Он не мог понять, показалось ли ему это или нет.

Но в следующий миг всё внутри Севы перевернулось от жуткого страха.

Лина почти что упала на песок, а на лице её отразилась такая мука, что ноги Севы приросли к земле.

Он мотнул головой, прогоняя страх, и помчался к ней.

Сева сидел возле операционной уже третий час, не зная, что и думать.

Он передал Лину с рук на руки её врачу чуть более двух часов назад, и теперь томился в неизвестности.

Лина потеряла сознание на его руках и не видела, как он судорожными руками искал номер телефона в их…её бунгало, положив бледную Лину на кровать.

Врач задавал быстрые, отрывистые вопросы, на которые Сева не знал ответа.

Например, на вопрос о сроке он ответил — месяцев пять. Чем очень напугал врача.

Когда он, наконец, привёз Лину в больницу, врач уже вызвал бригаду неонатологов и реаниматологов и, с порога увидев живот Лины, спросил, точно ли она вынашивает одного младенца.

На этот вопрос Сева ответить не смог.

Доктор потребовал карту Лины, но Сева только развёл руками.

Врач проговорил что-то подозрительно похожее на «Ох, уж эти мужья» и скрылся в операционной, откуда не выходил уже два с лишним часа.

Примерно через час после начала операции из операционной вывезли какую-то маленькую тележку и быстро укатили в сторону выхода.

А Сева всё ещё ждал.

Он выбегал из больницы раза три, курил, молясь всем известным богам, чтобы с Линой всё было в порядке, потом начинал угрожать Богу, потом снова умолять его.

В общем — испытывал такую гамму чувств, которую не под силу пережить иному человеку.

Наконец, двери операционной открылись, и из неё выскочил испуганный врач.

Он пронёсся мимо Севы и тот даже не успел узнать, в чём дело.

Потом врач прибежал обратно и подлетел к Севе.

— У вашей жены очень редкая группа крови. Четвёртая отрицательная.

Сева кивнул. Он знал это, как знал и то, что у него самого такая же группа крови. Они даже часто шутили на эту тему, называя себя «братьями по крови».

— У вашей жены есть родственники здесь? Возможно, у кого-то из них та же группа крови? Нужно привезти их сюда, потому что…

Сева не дал договорить врачу, он схватил его за руку и потащил в сторону операционной.

— У меня та же группа. Идёмте.

Лина лежала на кровати, и показалась Севе такой маленькой и хрупкой, что он поспешно перевёл взгляд, чтобы судорожно сжавшиеся вокруг груди тиски хоть немного ослабли.

Эрнест Эдуардович уже готовил систему для прямого переливания крови, а ещё один врач укладывал Севу на кровать, стоящую через столик от кровати Лины.

Наконец, систему переливания крови подключили, и Сева расслабился, наблюдая, как в Лину перетекает его жизнь.

Сейчас он готов был отдать всю кровь до капли, только бы Лина была жива.

Он лежал рядом с ней и смотрел, смотрел, смотрел…Будто пытался насмотреться за все те годы, что они не были вместе.

Наконец, взгляд его упал на живот Лины и Сева нахмурил брови. Её живот был абсолютно плоским.

— Эрнест Эдуардович, — тихо позвал он стоящего возле Лины врача.

Тот подошёл к нему и вопросительно посмотрел:

— Что-то не так? Вену не вздуло?

Он внимательно осмотрел место на руке, куда уходила игла, но Сева покачал головой.

— С иглой всё в порядке, — он помедлил немного, боясь задать следующий вопрос. Потом решился:

— А как же ребёнок? Где он?

Сева даже приподнялся на локте, пытаясь разглядеть не находится ли ребёнок в палате.

Врач улыбнулся.

— С вашим сыном всё хорошо. Для такого промедления по крайней мере. Выхаживать пятимесячного или семимесячного ребёнка, — он с укоризной посмотрел на Севу, очевидно имея ввиду, что тот дал ему неверную информацию, — Это огромная разница. Ваш сын — настоящий крепыш. Сразу задышал. Сам. Хотя, по срокам, вроде как мог и не дышать самостоятельно.

Его перевели в палату интенсивной терапии новорождённых, но я уверен, всё будет хорошо.

Сева вздохнул с облегчением.

Несмотря на то, что это был не его ребёнок, он был очень рад, что сын Лины не умер. И ей не придётся пережить ещё одну потерю в жизни.

— Всё-таки, придётся сделать ему операцию на сердце, но она не опасна. — добавил врач и помолчал, думая о чём-то своём, потом снова посмотрел на Севу:

— Вы можете навестить его, после того, как отдохнёте немного.

Сева передёрнул плечами.

— Кого его? — ошеломлённо спросил он.

Доктор рассмеялся.

— Вашего сына! Привыкайте, что теперь вас трое!

И всё ещё тихонько посмеиваясь, вышел из палаты.

Сева стоял возле стеклянной стены, за которой лежал маленький сын Лины и испуганно смотрел на ребёнка. Сначала он показался ему просто пугающе крошечным. Но когда он осмотрелся, то увидел, что рядом лежат детки ещё меньше, чем этот малыш. И все они боролись за жизнь. Такие крошечные, хрупкие, сильные существа. Такие трогательные, что на глаза наворачивались слёзы.

Подошёл Эрнест Эдуардович и встал рядом с Севой.

— Он очень крепкий мальчик! — тихо проговорил он и посмотрел на Севу. — Вы знаете, таким малышам нужно чувствовать, что их любят и они нужны.

Он слегка постучал по стеклянной стенке, и Сева увидел, что в ней есть ряд крошечных отверстий.

— Говорите с ним, и он вас услышит.

Врач взял руку Севы и вставил её в специальный рукав, ведущий прямо к ребёнку.

— Они очень любят, когда их гладят по головке. Даже улыбаются. Вы должны поглаживать его, держать за ручку, и он будет выздоравливать гораздо быстрее.

Сева протянул руку к малышу и коснулся его маленького, но такого мягкого тельца. Его накрыло таким неземным ощущением восторга, что на глаза выступили слёзы.

Сева сделал неопределённое движение, и получилось, что его ладонь накрыла почти всего ребёнка.

Он поспешно отдёрнул руку, но потом снова протянул и слегка коснулся удивительно длинных чёрных волосиков ребёнка. Потом сделал поглаживающие движения и действительно! Малыш улыбнулся своим крохотным беззубым ротиком.

— Вы можете вложить палец в его ладошку. Он вас узнает!

Сева с сомнением оглядел крошечную ладошку мальчика. Да он может раздавить её одним пальцем!

— Смелее, смелее! — подбодрил его врач.

Сева сглотнул, но всё же вложил палец в ладошку малыша.

И тут же ойкнул.

Ребёнок крепко вцепился в его палец и, как будто мигом успокоившись, затих.

— Вот видите! Он узнаёт собственного отца! — воскликнул врач, — Я всегда поражался их способностям!

Сева больше не мог притворяться. Он должен рассказать врачу правду.

— Видите ли, — начал он, — Лина…Она не моя жена. А это не мой сын. — глухо проговорил он.

Врач скептически хмыкнул.

Потом взглянул на черноволосого малыша, перевёл взгляд на Севу, снова на малыша.

И тихо рассмеялся.

Да они даже в профиль похожи!

Уж что-что, а то, что этот малыш — сын этого мужчины — не вызывает никаких сомнений.

Внезапно врач нахмурился и посмотрел на Севу.

— Простите, а у вашей, ну то есть у Лины, нет знакомого по имени Роман?

Сева сцепил зубы. Потом нехотя ответил.

— Есть. Он её будущий муж и отец ребёнка.

— Гм, — как-то неопределённо хмыкнул доктор.

Предположить, что этот малыш — сын светловолосой Лины и такого же светловолосого Романа — верх абсурда. И если Феликс ещё не понял этого, значит, так и должно быть.

— Ладно, пойду, позвоню Роману. Сообщу известия.

Он вышел из палаты, а Сева так и остался стоять, держа руку возле ребёнка, за которую малыш схватился так, будто это был спасательный круг.

Лина не пришла в себя на следующий день, как того ожидал Сева, но врач заверил его, что её состояние стабилизировалось и все показатели пришли в норму.