Алла живо представила себе ее родителей – малорослый хилый отец, и такая же щуплая и невысокая, рано состарившаяся мать, оба с такими же, как у дочери, серыми жидкими волосами, плохой кожей и зубами, с грубыми, слишком большими руками и ногами.

Не вязалась эта девчонки с образом Лидии Ивановны – красивой и образованной дамы. Алле было известно, что Лидия Ивановна была совсем молоденькой, когда вышла замуж за будущего генерала, а тогда – просто выпускника физтеха. Были они очень дружны, помогали друг другу, результатом чего стали ее кандидатская степень и его докторская… Нет, странно было, что у свекрови такая родственница!

Но думать на эту тему было некогда: нужно было принять душ, накормить всех завтраком, и Алла отбросила тревожные мысли прочь.

После завтрака она забралась с вязанием в самую гущу рододендронов, в восхитительную тень, где уже давно устроила себе лежбище для отдыха в одиночестве. Вязание очень помогало думать, а подумать было о чем.

Один из псов лежал рядом с нею в густой траве и, казалось, крепко спал.

Звали его Рексом. С первого же дня после приезда Аллы он взял над ней шефство: весь день ходил за ней бесшумной тенью, скалил зубы на всякого, подозревавшегося в нечестивых намерениях по ее поводу, ночью спал под дверью ее комнаты и будил утром лучше всякого будильника – просто открывал дверь, нажав лапой на ручку, и тыкался носом в лицо спящей женщины.

Второй пес – Ральф – был помоложе и опекал детей. Целыми днями он носился с ними, участвовал во всех их затеях – даже забирался по лестнице в дом, который отец построил им на старой огромной груше и в котором дети проводили немало времени. Спал он, беря пример со старшего товарища, под дверью детской.

Но не успела Алла связать и двух рядов, как пес заворчал и поднял голову. Послышались шаги, и к ней подошел Николай – приехавший лишь вчера вечером долгожданный заместитель адъютанта Никиты.

Почему– то собаки его невзлюбили и принимать за своего отказались. Вот и сейчас Рекс с подозрением смотрел на подошедшего и не прекращал тихонечко рычать.

Было видно, что Николаю не по себе. Он извинился за беспокойство, косясь на скалившего зубы пса, но взял себя в руки и спросил:

– Алла Сергеевна, разрешите спросить, что это за девушка появилась в доме?

– Говорит, что родственница Лидии Ивановны.

– Да? Вы очень удивитесь, если я вам скажу, что у Лидии Ивановны родственников нет вообще?

– Как это?

– Вот так. Отец ее был из репрессированных, его семью уничтожили в сороковые годы, а мать была вывезена в блокаду из Питера уже после смерти всей ее родни.

Кто же эта девица?

– Николай, вы меня озадачили! Мне и самой показалось странным, что Родион

Михайлович меня не предупредил, да и не подходит она Лидии Ивановне!

– Ну, подходит – не подходит, – это не нам судить, родню не выбирают, но это лишь в том случае, если родня существует, а если ее нет, то и выбирать не из чего.

Вы паспорт у нее спросили?

– Нет, – виновато сказала Алла, – она меня застала врасплох, в голову не пришло.

– Ясно, ладно, я сейчас сам с нею побеседую.

– А она скажет, что у вас нет права документы проверять…

– Есть у меня право – я начальник охраны этого объекта, а она незаконно вторглась… Я понять не могу, как ей это удалось! По всему периметру камеры слежения и люди…

Тут он спохватился, что болтнул лишку, осекся, неловко помолчал, а затем неуверенно произнес:

– Только я вас прошу, пожалуйста, не обсуждайте ни с кем-то, что я вам сейчас сказал, хорошо? У вас допуска нет, вы не должны быть в курсе. Для всех я – адъютант, а Анатолий – шофер, договорились?

– Хорошо, мне это не трудно. Но она утверждает, что бывала здесь и раньше – в прошлом году, например.

– Я в прошлом году здесь уже не служил. А при мне ее ни разу не было. Вот ведь незадача! Может быть, уборщицу спросим?

– Ее сегодня не будет. Она звонила, просила отгул на сегодня. Я ей разрешила – не так уж у нас и грязно: мы весь день в саду, в дом только ночевать заходим.

– Все одно к одному! Шофер – Анатолий – тоже новенький, прибыл вместе со мной: его предшественник отслужил и демобилизовался. Получается, нам и спросить некого об этой девице. А вы сюда не каждый год приезжаете?

Ответить Алла не успела, потому что на нее налетели Юлька и Лешка и запросились в город – в кино и гости. Вместе с ними примчался и Ральф – веселый, возбужденный, язык наружу. Он увидел Николая, и его веселье тут же улетучилось, а улыбку сменил оскал, сквозь который стало цедиться рычание.

Алла в который раз удивилась этой собачьей антипатии: ведь собаки знали Николая и не должны были так на него реагировать. Чем-то он их обидел, и они не хотели забыть и простить эту обиду.

Она приказала собакам успокоиться и лечь, что они и выполнили с недовольными мордами.

– Мама, мама, в городе американский фильм показывают, фантастический, про космос, мы хотим посмотреть! И Петька с Машкой нас в гости зовут! Мам, отпусти нас, мамулечка!

– Подождите, подождите! Кто это – Петька и Машка?

– Это младшие дети Анны, уборщицы, – ответил за ребят Николай, – до вашего приезда она их иногда приводила сюда, ваши с ними дружат.

Алла вопросительно посмотрела на него. Он понял ее взгляд и сказал:

– Весь персонал проверен-перепроверен, хорошая семья, хорошие дети, ваши уже бывали у них.

– Мы с ними на аттракционы пойдем, а потом к ним домой – мальчишки модель катера клюют, а мы с Машкой картину вместе рисуем, – умильным голоском докладывала Юлька.

– Если это ваши друзья, то почему вы две недели почти о них не вспоминали?

– Они к бабушке с дедушкой на хутор уезжали, а вчера вернулись, тетя Аня сказала, чтобы мы приходили.

– Ох, ребята, не даете вы маме отдохнуть, – со вздохом сказала она, собираясь встать, но тут в разговор встрял подошедший шофер – Толик:

– Алла Сергеевна, давайте я с ребятами съезжу. Я тоже хочу этот фильм посмотреть. Я их потом отвезу в гости, а вечером, когда скажете, съезжу за ними.

– Толик, мне неловко вас обременять…

– Да какое там, «обременять»! Фильм дефицитный! Когда еще его показывать будут! А вы отдохните, а то вон, сколько работы у вас все время!

– Ну, хорошо, уговорили, спасибо вам. Так, вы двое – в душ и переодеться, и возьмите денег в моей сумочке.

– А нам денег не надо, – с важным видом сказал Лешка, – мы богатые и независимые!

– Ишь, ты, богатые! Когда это вы успели разбогатеть?

– Дед с бабушкой, когда уезжали денег нам дали, и папа тоже добавил. Мам, а мороженое можно?

– Можно. Толика тоже угостите.

– Обязательно, могла бы и не говорить.

– На аттракционы у вас денег хватит? И на какой сеанс вы едете?

– В одиннадцать пятьдесят, мам, мы пошли собираться, хорошо? Можно мы Машке и Петьке отнесем конфет, которые ты привезла?

– Конечно, наберите там всякого вкусного, чего захотите – неловко в чужой дом с пустыми руками заявляться. И не шалите, тете Ане не докучайте, она и так устает в будни, дайте человеку отдохнуть.

– Хорошо!

Гуляки уже совсем, было, собрались бежать к дому, как из кустов ленивым шагом вышла Зойка и псы опять встрепенулись и зарычали. Пришлось успокаивать их еще раз. Алла подумала, что отдых перестает быть спокойным и безмятежным: ей совсем не улыбалось все лето заниматься дрессировкой раздраженных собак.

Зойка опять не отреагировала на собачье поведение, было видно при этом, что она совершенно искренне не боится.

Все умолкли и смотрели на нее, а она стояла и сосредоточенно стряхивала пепел с вечной сигареты.

– Зоя, пожалуйста не кури ни во дворе, ни в доме, – сказала ей Алла, – ты же знаешь, что хозяева не разрешают здесь курить.

– Да? – удивилась девушка, – впервые слышу.

Но сигарету она погасила и бросила в траву.

– Нет, и окурки не разбрасывай, не сори. Садовникам и так хватает работы, не нужно им ее утяжелять.

Зойка недобро сверкнула глазами, но окурок подобрала и положила в карман курточки, которую она так и не сняла, несмотря на жару.