«Ну я не знаю, мой фургон не заводится. Я должна была это предвидеть. Говорят, беда не приходит одна».

Вместо того, чтобы спросить о прочих несчастьях, посланных ей Вселенной (внешний вид и характер?), я решила сократить общение. «Что тебе нужно, Джанет?»

«Трипл-Эй<4> потратят час только на то, чтобы вытащить свои головы из задниц. Подвезешь меня? Я позвоню из дома, чтобы его отбуксировали. Из своей гостиной, в которой есть кондиционер. Не могу даже думать об этом, пока не доберусь до кондиционера». Наши лица почти соприкасались, однако ей удавалось смотреть мимо меня, избегая зрительного контакта. У нее катаракта? Я восхитилась ею, как существом в целом: несмотря на то, что каждая ее часть имела свои индивидуальные дефекты, она все еще была здесь и функционировала.

«Конечно, садись». — Я протянула руку и осторожно раскрыла свою спортивную сумку, пытаясь вытащить полотенце и не выронить фаллоимитатор. Позволь, я подложу это, чтобы сиденье не обжигало.

Я почувствовала как машина зловеще просела, когда она передала ей свой вес. Ее стремящиеся к брюху буфера нависали прямо над рычагом переключения передач. Когда мы поехали, каждый раз, когда мне нужно было переключить на третью, моя рука задевала край ее живота. «Извини», — пробормотала я. Джанет пожала плечами.

«Я даже не чувствую эту часть тела», — сказала она.

***

Хотя тяга Форда к соответствию гендерных ролей и означала, что он терпеть не может курящих женщин («Нет ничего более мужеподобного чем пыхтеть дымом. Это занятие для мужчин и выхлопных труб»), после секса он был согласен с чем угодно. А если он прикасался ко мне в течение длительного времени, мне приходилась опустошить добрую половину пачки, чтобы успокоиться.

Он весело шлепнул меня и удовлетворенно подмигнул. Когда я заметила, что он не снял свое кольцо, я взяла вторую сигарету и закурила сразу две. Было время, когда в колледже я дала себе обещание, что никогда не буду заниматься сексом с мужчинами, носящими кольца. У Форда была куча драгоценностей, оставшихся со школы, колледжа, братства, полицейской академии. Это была взрослая форма дешевого бахвальства, и я ненавидела это. «Детка, я знаю, что тебя бесит иногда, когда я его не снимаю», — произнес он. — «Но когда ты это делаешь, черт возьми…»

«Знаю», — сказала я с отсутствующим выражением. Меня охватило чувство, будто мы избили друг друга. У меня получилось, хоть и на несколько часов, вытеснить наружу злобные желания внутри меня. «Когда я говорю «нет», я только пытаюсь тебя защитить. Тебе нужна передышка чтобы восстановить силы». Я выпустила долгую струю дыма в потолок, вспоминая невесомый блеск на губах Тревора. Я должна быть с ним жестче, хватит его поощрять. Нельзя позволить себе снова поддаться соблазну, подобно тому, как сегодня. Тогда, на парковке, у меня возникло чувство, что он меня преследует. И если он это делает, он может разносить разные слухи. Он может использовать все это для давления и шантажа. Многие ученики, которые бегали за мной, были не тем, что мне надо. Тот, кто мне нужен, и кого я отчаянно надеюсь встретить — это Джек, за ним я готова бегать сколько угодно. Тот, кто даже если и убегает, будет постепенно сбавлять темп и позволит мне его поймать.

ГЛАВА 4.

К тому моменту, когда осень вошла в отворенные двери сентября, внутри меня, кажется, расплодился вирус. Каждая эрогенная точка на моем теле воспалилась и болела. Между уроками я часто убегала в учительский туалет, чтобы, опираясь одной ногой на сиденье унитаза, запустить палец в пылающую боль между ног. Благодаря Ромео и Джульетте, в классе теперь можно было свободно разговаривать о сексе и, сидя за своим столом, я часто терла гениталии, и от совершаемых фрикций едва сдерживалась, чтобы не застонать. Большинство детей, опьяненные свободой говорить на эту тему открыто, охотно участвовали в обсуждении. Марисса, например, была в этом деле заводилой. Ее зубы постоянно были окрашены в различные оттенки омбре из-за красного фруктового пунша, и всякий раз, когда она придумывала, что сказать, она привставала со стула, сидя на одной ноге и размахивая рукой с отчаянием выжившего в авиакатастрофе и увидевшего спасательный вертолет.

«Я думаю, что если бы они никогда… ну, вы понимаете… не делали это…» — Она замолчала, ликующе улыбаясь, когда класс зашелся хихиканьем. Марисса была подстрекателем, причем нахальным. Если когда-то Джек станет ее целью, то она будет способна преследовать его неустанно, я была в этом уверена.

«Занимались сексом, ты имеешь в виду», — дополнила я. Хихиканье усилилось.

«Точно. Я считаю, что если бы они не занимались сексом, они бы не убили друг друга, и все такое. Я смотрела передачу о том, что секс может, вызывать всякие штуки в мозгу и сводить с ума».

«Интересно». — Я оглядела аудиторию. Большинство учеников шепотом обменивались друг с другом менее приемлемыми для учительских ушей предположениями об озвученном тезисе. — «А что думает народ? Секс сводит вас с ума?»

Парочка лидеров-спортсменов немедленно поспешила заявить о богатом личном опыте. «Безусловно», — раздался низкий голос Дэнни с задней парты. Его мясистое лицо искривляла грубая усмешка.

«Не знаю», — сказал еще один игрок футбольной сборной. Признаюсь, я не сильно утруждалась тем, чтобы запоминать их имена или отличать одного от другого. Они были слишком физически развиты, чтобы быть для меня привлекательными: их всплеск взросления был позади, мышцы уже обрели оформленные мужские очертания. «Я полагаю, что, напротив, отсутствие секса сводит тебя с ума». Гам искусственного недоверия пронесся по классу. Тут раздался звонок и тревожное гудение мгновенно сменилось шумными выкриками.

Когда Джек проходил мимо меня к двери, его лицо заливала краска, а сам он застенчиво опустил глаза на свои ботинки. Я встала и позвала его по имени так тихо, что он мог бы не услышать меня, или сделать вид, что не услышал. Но он повернулся. Я поманила его к себе, тепло глядя ему в глаза, но ничего не говоря, пока последний ученик не закрыл за собой дверь.

Я заговорила вполголоса, сопровождая каждое слово преувеличенными движениями губ. «Ты очень тихо ведешь себя в классе, Джек Патрик». — Я широко улыбнулась, показывая, что это не критика.

Он почесал затылок и улыбнулся, а его лицо стало еще краснее. Может быть, он смотрит вниз потому, что жар на щеках смущает его? Я протянула руку и указательным пальцем подняла его голову, взявшись за ямку в нижней части его подбородка. Теперь его глаза смотрели прямо на меня. На каблуках я была выше: макушка его светлых волос доставала мне до уровня рта. «Вот так», — прошептала я почти беззвучно, стараясь выдыхать слова. — «Так лучше, не правда ли? Ну так скажи мне теперь, Джек, раз ты ничего не говорил на уроке и оставил меня домысливать о том, что творится у тебя в голове. Как ты считаешь, что больше сводит с ума — иметь секс, или не иметь его?

Его глаза расширились; казалось, его мозг отказывается верить в то что я действительно задаю ему этот вопрос. Он нервно засмеялся и покачал головой, снова опуская ее.

«Ах-ха», — проворковала я, на этот раз поднимая его подбородок всеми пальцами. Его щеки оказались мягкими и шелковистыми. Если бы я нажала на них, я бы легко смогла разомкнуть его челюсти и прижаться своими губами к его рту. «Вот так», — предложила я — «Я буду держать твою голову, чтобы тебе не пришлось беспокоиться о зрительном контакте». Джек поднял на меня глаза и я почувствовала как пульсирует вена на его горле, отдаваясь ударами в мои пальцы. Внутреннюю часть моего бедра будто кто-то лизал горячим языком.

«Я… ээ…» — начал он. Когда он сглотнул, его горло напряглось под мягким давлением моих пальцев.

«Я знаю, что у тебя есть мнение на этот счет», — подзадорила я его. Мой голос был подобен шелку. — «У всех есть».

Он сглотнул, освобождая горло, и это отдалось эхом в моем запястье. «Я вообще-то не очень много знаю про секс», — наконец произнес он. Помедлив, он произнес знаменательную фразу, которая почти заставила меня схватить его за шею и прижать спиной к стене. «Я имею в виду», — быстро добавил он, говоря теперь даже тише чем я, — «Пока что».