На гладких досках возникла карта большого и разветвленного архипелага.

– Мучас ислас (много островов), – сказал он королю. – Ислас эрмосас (красивые острова).

– Смотрите, – воскликнул король, – этот дикарь меня прекрасно понимает! Право же, он гораздо смышленее многих моих звездочетов, которые до сих пор не знают, какие земли лежат у них под носом! Сеньор майор дом, прикажите принести им теплые красные плащи, штаны и чулки. Они достойны доброй христианской одежды. Да и нечего им здесь мерзнуть, как бездомным псам.

Осмотрев скудные дары адмирала, король сел в свое любимое кресло с высокой спинкой. Царедворцы всех степеней и рангов выстроились по обе стороны трона, а Колумба король усадил перед собой на низком табурете.

Честь великая и неслыханная: ведь родовитейшие рыцари чистых португальских кровей столбом стояли в присутствии короля и его величество ни при каких обстоятельствах не предлагал им табуретов и стульев.

На этот раз адмирал держался очень скромно. Ни звуком не обмолвившись о своих былых обидах, он рассказал, каким путем вел через море-океан свои корабли, сколько дней шел до первой земли, открытой далеко на западе. Однако когда речь зашла о больших островах – Кубе и Эспаньоле, – он снова подчеркнул, что золота в этих землях тьма-тьмущая и добыть его там легче легкого.

– К сожалению, – сказал Колумб, – я не дошел до великого азиатского материка: как на грех, погибла «Санта-Мария», однако я нисколько не сомневаюсь, что Китай и Индия лежат неподалеку от новооткрытых островов. А в стране Сипанго[2] я побывал: ведь Эспаньола – это и есть Сипанго.

Затем Колумб поведал, каким образом пересек он море-океан на обратном пути, и в заключение поблагодарил короля за теплый прием и пожелал ему здоровья и счастья.

Всех, кто вчера присутствовал на «малой аудиенции», речь адмирала сильно разочаровала. Королевские советники ожидали, что Колумб снова сорвется и окончательно выведет из себя не слишком терпеливого монарха. А в этом случае им, пожалуй, и удалось бы четвертовать или повесить этого непрошеного и незваного гостя.

А между тем король на этой парадной аудиенции с еще большим трудом, чем на вчерашнем «малом» приеме, скрывал свое раздражение. Все яснее и яснее ему становилось, что Колумб действительно открыл никому не ведомые земли в той части моря-океана, куда португальцы до сих пор не проникали.

Впрочем, может быть, даже и проникали. В тайных архивах Лисабона хранилось немало донесений безвестных капитанов и кормчих о каких-то островах, лежащих далеко к западу от Азорского архипелага. Но этим донесениям, сбивчивым и путаным, к несчастью, не придавали должного значения.

С давних пор все помыслы португальских королей и португальских мореплавателей устремлялись не на запад, а на юг, к берегам Сенегала, Гвинеи и Анголы: ведь чем дальше к югу продвигались португальские мореходы, тем ближе становилась Индия. Мечты о великих богатствах Индии казались явью спутникам Бартоломеу Диаша, которым посчастливилось обогнуть самую крайнюю оконечность Африки. Диаш назвал ее мысом Бурь. Король ее переименовал в мыс Доброй Надежды.

Спору нет, от этой Доброй Надежды до Индии не так уж далеко. Скоро, очень скоро Португалия направит свои корабли к берегам Индии, и они, обогнув Черный материк, отдадут якорь в гаванях этой сказочной страны.

Однако в погоне за Доброй Надеждой он, король Португалии, не оценил иных и, как теперь это выявляется, не менее счастливых возможностей. Юг югом, но нельзя было упускать из вида и таинственный запад.

Как же поступить сейчас, каким образом завладеть плодами открытий этого не в меру предприимчивого генуэзца?

Король знал наизусть все старые договоры с Кастилией, те договоры, о которых вспоминал в беседе с доном Жуаном да Кашта-ньейрой капитан Пашеко Перейра в последний день 1492 года.

В местечке Алкасовас 4 сентября 1479 года послы Португалии и Кастилии твердо договорились: в водах Африки плавать могут только португальцы. И два года спустя это соглашение подтвердил папа Сикст IV. Именно он разделил море-океан пополам и подарил Португалии ту его часть, что лежала к югу от Канарских островов.

Этот папа Сикст за хорошую мзду оказывал просителям искомые милости. Он был весьма сговорчив и, собственно говоря, дарил то, что ему не принадлежало: у моря-океана испокон веков не было хозяина, и с таким же успехом папа мог осчастливить короля Португалии половиной Луны или созвездием Скорпиона.

Но наместник святого Петра считался главой всего христианского мира, и его решения имели законную силу в этом немирном мире. Правда, папа легко менял свои решения, особенно когда это приносило ему выгоду, однако ни сам Сикст, ни его преемники новых разделов в море-океане не проводили, так что южная его половина по-прежнему числилась за королем Жуаном.

Само по себе это обстоятельство было для короля утешительно, но, внимательно вслушиваясь в речь адмирала, Жуан II все больше и больше убеждался, что покойный папа Сикст ему помочь не сможет.

Судя по всему, этот дон Сатана свои корабли провел через ту половину моря-океана, которую папа Сикст подарил Кастилии. Хитрый генуэзец шел на запад, как раз вдоль папской линии. Ну, а если так, то он – чума его возьми! – не нарушил ни договора с Португалией, ни решения Сикста IV.

Все-таки, скорее, правда, для очистки совести король спросил адмирала, ведомо ли ему, что кастильцы обязаны буква в букву соблюдать алкасовасский договор и чтить веления папы Сикста.

– Я, ваше величество, – ответил Колумб, – своими глазами не видел ни этого договора, ни папской буллы. Но королева Изабелла и король Фердинанд строго наказали мне не заходить ни в гвинейские воды, ни в иные прочие части моря-океана к югу от Канарских островов. И я свято выполнил наказ моих государей. Перед вами, ваше величество, совесть моя чиста, и я могу присягнуть на Евангелии, что все земли, которые господь сподобил меня открыть, по праву принадлежат Кастилии.

Король тяжело вздохнул. Что и говорить, этот генуэзец большой хитрец. К его доводам дьявольски трудно придраться. Но так или иначе не за ним должно быть последнее слово. И с загадочным видом король произнес:

– На этот счет у меня есть особые соображения, и я в свое время выскажу их вашим государям.

Он задал Колумбу два-три незначительных вопроса, а затем с нескрываемой иронией сказал:

– Должен вас, сеньор адмирал, искренне поблагодарить за щедрые дары. Видно, и в самом деле несметно богаты эти новые земли: фунтов семь золота нынче добавилось в мою скудную казну.

Аудиенция закончилась.

Трапезная опустела, с помоста убрали адмиральские дары. Слуги смели в мусорную корзину карту далекого архипелага, и вскоре все бобовые острова склевали монастырские куры.

На следующий день, 11 марта, король распрощался с Колумбом. В послеобеденный час большая кавалькада покинула монастырь Марии Благостной.

В безоблачном небе сияло весеннее солнце, дорога подсохла, и мулы весело бежали на юг. Снова оберегали адмирала королевские стражники, но теперь ему было куда спокойнее, чем три дня назад. Он вырвался из львиного логова.