Великолепно. Экран оставался потухшим.

Эви понадобилась лишь пара секунд, чтобы привыкнуть к темноте. К этому моменту лисица уже мчалась со всех ног прочь от дымящейся стены, где только что находился экран, а ее дружок, запутавшись в штанах, никак не мог подняться на ноги. Остальные посетители уже успели выскочить из зала. Из громкоговорителя снова послышалось: «Огонь!»

До Эви снова донесся звон разбитого стекла. Постепенно она различила знакомый запах слезоточивого газа — он щекотал ей ноздри и щипал глаза. Вдобавок ко всему Эви ощутила в левом плече странное тепло. Обернувшись, она увидела, что там застрял, впившись в кожу куртки, серебристый металлический осколок размером с палец. Стиснув зубы, Эви рывком выдернула его из плеча.

Слезоточивый газ проникал во все щели. Еще несколько секунд — и легавые ворвутся в здание. У Эви не было ни малейшего желания вступать в поединок с отборной командой спецназа. В данный момент она чувствовала себя настолько паршиво, что, пожалуй, не решилась бы столкнуться даже с пятнадцатилетним подростком.

Эви порылась в рюкзаке. Там, на всякий непредвиденный случай, имелась граната со слезоточивым газом и к ней защитная маска. Один из окуляров компактной черной маски треснул (что неудивительно после всей беготни), однако сам респиратор вроде бы оставался цел. Сняв очки, Эви натянула противогаз. В запасе у нее оставалось одна-единственная граната — дымовая. При разрыве из нее выделялся газ, непрозрачный как для ультрафиолетовых, так и для инфракрасных лучей. В отличие от слезоточивого газа, Эви не сможет ничего видеть сквозь дымовую завесу. Собственно, так же, как и копы, даже если те догадались прихватить с собой приборы ночного видения. Если бросить в зал гранату, то, может быть, ей удастся выскользнуть из театрика незамеченной. Да, но куда?

Мужик со спущенными штанами, спотыкаясь, улепетывал к пожарному выходу. До Эви донеслось, как полицейский приказал бедолаге лечь на пол и положить руки на затылок. Эви обвела взглядом зал.

От голографического экрана в стене осталась одна лишь дымящаяся дыра, откуда несло обугленной изоляцией, порохом и ртутью. Стены были задрапированы тяжелым малиновым бархатом. Сквозь дыры в потолке в зал начинал просачиваться слезоточивый газ.

Потолок!

Эви запустила в зал гранатой, а сама покрепче ухватилась за малиновый бархат. Больное плечо тотчас пронзила резкая боль, но, превозмогая ее, Эви принялась карабкаться вверх по драпировке. Не время распускать нюни. Карабкаясь, она ощущала, как зал наполняется газом. Непроницаемый белый газ из ее гранаты стелился вдоль пола, напоминая клубы тумана. Одновременно из вестибюля и сквозь дыры в потолке проникал полупрозрачный слезоточивый газ и вскоре облаком окутал Эви с ног до головы. Хотя маска предохраняла Эви от полной потери видимости, газ тем не менее проникал и под нее. Ощущение было не из приятных — кожа Эви отчаянно чесалась, особенно в паху. Более того, ей казалось, будто в открытую рану в плече ей кто-то то и дело вонзал кинжал. Треснутый окуляр затруднял обзор. Газ разъедал глаза, и они слезились. Белая дымовая завеса распространилась выше, окутав Эви серым туманным облаком. Дым поглощал звуки, однако даже сквозь него она различала приглушенный шум. Вестибюль наполнялся полицией.

Эви наткнулась на что-то головой. Подняв глаза, она увидела фибергласовую акустическую плитку, выкрашенную в черный цвет. Одной рукой крепко уцепившись за драпировку, кулаком свободной руки Эви изо всех сил стукнула по плитке. Та подалась, и на Эви сверху посыпались пыль и копоть. Вдобавок ее обдало струей слезоточивого газа. Плечо ее снова, словно кинжалом, пронзила острейшая боль. Она подтянулась в образовавшееся отверстие, а затем аккуратно вернула плитки на место. Слава богу, что она не страдает избытком веса. Железная арматура, в которую Эви уперлась руками и коленями, издавала зловещие стоны. Несколько мгновений она даже не осмеливалась пошевелиться. Эви замерла, дрожа от боли и напряжения. Сколько еще это продлится?

Ей было слышно, как легавые прорвались в зал. Они хлынули внутрь буквально изо всех щелей — из всех углов, из вестибюля, пожарного выхода, с балкона. Эви заметила, что они наткнулись на ее газ — их движения стали медленными и осторожными. Ей было слышно, как они переговариваются между собой, однако дым, плитка и маска мешали ей разобрать целиком все предложения, и до ее уха долетали лишь обрывочные фразы: «… крой выходы. Погоди, пока дым не… », «… жена и чрезвычайно опасна… » И спустя полминуты: «… бюро в пять… »

ФБР? Неужели она действительно вляпалась в какое-то большое дерьмо? Эви сделала несколько дыхательных упражнений. Куда, интересно, подевался этот псих с «Валькирией?» До нее больше не донеслось ни единого выстрела. Газ постепенно рассеивался, и дышать стало чуть легче. Кожа стала меньше чесаться, однако глаза настолько распухли, что превратились в узкие щелки.

«… проверь-ка в… », «ее нигде не вид… » — голоса становились все громче. Легавые, судя по всему, находились сейчас на балконе, как раз под ней. Слезоточивый газ уже почти весь рассеялся, впрочем, как и ее дымовая завеса. К счастью, Эви сумела немного успокоиться, и теперь ее метаболизм не даст о себе знать повышенным инфракрасным излучением. Ее не смогут засечь даже усилители лучей. Эви принялась оглядываться в поисках пути к отступлению.

«… назад. Я проверил верхние этажи», пауза, а затем: «ни один из террористов не замечен при выходе из здания».

«Причем здесь террористы?»

«Да, сэр», — ответил тот же самый голос в ответ на слова, которые Эви не расслышала. «Это касается каждого. Оставайтесь на своих местах. Ждите прибытия федеральнх агентов».

Откуда-то из пяти разных мест донеслось недовольное ворчание. «Это приказ, черт вас возьми», — в голосе полицейского слышалось раздражение.

Сколько еще? Минуты четыре? Три? И как вообще можно выбраться из здания, обложенного со всех сторон полицией, да еще среди бела дня? Забудь о здании. Подумай, куда можно отсюда попасть?

Сверху на Эви посыпалась пыль вперемешку со штукатуркой, и откуда-то сверху донеслось поскрипывание половых досок. Эви подняла глаза на потолочное перекрытие кинотеатра. Не удивительно, что здесь устроили дополнительный подвесной потолок. Старые лепные украшения над ее головой в большинстве своем растрескались и обвалились. Эви внимательно изучала сетку проржавевшей армейской арматуры и полусгнивших балок. Интересно, что еще оставалось в ее рюкзаке? Не слишком много. Кое-какие «жучки» и другие устройства для слежки, набор инструментов, бинокль, оставшийся после типа в доме напротив, запасной ствол к «Мишкову», аптечка и шприц с двумя десятками запрещенных ампул и военная электродубинка. Эви вытащила из рюкзака дубинку. Она не расставалась с этой штуковиной со времен той странной истории в Кливленде, когда она раскопала логово пришельцев.

Черная дубинка имела в длину около полуметра, и была сложена вдвое. Она поражала противника таким мощным зарядом, что гора мускулов весом в сто килограммов секунд на пятнадцать превращалась в сплошной кисель.

Эви нажала на кнопку «проба», и ей в ответ мигнул зеленый огонек. Снова наверху скрипнули доски пола, и на нее опять посыпалась штукатурка. Может, стоит рискнуть? Если не выдать себя ни единым звуком, и если тот, кто сейчас наверху, не имеет радиосвязи. Если твои расчеты верны и там сейчас больше никого нет, кроме…

«Абдель, — спросила она себя, — может у тебя найдется идейка получше?»

Таковой не нашлось. Эви закинула на плечо рюкзак и медленно, предельно медленно, поднялась на корточки под скрипучими досками. Она убедилась, что ноги ее крепко упираются в одну из железных перекладин, к которым крепилась рама подвесного потолка. Эви меньше всего хотелось в конечном итоге проломить преграду в совершенно противоположном направлении. Жаль, что ей не достает чутких ушей моро. Слух Эви был достаточно острым, однако биоинженеры, создавшие ее, не осмелились снабдить свое творение ушами, которые формой отличались бы от людских. Что касается глаз, то их нетрудно было спрятать. Теперь Эви, полагаясь исключительно на свой слух, старалась определить место расположения объекта, а это было чертовски трудно.