Осенью 1931 года казалось, что вотвот начнется мировая война: 18 сентября японцы напали на Маньчжурию (СевероВосточный Китай), образовали там марионеточное государство МаньчжоуГо и планировали двигаться дальше. Китай просил Лигу Наций о защите, но не получил ее - благополучные страны не любят вмешиваться в чужие конфликты. В СССР думали, что Япония теперь на нас нападет, американцы полагали, что СССР и Япония объединятся против Америки, а Эйнштейн возмущался бездействием Лиги Наций. Не стоит думать, однако, что он мог больше чем на несколько дней забыть о своей работе. В ноябре он выступил в Берлине на коллоквиуме с докладом «О соотношении неопределенностей», в очередной раз пытаясь оспорить Гейзенберга, правда, в очередной раз предложил его на Нобелевку, но вновь дал понять, что Шредингер лучше. Пайс: «Суждение Эйнштейна о том, какая из работ важнее - Шредингера или Гейзенберга, - действительно оказалось ошибочным. Возможно, это еще более затруднило работу Нобелевского комитета. Премия по физике за 1931 год присуждена не была».
В декабре состоялась последняя публичная лекция Эйнштейна в Берлине, воспоминания о ней оставил раввин Вильгельм Вайнберг, а опубликовал их в 1979 году его сын. Вильгельм тогда был студентом и отвечал за сбор средств для разных проектов. «Эйнштейн был покровителем организации еврейских студентов в Германии. Нам были нужны средства, и я обратился к нему с просьбой выступить с платной лекцией или концертом. В то время Эйнштейн был лет пятидесяти и очень отличался от Эйнштейна в последующие годы и от того изображения, которое представляли нам. Он был хорошо ухоженный, нарядный человек со светскими манерами. Он согласился дать концерт на скрипке, если оперная звезда Мария Инокен присоединится к нему. Он дал мне письмо для его кузена Альфреда, музыкального критика, прося его все организовать. Певица согласилась, но то были годы роста нацизма, когда Эйнштейна постоянно бомбардировали письмами, полными ненависти и угроз. Поэтому было решено, что вместо концерта он прочтет лекцию… В течение нескольких недель до лекции я понял, как хорошо было Эйнштейну на даче без телефона. Мой телефон разрывался от звонков, требующих в любое время суток билет на Эйнштейна. В вечер лекции в городе были большие беспорядки, полиция окружала здание, на сцене были телохранители. Я ввел Эйнштейна через черный ход. Госпожа Эйнштейн сама попросила меня присматривать за ее мужем. Эйнштейн был обеспокоен вспышками и попросил меня убрать фотографов. Это была безнадежная задача… Лекция началась и прошла без инцидентов. Эйнштейн говорил и писал на доске. Лекция считалась популярной, но я не понял ни одного слова…
Однажды я ехал с Эйнштейном из Капута в Берлин, и он попросил меня присоединиться к нему на встрече с Барбюсом, возвращавшимся во Францию из Москвы. Разговор был на французском языке, которого я не знал. На обратном пути Эйнштейн жаловался, что Барбюс не понимает происходящего в Советском Союзе… Я в последующие несколько лет жил при Сталине и наблюдал непосредственно то, что раздражало Эйнштейна».
Биографы Эйнштейна О. Натан и X. Норден [31] : «Тогда, в 1932м, он отметил, что его близкий друг Анри Барбюс, будь он советским гражданином, вероятно, оказался бы в тюрьме или в изгнании, если вообще остался бы жив». Чтото резко переменилось у Эйнштейна в голове - возможно, это произошло, когда (в феврале 1932 года) американский журналист Исаак Дон Левин подарил Эйнштейну свою биографию Сталина. Эйнштейн отвечал: «Я искренне признателен за те знания, которые приобрел благодаря Вам. Ваша концепция пятилетнего плана как следствия скорее страха и лишений, чем творческого акта, оказалась для меня совершенно новой, как и многие другие факты… Вся книга звучит для меня словно симфония на тему „насилие порождает насилие“». Но почему уже в декабре 1931го Эйнштейн переменился к Советам и ругал Барбюса? Может, Дон Левин ошибся и давал ему читать книгу раньше, еще до публикации? Или ошибся рабби Вайнберг, и разговор о Барбюсе состоялся не в 1931м, а чуть позже?
26 декабря Эйнштейн в третий раз отплыл в США - уже не осматриваться и путешествовать, а прочесть полный курс лекций в Калифорнийском технологическом институте (Калтехе). Ехали целым табором: жена, ассистент Майер, Элен Дюкас, Марьянов с Марго, Кайзер с Илзе да еще и подруга Эйнштейна Эстелла Канцеленбоген с мужем. На пароходе Эйнштейн сделал в дневнике запись: «Сегодня я решил покинуть Берлин, что ж, буду бродягой всю оставшуюся жизнь». Некоторые российские и белорусские исследователи думают, что он так выразил намерение ехать в СССР, но дальше запись продолжается недвусмысленно: «…учу английский, но он не укладывается в мои старые мозги». Прибыли в ЛосАнджелес 29 декабря, Эйнштейн сразу не поладил с Милликеном, президентом Калтеха, и написал Эренфесту, что хочет работать в Голландии, а не в Штатах: «За исключением нескольких чудесных студентов люди все скучные, и это меня убивает».
Той зимой в Пасадену приехал де Ситтер - тот, что придумал пустую Вселенную с антигравитацией, - и они с Эйнштейном создали новую модель. Вселенная бесконечна, ее расширение не ограничено в пространстве и времени. Время начинается со взрыва, и галактики вечно расходятся, но скорость их движения («константа Хаббла») по мере расхождения стремится к нулю. Антигравитацию - лямбду - они приняли за нуль и рекомендовали ею «не пользоваться, пока более точные данные наблюдений не позволят определить ее знак и численную величину». Сплошные нули - это одна из самых простых моделей Вселенной, и она стала популярна. Кроме того, Эйнштейн и де Ситтер в своей совместной работе утверждали, что во Вселенной может быть много материи, которая не излучает свет и ее нельзя обнаружить и ничего о ней нельзя узнать (теперь ее называют «темной материей»). Чем, как сейчас считают, заполнена Вселенная? Звезды, газовые облака и тому подобное - обычная материя, состоящая из атомов, - всего 4 процента; «темная материя» - 22 процента. А остальные 74 процента?
До 1997 года достоверных указаний на отличие антигравитации от нуля не было. Но Эйнштейн и де Ситтер допускали, что она может иметь знак и численную величину. Это предсказание начало подтверждаться в 1998 году, когда обнаружили, что скорость расширения Вселенной отнюдь не стремится к нулю, а постоянно увеличивается, будто нечто растягивает ее, противодействуя гравитации обычной и темной материи. Значит, есть лямбдаантигравитация; ее назвали «темной энергией» и на ее долю сейчас относят 74 процента «начинки» Вселенной. Что будет дальше? Предсказания есть разные. Может, антигравитация - она ведь такая большая и сильная! - растащит Вселенную на атомы, а потом и их разрушит. Может, антигравитация ничего не сможет разрушить внутри галактик или Солнечной системы, так как они защищены своей громадной массой и гравитацией; она просто будет утаскивать их подальше друг от друга. Есть и противоположная версия: Большое сжатие, где антигравитация со временем слабеет, и расширение Вселенной со временем меняется на сжатие, и она «схлопывается» в точкусингулярность, о которой никто ничего не знает.
Эйнштейна устраивала его простая Вселенная, и, написав с де Ситтером статью о ней, он бросил ею заниматься. Он сражался за единую теорию поля. Его мозг был переполнен «психическими сущностями», «визуальными» и даже «мышечными», «более или менее четкими изображениями, которые я мог волюнтаристски воспроизводить и комбинировать» - но недоставало букв, знаков, нот, инструментов, что могли бы проиграть эти ноты… Кроме того, он почемуто упрямо игнорировал открытия новых элементарных частиц. В 1959м его враг Гейзенберг написал статью «Замечания к эйнштейновскому наброску единой теории поля»: «В то самое время, когда Эйнштейн занимался проблемой единой теории поля, непрерывно открывали новые элементарные частицы, а с ними - сопоставленные им новые поля. Вследствие этого для проведения эйнштейновской программы не существовало твердой эмпирической основы, и попытка Эйнштейна не привела к какимлибо убедительным результатам».
