- Знаешь – голос моего друга обрывает мои мысли.

Та девочка из бара.

Она плачет и кричит какие-то слова, хочет, чтобы я ее простил за то, что она не смогла вынести тот груз, что подарил ей Макс. А я не знаю, стоит ли прощать. Я не могу даже представить вес ее вины, ибо не знаком с ней. Я не способен винить человека за груз, который его же и придавил. Скорее, виновны мы, раз позволили себе обременить человека столь тяжкой ношей. К сожалению, люди думают иначе. Человека легко искусить, особенно, если он сам искуситель. Возможно, мои мысли извергают истину?

Я уже не считаю этажи, но отчетливо слышу, как царапается трос. Мне кажется, он скоро лопнет, и вертикальный гроб заберет мою чистую душу. Я не боюсь смерти, ибо она избавит меня от реальности, оставит одного в бесконечности. Фантазия способна умереть? И снова я слетаю в изначальные истоки, и так хочу проснуться в Сан-Франциско. Лифт царапает стены шахты, а я боюсь стать реальностью на миг. Смирившись в чистоте иллюзии, я обретаю свободу.

- Прости меня – голос продолжает дрожать в телефоне.

Я не считаю этажи, не представляю – падаю ли вниз, либо лечу вверх к самой крыше. Я слишком замкнут внутри своей головы, среди сотен тысяч звезд, среди картин и галерей искусства. Одиночество приносит радость, и я, утопая в наслаждении безумных фантазий, принимаю существование иллюзии. Вернее, жизнь большой галлюцинации.

- Макс, ты меня слышишь?

Он нажимает кнопку, и я слышу короткие гудки.

- Выпусти нас – произносит Макс и уходит.

Я чувствую пустоту. Он исчез. Я теряюсь в собственном космосе, который замыкается в точку, выплевывая меня в холодную реальность. В ней я не умею жить. Одна ошибка среди океана островов разума, и в ней меня уносит легкий шторм разочарований. Я не умею жить, не научился. Увы.

Кажется, я задыхаюсь в лифте, чувствую эхо шахты, что шепчет нам о смерти. И умирать мне так легко. Спустя секунду, я стал другим, как превращались города за окнами разных квартир. Похоже, я слышу сирены, они помогают мне понять, принять обстоятельства, в которых я остался один.

Она рассказала им все: ту драку в переулке, убийство в больнице. Полицейские получат орден в течении часа, а через 5 минут будут тут – ждать, пока мое тело не упадет из лифта, бледное и сухое от страха, от нехватки воздуха. Мне кажется, что в мои виски впиваются сверла, накручивая на себя мой разум, уничтожая все нейроны. Выпустите меня отсюда! Мне нужно бежать! Макс, ответь! Я стучу руками в двери лифта, рассекая костяшки пальцев, капая на белый пол, оставляя следы своего безумия. Слышу, как меняются этажи. И сколько еду я? Час? Два?

Я слышу сирены, так далеко отсюда. И как мне жить теперь в реальности, осознав, что я фантазия?! Макс, прошу, ответь!

Спокойствие. И в голове рождается идея избавления, принятия, свободы.

Двери лифта открываются. Все возвращается к истокам.

21.

Я захожу в квартиру. Мои мысли тянутся липким шлейфом. Я даже забыл запереть дверь. Быть может, в этом и есть моя проблема, как реальности. Сложность в ответственности, в планировании будущего, которое так размыто на фоне риска, где ты можешь умереть. Напрасные траты времени, что стало вдруг таким важным, определяющим, если угодно. В этой пустоте сомнений, металлических платформ и запаха пота в общественном транспорте, я вновь хочу вернуться в свой космос, рисовать в фантазии фигуры прошлого. Желание вновь стать свободным и подарить Максу крылья – краеугольный камень моих размышлений.

В квартире пахнет газом.

Он поднимается от пола, прилипает к стенам, обнимая их, словно собирается греть их вечность, дабы чувствовать себя нужным. Газ смотрит в окна, наблюдает за миром, желая вырваться за пределы стекла – в атмосферу, чтобы в ней умирать. Он хочет погружаться и пропадать в дыхании людей, но заперт в клетку моей бетонной квартиры.

Я медленно иду по кухне, слыша полицейские сирены. Смотрю на часы, а время беспощадно ко мне и миру. Я едва ступаю на пол, словно танцуя в мелодии улицы, где дождь и разговор Алисы, где сирены и умирают цветы. И мне так хочется вернуться в осень – в одну из них.

Газ заменяет шторы. Я, действительно, забыл выключить его, когда трусливо покидал пределы дома. Он проходит по трубе и вываливается в мою квартиру большими клубами, словно рождественский снег. Мне кажется, что я чувствую его ногами. Он медленно проходит по моим икрам, забираясь под штаны, будто я утопаю в море, захожу прямо в воду, чувствуя резкий запах химических элементов. Аромат одорантов бьет прямо в нос. Природный газ не имеет запаха и цвета, и чтобы устранить его утечку – найти хотя бы место – используют различные тиолы, что позволяет определить запах газа в квартире. Эти химические элементы душат мое горло, а я стараюсь дышать глубже, чтобы травить свой космос, убивать в нем детали прошлого. Я так хочу проснуться в Лондоне, в Риджентс-парке, погулять по Амстердаму, увидеть вновь районы «красных фонарей» и милых дам в пустынных окнах. Желаю жить, но лишь фантазией, как впечатлением, либо звуком.

Я беру сигареты и зажигалку. Ладонью рассекаю волны газа и продолжаю путь, чувствуя лицом ароматы волны. Мой взгляд падает в окно. Я впервые вижу этот пейзаж, где свинцовое небо посылает дождь, где автомобили – незначительные кусочки реальности, словно нарисованные в ней заранее. Я вижу мокрый асфальт, капли брызг от шин, стройные ряды фонарей и то, как качаются кроны темно-зеленых деревьев.

Я вижу Алису. Она открывает черную дверь машины, бросает взгляд на мои окна, и я улыбаюсь ей, сгорая от стыда нашего секрета.

Реальность не пестрит красками, но и мой космос вновь потух, он сгнил. Теперь я тут – где нет той легкости, свободы. Я парализован в начинаниях.

Вой сирен становится все громче.

Меня убивают насекомые, что задыхаются газом. В моей голове квартира. Там мягкий диван и уютное кресло, теплый ковер, старенький телевизор и мысли. Они прилипают к стенам, к окнам, стараясь вырваться наружу, показать катастрофичность моего мышления. Я – фантазия, замкнутая в бесконечной реальности. Макс – реальность, которой овладевает фантазия. Наш сладкий тандем, где нет проигравших, как не имеется и победителя. Мы – однотонность постоянных перемен, ящик Пандоры под печатью секрета.

Могу ли? Имею право решить за нас двоих?

Я зажимаю фильтр сигареты зубами, прокручивая в пальцах черную зажигалку.

Мысли наполняют мое тело, концентрируя свой взрыв. Я стою на холодном полу, стараясь принять решение, что ждут ответа в недрах безумия. Газ заполняет пространство.

Мне двадцать четыре. Я люблю рисовать.

По моим щекам скатываются слезы, а среди летней серости я вижу красные и синие огоньки полицейских машин, что припарковались у самого подъезда. Они выплевывают людей в черных формах, которые вбегают в зеленые стены, чтобы почувствовать их объятия. Я же вспоминаю прикосновения дорогих нам людей. Именно нам, ибо нас не разделить. Мы – существо иного подвида. Быть может те, кого люди именуют «богами».