Адвокат и его клиент покинули кабинет. Через несколько минут адвокат вернулся один.

- Александр Николаевич. Я тут клиента отпустил. Может, есть желание пообщаться одним?

- Садитесь Юлий Леонидович. Я хорошо Вас знаю и поэтому отпираться не собираюсь. Вы все равно донесете до меня свое мнение. Пусть это произойдет сейчас, чем в результате длительной осады.

- Ну вот, «садитесь». Сие, особенно в кабинете следователя, звучит очень плохо. Обычно, я в своей работе избегаю подобного слова. Да и многие другие, в том числе и  с «Вашей стороны»- судьи или прокуроры, так же стараются не произносить такого слова.

 - Очень обидно слышать такое от очень уважаемого и образованного человека как Вы, получившего образование еще в Советских учреждениях. Зачем идти на поводу у всякого рода жуликов или бандитов. Слова  «присядьте» в Русском языке нет. В крайнем случае, пока нет.  Пусть «они» между собой говорят, как желают. Да и со скромно образованных прокуроров и судей не стоит брать пример. А нам, интеллигентным людям, можно поговорить на нормальном Русском языке, без «фени». Кстати. А на Иврите есть такое слово?

- Да, я согласен с Вами. Наверное, такого слова нет. Тем не менее, мои клиенты очень болезненно относятся  к предложению сесть, и я обязан такое учитывать. А по поводу Иврита, извините, хотел познать его более детально, не получилось. По этой причине дать ответ не могу.

- Кстати, Юлий Леонидович,  я слышал о Вашей поездке в Израиль на ПМЖ. Скажите, конечно, если это Вас не обижает- а чего так все, с позволения сказать, скоропостижно, закончилось?

- Вы уводите в сторону наш разговор. Хотя . . ., если хотите. Да, действительно, в прошлом году я решил посетить родину своих предков. Некоторые, не очень умные люди, обставили это как отъезд на ПМЖ. Но, Вы же не думаете, что я готов на такое без серьезной подготовки. Мы с Вами работаем уже давно и, лично я, думаю, что Вы не относитесь к глупым людям, безответственно распространяющим такие нелепые слухи. Я ездил для ознакомления с этим вопросом. И, честно скажу, рад, что поступил именно так. А вывод такой- в Израиле я категорически не смогу жить по причине того, что там живут одни евреи. Представляете? Что мне делать в этой стране? Там все уже давно поделено, распределено и, о ужас, они живут по совсем другим законам. Там нет клиентов, готовых нести мне свои «пять золотых» просто потому, что  я юрист. Этого мало. Требуется быть МЕСТНЫМ юристом. А что мне там еще делать?  Мести улицы или идти в подмастерья к местным адвокатам. Нет, извольте. Я уже не в том возрасте.

 А что делать моему сыну? Здесь я его «отмазал» от армии. Но, это здесь! А там такие фокусы не проходят. Нет справки, что отслужил – добро пожаловать на службу. А ведь там армия воюющая! В общем, от мысли переселиться на историческую родину я категорически отказался.

И теперь, могу Вам ответственно заявить, что более убежденного Россиянина, чем я, найти трудно.

А теперь, когда я удовлетворил Ваше любопытство, может, все таки, перейдем к интересующей меня теме.

После этого адвокат довольно откровенно предложил Смирнову «помощь» в расследовании уголовного дела, к настоящему моменту, возбужденному в отношении его клиента по статье доведение до самоубийства. Точнее говоря, он предложил сотрудничество. Взаимовыгодное. Конечно, в таких делах этому адвокату не было равных в их городе и не зря его клиенты несли к нему свои «золотые». Вот только это была их далеко не первая встреча. За прошедший год, стараниями Смирнова, пять клиентов этого адвоката отправились  в «края не столь отдаленные», что являлось своеобразным антирекордом. Вернувшись после посещения исторической родины, Юлий Леонидович с удвоенной силой начал создавать себе репутацию, позволившей бы ему безбедно прожить остаток трудовой жизни, для чего попытался распространить свое влияние и на жителей их военного городка. Зря он это сделал. Теперь, безупречная репутация адвоката, прежде славившего тем, что он с легкостью разваливал даже самые «не убиваемые», с точки зрения гражданских прокуроров дела, сильно померкла. И по этому, от результатов именно этой проверки, зависело напрямую количество его клиентов, да и их качество в денежном выражении.

Юлий Леонидович откровенно посетовал на глупость своего клиента но, тут же искренне заверил в его невиновности. Кроме этого, прозвучал откровенный намек на то, что если они найдут взаимопонимание, вышестоящие прокуроры не станут отменять принятое Смирновым «законное и обоснованное решение». Естественно, о прекращении уголовного дела. Особо подчеркивалось, что разговор ни о каком вознаграждении не стоит. Смирнов уже давно приобрел характеристику «не берущего», и теперь никто бы не решился на такое. И зачем? Ведь иметь покровителя в лице высшего командира РВСН намного лучше. А уже доставленные неприятности- о них можно и забыть, конечно, если главная цель достигнута . . .

Смирнов постарался не использовать категорических выражений, и они с адвокатом расстались вполне дружески. В крайнем случае,  адвокат удалился вполне удовлетворенный результатом разговора. И правда,  а чего тут думать! Такой шанс редко кому выпадает! И самое главное, именно трудолюбие и честность Смирнова создали ему репутацию, не позволяющую заподозрить его в чем то криминальном. Тем более, те, кому надлежало его заподозрить, именно этим заниматься и не собирались. Идеальное сочетание!

Вот только  в душе Смирнова все было не так просто.

На  следующий день ему доложили, что солдат пришел в себя. Причем, доложили не те, кто обязан это сделать немедленно по своим должностным обязанностям, а так, «доброжелатели».

Александр немедленно прибыл в госпиталь и буквально в дверях столкнулся с заместителем командира дивизии по воспитательной работе.  К счастью, полковник только собирался войти в палату и сейчас с откровенной враждой поглядывал на него.

В не меньшей растерянности находился и начальник отделения госпиталя, подобострастно сопровождавший «высокого гостя». Теперь, особенно после фразы, во время произнесения которой и появился Смирнов: «Все нормально. Солдат чувствует себя нормально, можете смело говорить с ним на любые . . . », врач растерянно переводил взгляд с одного офицера на другого, в душе явно желая провалиться сквозь пол.

Смирнов ничего не стал говорить, и молча прошел в палату, весьма неучтиво подвинув плечом полковника. Стоит ли удивляться, что ему никто и не подумал мешать.

В палате, рассчитанной на четыре койки находился только один пациент- худощавый парнишка ниже среднего роста. На шее у него отчетливо просматривалась странгуляционная  борозда.  Солдат удивленно разглядывал посетителя.

- Простите, а  Вы кто?

- А Вы кого ждали?

- Доктор мне сказал, что сейчас придет замполит дивизии- полковник. Фамилию его я не помню, но точно помню, как он выглядит. Вы же, майор, и на него явно не похожи. Доктор мне приказал ни с кем больше не разговаривать.

- Даже с мамой. Кстати, а где она? Или у Вас с ней «особые» отношения?

- Она приедет завтра. Так, доктор сказал. Она решила приехать сразу, как только я приду в сознание.

- Так доктор, сказал?

- Да. Так, кто Вы?

- Как тебе сказать. Я действительно не замполит. И разговаривать со мной совсем не обязательно. Давай так сделаем. Я сейчас дам тебе бумагу, где ты напишешь, что ни к кому претензий не имеешь, и я пойду по своим делам, прокурорским. Договорились?

- Прокурорским?

- Да, я следователь прокуратуры и моя фамилия- Смирнов. А потом, общайся  с кем хочешь. К сожалению, так положено. Хочешь- не хочешь,  а мне необходимо спросить тебя, что же именно произошло. Тем более, вопреки «традиции», посмертной записки не обнаружили. Хорошо хоть тебя успели снять, а так бы долго голову ломали, что же именно произошло.

Солдат как то затравленно взглянул на собеседника и закрыл глаза. Александр терпеливо ждал. Прошло минут десять, пока солдат соизволил продолжить общение.