Длинные косы Беатриче летели по воздуху, словно черные коршуны. Она продолжала гнать коня прямо к расщелине. Изабелла и Франческо выкрикивали ее имя, но всадница их не слышала. Что было тому виной: ветер в ушах и грохот лошадиных копыт или сестра повиновалась зову некоего демона — предвестника душевной болезни? Нечто подобное Изабелла давно подозревала. Те отчаянные стражники, что решили преследовать дочь герцога, давно отстали, другие продолжали кричать. В их возгласах слышался ужас.

Понукая коня перепрыгнуть расщелину, Беатриче бешено заработала локтями. Будто сказочное создание, обратившееся в птицу, она взмыла над пропастью, а конь, словно Пегас, взлетел в воздух под нею. Тело Беатриче оторвалось от спины Драго. Повинуясь воле всадницы, конь вытянулся во всю длину.

На свет еще не рождался конь, способный перепрыгнуть через этот провал! Изабелле захотелось отвести глаза, чтобы не видеть, как Драго рухнет вниз, увлекая за собой отчаянную наездницу. И все-таки что-то в осанке Беатриче, в том, как уверенно она взлетела над седлом, удержало взгляд старшей сестры.

Франческо неистово перекрестился тяжелым серебряным распятием, которое всегда носил на груди, и воззвал к Господу. Однако Беатриче не нуждалась в божественном вмешательстве. Передние копыта лошади высекли искры из кирпичей по ту сторону провала. Не успела Изабелла облегченно вздохнуть, как заметила, что задние ноги благородного животного скользят по краю обрыва. Драго отчаянно пытался обрести равновесие, бока лошади тяжело вздымались. Мгновение казалось, что конь со своей всадницей рухнет на каменщиков, которые сгрудились внизу, закрыв головы руками, но не решались спрыгнуть с лесов и покалечиться.

— Ну же, вперед!

Беатриче пришпорила Драго, и вопреки всем законам движения конь с всадницей все-таки выбрался наверх. С победным возгласом Беатриче обернулась к Изабелле и Франческо, шутливо отсалютовала им и ускакала прочь.

Сердце Изабеллы бешено колотилось в груди. Она подняла глаза на Франческо, ожидая, что тот разделит ее возмущение. Франческо, напротив, даже не старался скрыть восхищенного взгляда, которым провожал Беатриче.

— Бесстрашная, — выдохнул он, глядя, как младшая из сестер легким галопом направляется к дворцу.

— Если бы ваш отец помедлил еще месяц, вашей женой стала бы Беатриче, а меня выдали бы замуж за Лодовико из Милана, — кокетливо, хоть и не без замирания сердца, промолвила Изабелла. — Вам бы это понравилось?

Изабелла и Франческо находились в маленькой гостиной дворца. Перед ними стояли портреты сестер. Скоро слуги Франческо упакуют портрет невесты своего господина в несколько слоев ткани и отвезут в Мантую. Изабелла придирчиво рассматривала портрет Беатриче, гадая, что может привлечь жениха в чертах ее младшей сестры?

— Только если бы я предпочитал изысканной женской красоте пухлые мальчишеские прелести.

Изабелла понимала, что Франческо не следовало говорить ей подобных слов, пока они еще не женаты, К тому же он не должен был отзываться о ее родной сестре так нелестно. И все же от слов жениха Изабелла затрепетала. Ей ли пенять на судьбу? Ее нареченный — будущий маркиз Мантуи — приехал в Феррару, чтобы проведать невесту, в то время как жених Беатриче, Лодовико Сфорца, — даже не правитель Милана, а всего лишь регент при своем юном племяннике — не оказывал своей будущей супруге никаких знаков внимания.

Франческо прибыл в Феррару не только ради пышных празднеств. Он привез матери Изабеллы картину мантуанского придворного живописца Андреа Мантеньи и собирался увезти с собой портрет возлюбленной кисти Козимо Туры. Живописцу заказали портреты обеих сестер, но Лодовико, поглощенный страстью к своей последней любовнице, не спешил присылать гонца за портретом Беатриче. Так утверждал миланский посланник герцога д'Эсте мессир Джакомо Тротти. При дворе Феррары шептались, что только после третьего напоминания Лодовико заплатил художнику обещанные четыре флорина.

Изабелла любила позировать. Разве не восхитительно, что кисть мастера запечатлеет на холсте последние дни ее девичества? Остановить летящее время — вот самое настоящее волшебство! Теперь она никогда уже не забудет, какими были ее лицо и тело в юности. Изабелла дивилась, что мастеру удалось передать не только ее физический облик, но и поймать неуловимый миг времени — вот Изабелла слегка повернула голову налево, а глаза смотрят прямо, словно о чем-то вопрошая. Ах, если бы каждый день получать по портрету и следить, как со временем меняется внешность и выражение лица!

Изабелла старательно готовилась к позированию. Козимо был стар. Он прославился росписью алтаря в Сан Джорджо, на котором умиротворенная Святая Дева держала на коленях спящего младенца Христа. Глаза ее были опущены долу — Мария смотрела на ангелов, играющих в ее честь божественную музыку. Живопись всегда волновала Изабеллу. Во время мессы она не могла оторвать глаз от алтарных створок. Впрочем, смотрела она не на Деву Марию и ее миловидного сына, а любовалась необыкновенным зеленым цветом, который, казалось, жил собственной жизнью и заставлял оживать дерево.

— Путь к совершенству в мирской жизни женщины и вечной благодати на небесах мостится неустанными размышлениями перед светлым образом Девы Марии, — повторяла мать Изабеллы, польщенная тем, что дочь не сводит глаз с образов.

Если бы герцогиня Леонора знала, что Изабеллу занимает не религиозное содержание, а композиция и цветовая гамма! Глядя на картину, Изабелла чувствовала, как в ушах звучит небесная музыка: лютни, трубы, ангельский хор. Изабелла была уверена, что это божественное звучание возникало из животворящей зелени, сияющей, словно драгоценные камни.

Убежденная в магической природе цвета, Изабелла попросила мать, чтобы венецианский красильщик шелка воспроизвел на ткани, из которой предстояло шить платье, зеленый цвет с алтарных створок.

— В этом нет нужды, — возразила Леонора. — Художник и без того знает, как добиться нужного цвета.

Однако Изабелла не успокаивалась, и герцогине пришлось упросить своего скуповатого мужа исполнить просьбу дочери. В Венецию в деревянном ящике был отправлен образец краски, изготовленный самим Козимо, и ткань нужного цвета доставили в Феррару. Зелень шелкового платья подчеркивала розоватая парчовая вставка. Ее цвет старшая из сестер д'Эсте также позаимствовала с нижней части алтарных створок. Изабелле нравилось соединять неожиданные цвета. Родители роптали, что дочь слишком придирчива, на что та неизменно отвечала: «Что же в том удивительного? Я выросла в семье ценителей искусства!»

Портреты только подчеркивали разницу между сестрами. Леонора настояла, чтобы дочери распустили полосы по плечам, словно неаполитанские принцессы. Мать верила, что мужчинам, независимо от возраста, правятся пышные локоны. Но прическа шла только Изабелле — золотые кудри словно пустились в пляс на ее покатых плечах.

— Они похожи на маленьких золотых змеек, — заметил отец, наматывая локоны дочери на палец. — Как будто наш Создатель, дабы посрамить языческих богов, создал Медузу в виде ангела.

Черные прямые волосы Беатриче свисали с плеч безжизненными прядями. Она позировала Козимо в ярко-синем платье с корсажем, расшитым крест-накрест крохотными жемчужинами. Пышные рукава из ткани необычного алого цвета с вышитыми синими розами контрастировали с цветом самого платья. Изабелла вынуждена была признать, что младшая сестра неплохо разбирается в нарядах и подошла к выбору платья не менее дотошно, чем она сама. В остальном туалет Беатриче не отличался особым изяществом, да и сама она не поражала воображение красотой, по крайней мере не в эти лета, — кто знает, возможно, ей еще предстояло расцвести? По счастью, сестер никогда не рисовали вместе, иначе разница между ними слишком бросалась бы в глаза.

— Я собираюсь увезти эту превосходную картину в Мантую, — Франческо коснулся руки Изабеллы, — но еще не решил, повесить ли ее на самом видном месте, чтобы все восторгались вашей красотой, или сберечь для себя одного. До свадьбы остался год, — боюсь, он покажется мне слишком длинным.