат, если мы не вернемся в свои части. Зачем привезли сюда, в безлюдное поле? Видно, хотели на время лишить нас связи с частями. Теперь они на любую подлость пойдут, чтобы расправиться с Рошалем. Надо действовать! Шесть делегатов возвратятся в Яссы, разыщут командующего и предупредят, что Совнарком не потерпит произвола. Один поедет в Могилев-Подольский и передаст Геккеру - пусть приведет в боевую готовность наш отряд. Я иду в Романы: в ревкоме четвертой армии что-то произошло…
4
Ревком четвертой армии был арестован в полночь.
Арест произвели румыны, и их часовые долго охраняли дом, где раньше помещался комитет. Но тот, кого румыны ждали, не появлялся. На рассвете какой-то русский солдат-пехотинец прибрел к дому, охраняемому румынами. Шел он вразвалку - то ли притомился служивый, то ли пьян, - и часовые издали пригрозили ему ружьями. Пехотинец свернул за угол, но вскоре, уже с другой стороны, незаметно приблизился к перекрестку, кого-то высматривая или выжидая. И вдруг, заметно прихрамывая, побежал он навстречу военному, жестами показывая, чтобы тот повернул назад. Военный остановился:
- Ванюша, ты здесь каким чудом?
- Ох, товарищ Баранов, не спрашивайте. Ступайте за мной. Мы дворами, огородами… [35]
- Да объясни толком!
- А я в этой кутерьме и сам не разберусь. Выполняю приказ Геккера: разыскать Баранова и сопроводить его до Могилев-Подольского. Я за вас головой отвечаю.
Картина несколько прояснилась, когда они прибыли в Могилев-Подольский. Генерал Щербачев отказался принять делегатов, вернувшихся в Яссы, и сообщил по телефону Геккеру, что не может освободить Рошаля, так как тот арестован румынскими властями. Генерал заявил, что при сложившейся на фронте ситуации румынские части ему уже не подчинены. Геккер спросил Щербачева, где находится сейчас Баранов, и тут командующий оборвал разговор по телефону.
Чтобы предупредить Баранова, Геккер погнал секретаря ревкома Ванюшу Панина в Романы. Ванюша оседлал самого резвого коня. От Могилев-Подольского он скакал таким бешеным аллюром, что запаленная лошадь не выдержала и пала под седоком на полпути. В Романы Ванюша проник затемно. Болели натертые ноги, но он обошел всех знакомых солдат. От них узнал об аресте комитетчиков, о бесчинствах румынской военщины. Оказывается, кто-то уже предупредил румын, что Баранов подался в Романы, и здесь готовили над ним расправу. Никакого представителя Центральной рады в Романах, конечно, не было.
Румынский фронт окончательно развалился. Пришла тревожная весть о наступлении немцев. На Украине, почуяв безвластие, разгулялись разбойничьи банды самозванных атаманов. Баранов и Геккер стянули в Могилев-Подольский десять тысяч добровольцев. Это была Красная гвардия, созданная Военно-революционным комитетом бывшей восьмой армии, и теперь, по приказу из Центра, она готовилась к походу на север.
А на севере уже разгоралась гражданская война.
Новый, восемнадцатый год занимался над Россией в огнях пожарищ.
5
Лишь месяц спустя, под Уманью, Баранов и Геккер узнали о расстреле Семена Рошаля.
На глухом полустанке Баранова и Геккера задержала необычная охрана - китайская. Русского языка китайцы [36] не знали, никаких мандатов не признавали и доставили задержанных в штабной вагон, к своему комбату, который, к счастью, оказался не китайцем. За грубо сколоченным столом сидел красивый парень с густой копной смолисто-черных волос. По внешнему облику трудно было сразу определить - русский он или украинец, молдаванин или еврей. Баранов и Геккер представились, показали свои документы.
Парня звали Якиром. Фамилия бывшего члена Бессарабского губревкома была знакома Баранову. Якир организовал первый в Кишиневе красногвардейский отряд, а теперь командовал батальоном китайцев, добровольно перешедших на сторону революции и принятых в состав Тираспольского красногвардейского отряда.
