Действительно ли он хотел добиться благосклонности Изабеллы? На что пошел бы ради нее? Эти вопросы не выходили из головы Изабеллы в последние дни в Милане. Ей хотелось проверить глубину его чувств, но Изабелла так и не смогла улучить момента, чтобы остаться с Лодовико наедине. Герцогиня Леонора не спускала со старшей дочери глаз. На следующее утро после отъезда Франческо мать перебралась в соседние с Изабеллой покои. Герцогиня объясняла это тем, что раз в эти суматошные дни ей все равно не подступиться к Беатриче, она хочет быть поближе к Изабелле, с которой ей тоже вскоре предстоит расстаться. Не в характере Леоноры было проявлять материнскую нежность. Изабелла понимала, что мать решила стать щитом между ней и Лодовико.

Теперь ночные визиты Лодовико стали невозможны. Однажды вечером, когда Беатриче была занята примеркой новых платьев, Изабелла смело вошла в кабинет, где Лодовико изучал длинное послание от Папы.

— Это так увлекательно?

— Обычная папская блажь. Его святейшество вздумал диктовать, кого желает видеть моими союзниками. Какая чушь!

Он отбросил письмо и отослал секретаря.

Оставшись с Лодовико наедине, Изабелла сказала:

— Я хотела поговорить с вами, но мать вцепилась в меня, как репей. Завтра мы уезжаем.

— Уверен, скоро вы вернетесь в Милан без вашей праведной матушки и таинственного супруга. — Лодовико встал с кресла и взял руку Изабеллы. — Мы должны быть осторожны. Внутри этих стен хватает досужих сплетников, болтливых, словно торговки рыбой!

Лодовико нежно поцеловал Изабеллу в губы и пригласил ее сесть.

— Как вы думаете, ваша сестра счастлива?

Не этого вопроса ждала от него Изабелла.

— Надеюсь. Ее наряжают в великолепные платья, предоставляют возможность выбрать лучшие драгоценности в сокровищнице, с утра до ночи закармливают деликатесами и позволяют предаваться любимой забаве — скакать по полям и лесам с лучшими кавалерами в Италии, которые готовы отдать жизнь, чтобы исполнить ее малейший каприз. А все вокруг не устают твердить, что ее долг — быть счастливой. Подумать только, весь мир озабочен благополучием Беатриче!

Лодовико откинул голову назад и рассмеялся, обнажив крепкие белые зубы и длинный алый язык. «Усесться бы ему на колени, впиться губами в его губы и обхватить языком этот толстый змееподобный отросток!» — подумала Изабелла, но усилием воли осталась на месте.

— К тому же, дорогой мой, я раскусила вашу интрижку с мессиром Галеаззом и моей сестрой.

Лодовико еле сдерживал смех.

— О чем вы?

— Вашей обожаемой Бьянке только двенадцать. Галеазз не сможет жениться на ней еще три года. Поэтому вы поручили ему ухаживать за моей сестрой, отвлекая ее внимание от вашей настоящей жены Цецилии Галлерани!

Лодовико перестал смеяться. Он шлепнул себя ладонями по бедрам и изумленно уставился на Изабеллу. На лице появилось загадочное выражение.

— Если быть честным, моя дорогая маркиза, я велел ему отвлечь Беатриче от моей страсти к вам.

— Как умно, ваша милость, польстить мне до глубины души и одной лишь фразой сменить неприятную тему разговора!

Внезапно Лодовико вскочил с кресла и упал на колени перед Изабеллой, почти испугав ее. Она откинулась на спинку кресла, а Лодовико, положив голову ей на колени, потерся щекой о ногу Изабеллы. Затем он поднял глаза.

— Никогда и не мечтал, что встречу женщину, превосходящую Цецилию умом и красотой. Подумать только, много лет назад я отправил послов к старшей дочери правителя Феррары и, узнав, что она уже просватана, согласился заменить ее младшей сестрой!

— Теперь уже ничего не поделаешь.

— Вовсе нет! Вскоре я пришлю за вами. Ваш муж не посмеет пойти против меня. Я умею быть убедительным, о чем известно всей Италии. Чтобы показать глубину моих чувств, я готов сделать для вас все, что пожелаете. Полностью располагайте мною! Я стану для вас джинном из восточных сказок. Разве вам неизвестно, что меня прозвали Мавром?

— Есть одно чудо, на которое вы способны, — отвечала Изабелла. — Я посетила мастерскую magistro Леонардо и хочу, чтобы он нарисовал мой портрет. Magistro сказал, что его согласие зависит от вас, ибо он — ваш послушный слуга.

— Ах, если бы это соответствовало истине! Беда в том, что Леонардо — сам себе хозяин. Впрочем, я мог бы велеть ему нарисовать ваш портрет, чтобы сохранить ваш дивный лик в его сегодняшнем великолепии.

— Благодарю вас, Лодовико. Больше мне не о чем просить.

Обдумывая просьбу Изабеллы, Лодовико нахмурился. Глаза его потемнели. Опершись о ее колени, он поднялся и начал вышагивать по комнате, жестикулируя.

— На самом деле, Изабелла, не так-то это просто. Поверьте, иногда мне хочется отослать Леонардо восвояси. На его месте кто-нибудь менее гениальный оказался бы гораздо полезнее. Вы даже не представляете, как он раздражает меня временами! Если я закажу Леонардо портрет, он не возьмется за кисть, как любой другой живописец, поместив модель в подходящий луч солнечного света. Нет, он даже не притронется к кистям и краскам, а будет годами изучать свет! Леонардо не приступит к работе, пока не постигнет природу света, как если бы сам его создал! Не думайте, что вам будет так легко заполучить свое изображение, исполненное рукою magistro!

Лодовико разгорячился не на шутку. Изабелла молчала, решив, что лучше дать ему возможность выплеснуть свое раздражение.

— Он вечно погружен в себя! Леонардо занимался бы своими изысканиями с утра до ночи, если бы не должен был зарабатывать на кусок хлеба. Его так завораживает магия процесса, что он быстро теряет интерес к результату. Жаль, что никто не может проникнуть внутрь его мозга. Он сам запер свою гениальность на замок! — Лодовико сердито откинулся на спинку кресла. — И кроме того, не стоит забывать о Беатриче.

— Беатриче? Ей нет дела до живописи!

— Однако, как нам известно, ее долг — быть счастливой. Она не должна нас заподозрить. А если Беатриче скажет своему отцу или, упаси Господь, вашему мужу, что я оказываю вам знаки внимания, которые должен оказывать ей? Придется заказать magistro и ее портрет.

— Надеюсь, не двойной?

Изабелле не хотелось потом спорить с Беатриче о том, кому должна принадлежать картина.

— Разумеется. Беатриче — моя жена, поэтому Леонардо придется нарисовать сначала ее, однако это вовсе не означает, что он тут же приступит к работе. Он до сих пор не удосужился изваять конную статую, которую обещал мне, когда поступал на службу. С тех пор прошло десять лет! Где-нибудь в Милане вы видели бронзовую статую?

— Мне понятен ваш гнев, Лодовико, но художники — не простые смертные. Нужно быть терпеливым. У гениев свой отсчет. Могу посоветовать вам задержать magistro жалование. Возможно, этот довод окажется самым убедительным. Даже гении должны что-то есть.

Добившись своего, Изабелла так обрадовалась, что чуть не забыла на прощание подарить Лодовико ожидаемые ласки и поцелуи.

Верный слову, Лодовико нанял гонца, который ездил в Мантую через день. Объяснялось это желанием сестер не прерывать общение, однако на самом деле гонец доставлял Изабелле длинные любовные послания от Лодовико. За две недели Изабелла получила от него четыре письма. Она отвечала ему, стараясь, чтобы ее письма были чуть-чуть короче его посланий. Женщина, учила Изабеллу мать, не должна до конца открывать сердце мужчине. Вскоре то, что начиналось как любовная переписка, превратилось в диалог родственных душ. Они делились друг с другом политическими сплетнями и семейными дрязгами. Обещали читать одни и те же книги и обмениваться впечатлениями в письмах. Выяснилось, что оба — страстные коллекционеры. Влюбленные без конца обсуждали произведения искусства, которые собирались приобрести. Иногда Изабелла спрашивала у Лодовико совета. Порой она забывала о его горячих поцелуях и относилась к Лодовико скорее как к другу, чем к любовнику. Впрочем, Изабелла никогда не забывала, что он — муж Беатриче.

Миновали две недели, но Лодовико до сих пор ни словом не обмолвился о портрете. Это удивляло Изабеллу, ведь в Милане она сделала все, чтобы дело устроилось наилучшим образом. Как-то раз Изабелла обмолвилась Беатриче, что посетила мастерскую Леонардо и решила заказать художнику свой портрет.