«Да», — подтвердил второй мальчик. Его голос был немного ниже. — «Мы просто так». Возникла напряженная пауза, я закрыла глаза и взялась за лоб. Ощущение от их взглядов, обращенных на меня сверху-вниз было таким сильным, что я ощущала их также отчетливо, как солнечное тепло на шее. «Вы в порядке?»

Я кивнула. У меня не сразу получилось встать. Я с тоской посмотрела на их фигуры, сожалея, что мне не пришлось оказаться между ними в то время, как они катались по траве; острый подбородок верхнего мальчика мог бы больно впиться в мое плечо, руки другого могли бы скользнуть по моему заду, когда он лихорадочно искал бы опору для того, чтобы освободиться. «Понятно», — сказала я, кладя руку на покрасневший участок открытой шеи второго мальчика. Воротничок его футболки растянулся. Моя рука проскользила по его коже несколько дюймов, пока не нашла достаточно влаги, чтобы потом я могла успеть попробовать ее на вкус, прежде чем ветер осушит пальцы. «Теперь идите, пока вас не увидел замдиректора».

«Да, мэм», — ответили они в унисон, сгребли свои сумки и побежали, перейдя на шаг только когда достигли автобусов. Я повернулась и обнаружила Тревора все на том же месте в паре шагов от меня. Из-за своей черной футболки и джинсовых шорт он обильно потел.

«Идиоты», — произнес он, одаривая меня понимающей улыбкой. Я прищурилась, пристально оглядывая его. Его щеки стали розовыми от жары, а с волос чуть ли не капало. У меня был шанс на трехсторонний поединок, но этого не произошло, так возможно ли, что вселенная теперь дарит мне Тревора в качестве утешительного приза? Ему, конечно, было очень жарко в этой одежде, и сбросить ее было бы божественным избавлением.

Но я тут же напомнила себе обо всех опасностях, которые он представляет. Пот, глянцем покрывающий его тело, на самом деле был ядом. «Увидимся завтра, Тревор». — Я бросила ему небрежную улыбку и, повернувшись, зашагала к стоянке. Но мои слова не получились полностью небрежными. Мне показалось, что я по-настоящему хочу, чтобы он пошел следом, и я бы обрадовалась, если бы он увязался за мной и мы бы сели в машину вместе.

«Я видел в телепередаче… то есть это было по телевизору, но это было на самом деле… там детям запретили видеться родители девочки, и она со своим парнем убила своего отца и мать». — Тревор почти шептал, пытаясь придать истории таинственный оттенок.

«Влечение создает сильные чувства», — пробормотала я. — «Они подчиняют себе разум».

«Дааа…» — согласился он. — «Я понял: это как решающий момент в игре, верно?»

«Мы можем обсудить одну из этих тем на занятиях». Когда мы достигли желтой линии, обозначавшей край преподавательской стоянки, я заметила замдиректора Розена, идущего вдоль вереницы автобусов со своей карманной рацией. Я не могла посадить Тревора в свою машину на глазах у других учителей, независимо от того, как сильно бы я хотела посмотреть, что из этого получится. Он был как щенок, которому нужен невидимый забор, показывающий где находится граница его двора.

«Последний вопрос», — улыбнулся он. — «Ромео и Джульетта — ваша любимая пьеса Шекспира?»

Я засмеялась, и вышло громче, чем я хотела. Я оглянулась в сторону уходящих преподавателей — не смотрит ли кто-то из них на нас, но, кажется, никто не обратил внимания. «Нет. Моя любимая — Гамлет. Она самая реалистичная».

Его рука смахнула насекомое, прилетевшее на соль и воду, заливающие его лицо. Будь мы одни, я быть может, предложила бы вытереть его пот моими волосами. С одной стороны, Тревор и правда был очень привлекательным, но я должна была противостоять ему, этот плод висел слишком низко. С гулким ревом автобусы начали проезжать мимо. Я провожала их взглядом, как будто следя за передвигаемыми наперстками; все они выглядели одинаково, но мой приз был только в одном. В каком из них был Джек?

«Разве «Гамлет» не начинается с призрака? Как он может быть самым реалистичным?» — Тревор не замолкал. Мне отчаянно захотелось протянуть руку и приложить к его губам палец. Интересно, что он сделает — просто замолчит? Или его губы слегка приоткроются, так чтобы мой палец проскользнул между его зубов и достиг языка?

«Потому что все ведут себя лицемерно», — сказала я. «А потом они все умирают», — Тревор продолжал говорить, хотя его слова потонули в шуме проезжающих автобусов. Мои глаза переключались то на его рот, то на удаляющиеся выхлопы, которые оставлял каждый отъезжающий автобус. Клубы дыма вдали собирались вместе в одну черную тучу, из которой, как я надеялась, словно по волшебству, мог показаться Джек.

Приходилось признать, что Тревор полностью не подходит для моих целей. Но рев моторов проезжающих автобусов заставил меня почувствовать, что я и Тревор сейчас вместе в одной опасной ситуации, и нуждаемся друг в друге, чтобы выжить. Я была впечатлена, как его губам удавалось оставаться девственно розовыми, как внутренние ткани, несмотря на окруживший нас черный смог. На ветру я почувствовала, что между ног у меня увлажняется. Тревор глядел на меня с кривой ухмылкой; от этого казалось, что он читает мои мысли. Возможно, мы посылаем друг другу химические сигналы. Его растущее тело, конечно, почуяло мой влажный запах катализатора жизненного опыта, что может подтолкнуть его перейти от теории к практике.

«До свиданья, Тревор», — прошептала я. Я почувствовала, как слезы сдавливают мою грудь. Было трудно отказываться от бесспорного удовольствия. Как просто было бы постоять здесь еще и поговорить с ним немного дольше, дождаться пока парковка опустеет и предложить подвезти его. Он бы сел в машину, немного смущенный, чересчур поджав ноги, чтобы не касаться нежной горячей кожи сиденья. Через пару кварталов мы бы уже были на главной дороге, ведущей из города. Спустя десять минут мы бы выехали за его пределы, оставшись в окружении незастроенных пространств травы и земли, огороженной для будущих пригородов. Тогда бы я приглушила радио и сказала ему снимать шорты, подчеркнув, что я говорю серьезно. У первого же знака стоянки я бы наказала ему произнести мое имя, если он увидит приближающуюся с любой стороны машину. Затем я снова включу радио и наклонюсь к нему между коленей, заполняя мой рот частью его, до тех пор пока прежде неуверенные пальцы не начнут расчесывать мои волосы, и сначала тихий, потом более громкий и испуганный голос не позовет: «Миссис Прайс, я вижу машину».

«Миссис Прайс?» Тревор вытащил свой мобильный телефон и показывал мне на экране что-то, чего я не могла видеть из-за яркого дневного света. Я представила, что он показал мне фото своего возбужденного члена с приложенной линейкой и улыбнулась ему, преисполненная благодарности.

«До завтра, Тревор». — Я повернулась к машине и больше не оборачивалась. Неистовство похоти было как капельница в моих венах. Я чувствовала, как оно начинает распространяться внутри меня. Это было похоже на беспомощное осознание того, что кто-то подсунул тебе наркотик. Я попыталась дать этому чувству освобождение, стуча каблуками по асфальту так сильно, как только могла. У меня было ощущение, что я сорву дверь с моей машины, если буду неосторожной. Сев внутрь, я наскоро закрутила волосы в узел, и прижалась шеей к обжигающе горячей спинке сиденья. Дрожащей рукой я дотянулась до зеркала заднего вида и настроила его прямо на свое лицо. «Сейчас ты приедешь домой и затянешься маленькой дозой кокаина, что лежит в банке из под Altoids<3> в ящике с пижамами. Потом ты будешь машинально трахать своего мужа, пока твое отверстие не превратится в зияющую рану. Ты будешь настолько агрессивной, что он испугается, и его страх будет удерживать тебя от того, чтобы окончательно отринуть его. Ты будешь поддерживать горение этой докучливой искры столько, сколько нужно, ради того, чтобы приобрести немного больше времени с Джеком. Джеку нужно узнать тебя, прежде чем он сможет доверять тебе. Джеку нужно доверять тебе, прежде чем ты сможешь доверять ему. Тебе нужно доверять ему, прежде чем ты сможешь трахнуть его. Конец.

«Эй, эй, Селеста!»

Я подпрыгнула на своем сиденье; свиноподобный кулак Джанет неожиданно снова забарабанил по моему окну. Услышала ли она то, что я только что сказала? Я быстро завела машину и опустила окно. Она просовывала свою голову внутрь до тех пор, пока ее гоблинская шея не оказалась над гильотиной оконного стекла. Несколько раз втянув ртом воздух, она начала рыскать глазами по салону, оценивая интерьер. «Эта штуковина в отличном состоянии», — пропела она. Я заметила, что под прямыми солнечными лучами Джанет немедленно начала терять контроль над основными функциональными системами своего организма. Ее рот теперь непроизвольно приоткрылся и отвисал вниз. Казалось, что ее только что подстрелили в спину.