– Да я бы его за одни мысли прикончил! Ему ни за что не сделать с тобой то, что он делал с ней!

– Да, он хотел сделать ей больно. – Теперь голос Тейган звучал совсем по-детски. – Но думал он не о ней, а о нашей маме. А потом еще – о тебе.

– Его мысли для меня не опасны. – Но они потрясли ее. – Он никогда не сделает ни мне, ни тебе того, что сделал с этой несчастной.

– А мы не могли ей чем-то помочь?

– Ох, Тейган, даже не знаю…

– Мы и не попытались! – возмущенно набросился на нее Эймон. – Ты мне не дала!

– Не дала, но ради твоей жизни. Ради нашей жизни, нашей цели. Неужто ты думаешь, что я не почувствовала того же, что почувствовал ты? – Брэнног обуял такой гнев, что страх потонул в нем. – Что меня тоже не бесило наше бездействие? Но сила на его стороне. Не такая, как раньше, другая. Она не больше и не меньше – она просто другая. И я не знаю, как ей противостоять. Пока не знаю. Мы не знаем, Эймон, а должны узнать.

– Он придет. Не сегодня, не в эту ночь, но придет обязательно. Он знает, что ты… – Эймон покраснел и отвернулся.

– Он знает, что я уже могу иметь детей, – закончила за него Брэнног. – И он хочет, чтобы я родила ему сына. Так вот: он его не получит! Но он придет. Я это тоже почувствовала.

– Тогда нам пора уходить. – Тейган приникла головой к Катлу. – Нельзя, чтобы он пришел за нами сюда.

– Пора уходить, – согласилась Брэнног. – И не будем забывать, кто мы есть.

– И куда пойдем?

– На юг. – Брэнног повернулась к Эймону за подтверждением.

– Да, на юг, потому что он пока еще на севере. Он по-прежнему в Мейо.

– Мы найдем где поселиться и узнаем много нового. И однажды вернемся домой.

Она поднялась, снова взяла обоих за руки и дала энергии пронзить всех троих.

– Клянусь нашей кровью, мы вернемся домой.

– Клянусь нашей кровью, – вступил Эймон, – мы сами или те, кто произойдет от нас, уничтожат само воспоминание о нем.

– Клянусь нашей кровью, – подхватила Тейган, – нас трое, и мы всегда будем едины.

– Сейчас мы закроем круг, но то, что мы есть, чем мы обладаем, что было нам дано, пребудет с нами всегда. – Брэнног разомкнула руки. – Выезжаем утром.

Со слезами на глазах Айлиш смотрела, как Брэнног складывает шаль.

– Умоляю: останьтесь! Подумай о Тейган, она же еще ребенок!

– Ей столько же лет, сколько было и мне, когда мы пришли к тебе.

– Ты и была ребенком, – напомнила Айлиш.

– Я была больше, чем ребенком. Мы все – больше. И мы должны следовать своему предназначению.

– Это я напугала тебя разговором о Фиэле. Ты не должна думать, что мы силой выдали бы тебя замуж.

– Нет. О нет! – Брэнног повернулась и взяла ее за руки. – Ты бы никогда не стала меня принуждать. И мы не из-за Фиэла решили уйти.

Сказав так, Брэнног вернулась к сборам и быстро закончила их.

– Ваша мама не хотела бы для вас такого.

– Мама хотела бы, чтобы мы были дома, счастливы и беззаботны, под их с отцом надежным крылом. Но этому не суждено было сбыться. Мама отдала за нас жизнь, отдала нам свою силу. И передала нам свое предназначение. Мы должны жить своей жизнью, принять свою силу, осуществить свою цель.

– Куда же вы пойдете?

– Наверное, в Клэр. Для начала. Мы вернемся. И поедем домой. Я это знаю так же твердо, как то, что дышу. Сюда он не придет.

Брэнног обернулась и посмотрела тетке в глаза.

– Он не придет сюда и не причинит зла тебе или твоей семье. В этом я тебе клянусь кровью матери!

– Откуда тебе знать?

– Я одна из трех. Я Смуглая Ведьма Мейо, первая дочь Сорки. Он не явится сюда и не причинит вреда тебе или твоим близким. Вы защищены до конца дней. Я об этом позаботилась. Я не оставила бы вас беззащитными.

– Брэнног…

– Беспокоишься? – Рука Айлиш лежала на животе, Брэнног положила сверху свою ладонь. – Разве я тебе не говорила, что твой мальчик здоров и с ним все в порядке? Роды пройдут легко и быстро. Это я тоже могу тебе обещать – и обещаю. Только…

– Что? Что такое? Скажи мне!

– Ты меня так любишь и все равно продолжаешь бояться того, что во мне есть. Но ты должна меня послушать хотя бы в этом. Твой сын, которого ты носишь, должен стать последним. Он будет здоровенький, и роды пройдут без осложнений. Но со следующим все будет иначе. Если задумаешь рожать опять, ты не выживешь!

– Я… Ты не можешь знать. Я не могу отказать мужу в супружеской постели. И себе тоже.

– Ты не можешь лишить детей матери. Это большой грех, Айлиш.

– Это Богу решать.

– Бог даст тебе семерых, а платой за следующего станет твоя жизнь. И жизнь младенца. Я люблю тебя, поэтому слушай!

Она достала из кармана пузырек.

– Это я сделала для тебя. Для тебя одной. Сейчас ты его уберешь. А потом станешь принимать в первый день каждого цикла – но только по глоточку. И больше зачатия не произойдет. Даже когда выпьешь все, дело будет сделано. И ты сохранишь жизнь. У твоих детей останется мама. А ты доживешь до внуков.

Айлиш вздохнула.

– Я стану бесплодной.

– Ты будешь петь своим детям и детям своих детей! Ты будешь делить ложе со своим мужчиной ради удовольствия! И вы оба будете радоваться тем новым жизням, которые вы произвели на свет. Решать тебе, Айлиш.

Она прикрыла глаза. А когда открыла, они были темнее ночи.

– Ты назовешь его Люэд. Он будет светловолос и белокож, с синими глазами. Сильный мальчик, улыбчивый, и с голосом, как у ангела. Однажды он пустится странствовать и будет добывать себе хлеб пением. Он полюбит крестьянскую дочь и вернется с нею к вам, чтобы возделывать вашу землю. И к вам из полей будет доноситься его голос, ибо радость его никогда не оставит.

Она отпустила видение.

– Я увидела, как все может быть. Ты должна решать.

– Это то самое имя, которое я ему выбрала, – пораженно прошептала Айлиш. – Но я тебе не говорила! И никому не говорила. – Она взяла флакон. – Я сделаю, как ты сказала.

Сжав губы, Айлиш полезла в карман и достала мешочек, совсем небольшой. И сунула его Брэнног в руку.

– Вот, возьми.

– Денег я от тебя не возьму!

– Возьмешь! – По ее щекам ручьем побежали слезы. – Думаешь, я не знаю, что ты нас с Коноллом спасла в родах? Ты и теперь думаешь обо мне и моей семье… Ты мне столько радости принесла! Ты принесла мне Сорку, когда мне ее так не хватало, ведь я каждый день видела ее в тебе! Ты возьмешь эти деньги и дашь мне слово, что вы будете в безопасности и что вы вернетесь. Вы все! Потому что вы – мои, а я – ваша.

Брэнног с пониманием сунула кошелек в карман юбки и расцеловала Айлиш в щеки.

– Даю слово.

На дворе Эймон из кожи вон лез, чтобы развеселить двоюродных братьев и сестер. Они, конечно, умоляли не уезжать, спрашивали, почему это так необходимо, пытались с ним торговаться. Поэтому он плел им небылицы об ожидающих его невероятных приключениях, в которых он будет крушить драконов и ловить волшебных лягушек. Он увидел, как идет Тейган под руку с рыдающей Мов, как дарит ей самодельную тряпичную куклу.

Надо бы Брэнног поторопиться, уж больно тягостно расставание. Аластар стоит наготове. Эймон – в конце концов, он глава семьи – решил, что сестры поедут верхом, а он двинется пешим.

И никаких возражений.

Из небольшой конюшни вышел Бардан, ведя в поводу Слейн – теперь уже старушку Слейн, ибо эта племенная кобыла уже мало на что годилась, но оставалась добродушной лошадкой.

– На племя она уже не пойдет, – как всегда издалека начал Бардан. – Но она хорошая девочка и для тебя как раз сгодится.

– Ну нет, я не могу ее у вас забрать. Вам самим нужно…

– У мужчины должна быть лошадь! – Бардан опустил мозолистую руку Эймону на плечо. – Ты у нас мужскую работу выполнял? Вот и возьми ее. Я бы дал Брэнног Муна, если бы мог без него обойтись, но Слейн ты заберешь, это не обсуждается.

– Я вам так благодарен – и за Слейн, и за все остальное. Обещаю, что буду ходить за ней, как за королевой.

На какой-то миг Эймон позволил себе снова стать мальчишкой и кинулся на шею дяде, который половину прожитой им жизни был для него вместо отца.