Печев С.А.

Газ.

1.

Двадцать четыре.

Мы лежали на крыше, стараясь понять структуру звезд. Ночь уже давно сползла на город, укутывая его в плед под мелодию падающих комет. Хлоп, и еще один огонек погас. Он истлел в черном космосе, что отдавал холодом больших деталей. Некоторые звезды чертили пути к планете, падая, оставляя небосклон без своих крупиц. Казалось, самое время загадать желание, но, увы, не было сил. Вернее, разум забили иные мысли.

Мне двадцать четыре. Я лежу на крыше, чувствую гудрон.

Ночь наполняется красками. Звезды напоминают бисер, который рассыпали чьи-то руки. Они бросили его в космос, задав правильные траектории и координаты. Вселенная под микроскопом, под глазами неизвестных существ. Кое-где, на небосклоне, виднелись узоры, созданные яркими огнями, которые тоже вскоре потухнут, уступив свои места другим. А после, созвездия перестанут существовать в привычном виде, создав иные картины.

Мне двадцать четыре. Я не одинок.

Луна бросает яркий свет. Она наблюдает за миром людей своим печальным лицом. Ты видел ее черты? Откуда столько страданий? Наверное, они появляются из холода, который сжимает ее вены. Она – спутник. А спутник значит – бесконечность. Мнимая вечность без собственных чувств и эмоций. Отражение и приобретение индивидуальности в тактах небесных светил.

Мне двадцать четыре. У меня есть друг.

Легкий ветерок пробегает по моему телу. Я чувствую его вибрацию, голос, прикосновения. Он живой. Такой же, как я или ты. Если, конечно, нас можно окрестить живыми. Сердце бьется, но от этого мало толку, если мечта нацепила кислородную маску. Иногда, даже успеваешь прочувствовать, как кровь наполняет ее легкие, чтобы перекрыть доступ к существованию. Когда умирает мечта, то человек становится лишь оболочкой. Отделы скорой помощи прямо в организме и чужих глазах. Играя в реанимацию – можно провести жизнь.

Мне двадцать четыре. Я счастлив.

Мир вокруг сильно сжимает атмосферу, заключая в ней воздух, чтобы я смог дышать. Впервые за долгое время, я так свободен. Моя судьба вольная, способная распоряжаться жизнью. Хм. Именно в эту ночь я стал спокоен. Что случилось? Это слишком тяжело описать и рассказать в красках. Просто, именно сейчас, находясь на крыше двенадцатиэтажного здания, чувствуя дешевые духи моего друга, я понимаю свою свободу в мире безграничных изменений. Вокруг нас летают мелкие насекомые, чья жизнь – существование – но все же жизнь. Они жужжат в воздухе, словно рассказывают друг другу какие-то тайны. Они видят мир, но не надеются на взаимность. Слишком малы в его объеме, но так велики в целостном механизме.

Мне двадцать четыре. Не уверен.

Я не помню, сколько мне лет, либо моему другу. Я перестал считать года после того, как он появился. Теперь я называю его «другом». Он сам просил. Сколько минуло недель? Сколько лиц покинуло мои зрачки и жизнь? Они приходили, открывали двери, а затем стирались из памяти. Нелепые воспоминания, ненужные нам. «Друг» пришел на одиннадцатый день рождения. Я помню ту субботу, но не могу нарисовать. Он пришел и остался навсегда. Одинок.

Мне… Я не знаю, сколько мне лет. Я люблю рисовать.

Рядом со мной блокнот и карандаш. Точно! Я поднимался, чтобы срисовать небо. С него так быстро падают звезды, словно кто-то ударил сверху, рассыпая бисер. Я не успеваю сделать пометки. Бессильные попытки создать искусство.

Я не помню, сколько мне лет. Молод.

Мы лежим на крыше, но каждый чувствует одиночество.

2.

23:50.

Я допиваю чай. Он пахнет мятой, чтобы мой организм смог расслабиться и провести следующие несколько часов в лапах сна. Мне часто снятся черно-белые картинки и зарисовки к ним. Это похоже на старые фильмы в ленточных экземплярах. Кажется, они даже шумят идентично треску кинопроекторов.

Чай холодный. Видимо, я не допил его утром. Не помню этот момент.

Какая разница – холодный он или нет, - если мысли запутанны в другом направлении, в тайных тропах?

23:52.

Я стараюсь понять, кто я. Хотя, мы оба это знаем.

Пора ложиться спать.

Телевизор моргает на фоне, бросая голубые краски на серые шторы комнаты, отпечатывая на них мой профиль, очертания лица, такой черной краской.

23:53.

Я перевожу свой взгляд на шторы, и тень прячется, сливаясь в темное пятно. Человек – пятно. Я потерял лик, став лишь комком черноты.

Что найду в себе? Стоит ли тонуть в темноте? Обрету ли истину? Почувствую ли дно? Тень красит сомнением.

Что находится внутри меня? Кости и кровь, хрящи и мясо, - наполнитель. Куда важнее сама суть спрятанной тайны. Человек безграничен в собственной замкнутости. Тень бесконечна в представлении и восприятии.

Мой взгляд напоминает космонавта, что оторвался от страховки и теперь вынужден оставаться в холодном и сыром космосе. Среди бисерных звезд он путает тропы, теряя последние крупицы воздуха. Кружится голова. Он хотел бы коснуться Луны, но она далека даже в его параметрах и координатах. Заброшенный в невесомость, потерянный в ней, вечный гость.

Взгляд теряется в пределах темного пятна. Следовательно, человек – пятно. Где пятно – это целая вселенная. Путаться в просторах космоса собственной души.

И с этой точки зрения всё не так уж и плохо.

23:54.

Я оставляю кружку прямо в комнате. У меня нет сил.

Впервые, за долгое время, мои веки хотят обнять друг друга, закрыв глаза, подарив им сны. Я все еще думал о холоде внутри космоса собственного мира.

Предел.

Кто я?

Вновь эта скучная мысль, что не дает мне покоя. Она преследует, заставляя создавать теории, чтобы понять ее. Долгие вереницы размышлений, обретения себя в безупречном начале.

Я слишком устал.

Разум не способен различать столь сложные комбинации.

23:56.

Я смотрю на электронные часы. Они бьют по глазам едким красным оттенком. Снова начинает тошнить.

В комнате душно. Я лежу в кровати, одеяло обволакивает лишь одну мою ногу, как ил прорастает на ступнях каменных скульптур, которые касаются неба, чтобы в итоге поглотить архитектурное величие.

Тяжело дышать. Я закрываю глаза. Чувствую, как проваливаюсь в лапы сна, путаясь в космосе, что объединяет вселенные внутри моего сердца. Кажется, я уже вижу Сатурн, могу касаться звезд. Там простор – как наслаждение. Одиночество – награда. Среди звездного бисера, путаться в млечных путях.

23:58.

Я чувствую холод. Он исходит от космоса в моей душе. Я теряюсь в нем, забываясь в темноте, погрузившись в нее. Меня сводит с ума идея льда, далеких звезд. В этом предчувствии вечности, я ухожу в забвение, скрываясь в черной холодной мгле.