Джейн вздохнула, наконец-то она нашла силы высказать вслух то, что носила в себе со дня смерти дочери. Однако облегчение быстро сменилось беспокойством. Джейн понимала, что придется упомянуть при группе и о Калебе. Она вдруг хихикнула. Но ее смешок, похоже, не показался никому из женщин странным.

– А теперь я по уши погрузилась в новый проект. Я притащила домой бойфренда моей дочери. Во всяком случае, я полагаю, что он был ее бойфрендом. Он музыкант и временно на мели. – (Некоторые из собравшихся не смогли удержаться от ухмылок.) – Да я сама все понимаю. Идеальный кандидат для такой безнадежно созависимой особы, как я. К тому же он страшно обаятельный. Но я обещаю быть умницей. Я занимаюсь спасением самой себя, а не его. К тому же я приютила его всего на несколько месяцев. Он будет делать для меня кое-какую работу, пока не встанет на ноги. А еще он идейный противник алкоголя. Так что все хорошо.

Когда Джейн договорила, она посмотрела на Грейс, ожидая увидеть на лице подруги неодобрение, но та лишь улыбнулась и продолжила вязать свой шарф.

После того как закончилось собрание, а следом и неофициальные посиделки, где все обменивались новостями друг с другом, Грейс двинулась за Джейн к машине, которую та оставила на парковке клуба.

– Похоже, весна уже не за горами, – заметила Грейс.

Джейн запрокинула голову. По голубому небу плыли пушистые белые облака.

– Да, похоже на то, – согласилась она. – Я уже и не надеялась, что дождь когда-нибудь закончится. – Потом она перевела взгляд на Грейс. – Надеюсь, ты не обиделась, что я не рассказывала тебе о Калебе? Он всего пару дней как у меня живет. Просто я не знала, как подступиться к этому разговору.

– Ох, Джейн, ты вовсе не обязана спрашивать у меня разрешения. Ни на что. Ты же знаешь.

– Знаю. Но ты всегда была для меня опорой. Что бы я вообще без тебя делала? У меня такое чувство, что я должна была тебе все рассказать.

Грейс протянула руку и погладила ее локоть:

– Ты и рассказала, милая.

– Думаешь, я зря взяла его к себе?

– Ну, на этот вопрос можешь ответить только ты сама.

– Ты считаешь, что я сама умная?

– Не знаю, умная ты или нет, зато знаю, что ум далеко не всегда делает человека счастливым. А я лично предпочитаю быть счастливой.

– Да ну, Грейс, парень всего лишь работает у меня, и ничего больше. У нас сугубо деловые отношения.

Грейс вскинула бровь, и Джейн рассмеялась:

– Ладно-ладно. Я считаю, что он очень привлекателен.

– Вот теперь ты говоришь правду, – заметила Грейс.

– Но я не собираюсь позволять себе ничего такого.

– В том, чтобы восхищаться шедевром великого Творца, нет ничего предосудительного.

– Думаешь, я могу не чувствовать себя виноватой за то, что смотрю?

– Думаю, ты можешь чувствовать себя живым человеком.

– Спасибо, Грейс. Ты лучше всех! – Джейн открыла дверцу машины и села на сиденье. Прежде чем закрыть дверь, она повернулась к Грейс. – Пожалуй, когда он закончит приводить в божеский вид мой задний двор, я отправлю его к тебе. Раз уж ты все равно думаешь о всяких непристойностях.

Грейс ничего не ответила, но, отъезжая, Джейн заметила в зеркало заднего вида, что та улыбается.

По пути домой Джейн заехала в магазин и закупила для себя и своего голодного гостя еды на неделю вперед. В кухне, разгружая покупки, она то и дело бросала за окно взгляд на Калеба, который уже приступил к работе в саду. Он был без рубашки, и солнечный свет играл на его блестящей от пота спине. Под гладкой кожей, когда он, напрягаясь, рубил и выкорчевывал заросли колючих кустов рядом с домом, перекатывались мускулы. Новые штаны сидели низко на бедрах, открывая пару ямочек чуть пониже спины, и Джейн вдруг охватила дрожь возбуждения. Она поймала себя на том, что то и дело засматривается на парня, и закончилось дело тем, что молоко она сунула в шкаф для посуды, а кукурузные хлопья в холодильник.

– Ты ведешь себя, как глупая малолетка, – пробормотала она себе под нос, с трудом удерживаясь от смеха.

Джейн чувствовала себя виноватой. А все Грейс, которая заронила ей в голову эту идею. Джейн заставила себя отвернуться от окна и закончить раскладывать покупки. Потом отнесла в гостевую ванную туалетные принадлежности, купленные для Калеба: зубную щетку, бритву и мыло. Она даже купила ему тюбик с гелем для волос – на тот случай, если он все-таки решит расстаться со своей бейсболкой.

На обратном пути в гостиную Джейн заглянула в спальню и улыбнулась. Калеб привел постель в первозданный вид, даже вернул на место розовые простыни Мелоди. Джейн подошла к шкафу, достала запасной комплект белого белья и перестелила постель, надеясь, что ему будет комфортнее спать на белье не девчачьей расцветки. Она собралась было отнести розовое белье в стирку, но передумала и, захватив его с собой в кухню, выбросила в мусорное ведро. Розовый был любимым цветом Мелоди, и Джейн много лет упорно застилала ее кровать этим бельем, снимая его лишь для того, чтобы раз в месяц постирать, в надежде, что Мелоди когда-нибудь вернется домой.

А Мелоди так и не вернулась.

Пора взглянуть правде в лицо.

Чувствуя странную смесь свободы и вины за то, что выкинула постельное белье дочери, Джейн принялась оглядываться по сторонам, отмечая хлам, скопившийся за много лет в ее жизни. Книги, которые она никогда не станет перечитывать, настольные игры, в которые много лет уже никто не играл, решенные судоку, старые фотографии матери и брата, проходя мимо которых она всякий раз внутренне съеживалась. Джейн держала их на видном месте из какого-то извращенного чувства семейного долга. Она вдруг осознала, что задыхается в собственной гостиной. И в собственной жизни.

Джейн отправилась в гараж, принесла оттуда упаковку черных мусорных мешков и принялась запихивать туда вещи. Когда один мешок заполнился доверху, она взяла другой. Она работала несколько часов подряд, опустошая серванты и шкафы, пока на полу перед входной дверью не выросли две кучи туго набитых пластиковых мешков: одной предстояло отправиться на местную свалку, другой – в пункт приема вещей на благотворительные цели.

– У тебя тут, похоже, работа идет побыстрее, чем у меня.

Джейн оторвалась от кучи дисков, которые разбирала, сидя на полу, и вскинула голову. Над ней стоял Калеб. К счастью для нее, он был в рубашке. Джейн оглядела кучу мешков у двери.

– Да вот, решила прибраться к весне. Не поможешь мне перевезти все это добро на свалку?

– Тебе повезло, – отозвался Калеб. – У меня как раз образовался небольшой просвет в моем напряженном графике.

– Какая удача для меня. – Джейн ухватилась за протянутую руку и поднялась на ноги. – Пожалуй, лучше нам поспешить, пока они не закрылись. На этом островке жизнь замирает в пять вечера.

Когда они закончили грузить мешки в машину, она оказалась так забита, что всю дорогу до свалки Калеб был вынужден удерживать эти мешки, так как в любую минуту они могли обрушиться на голову Джейн. На свалку они приехали за пятнадцать минут до закрытия, въехали на весы и получили талончик. Стая чаек с криками разлетелась в разные стороны, когда Джейн дала задний ход, чтобы подъехать к разгрузочному люку, но прежде чем она успела заглушить двигатель, птицы вернулись на свои места. Выбравшись из машины, Джейн посмотрела на горы мусора. Пахло гнилью и птичьим пометом.

Калеб принялся разгружать машину, один за другим вынимая мешки из багажника и с заднего сиденья. Потом подошел и остановился рядом с Джейн.

– Ты точно хочешь все это выкинуть? – спросил он.

Она со вдохом закрыла глаза и кивнула:

– Пожалуй, мне давно пора избавиться от того, чему в моей жизни не место. И потом, нам сюда еще раз десять ездить, чтобы избавиться от всего хлама.

– Вот что мне нравится в моем образе жизни, – проговорил Калеб.

– И что же? – поинтересовалась она.

– Отсутствие ответственности. Свобода от барахла, которое связывало бы меня по рукам и ногам. Когда вынужден умещать все свои пожитки в рюкзак и чехол от гитары, волей-неволей научишься выбирать, что тебе важно, а что нет.