- Ты не прав, дорогой, ты даже не представляешь, насколько это твое призвание. В этом мире столько красивых, умных, интересных женщин, и я не могу поверить, чтобы ни в одной из них ты не нашел ту самую.

Алекс закрыл глаза и медленно выдохнул. Любая женщина – это ценность. Об этом ему постоянно твердили его родители, и он выучил это как первую и самую главную заповедь. Тот человек, которого они в нем воспитали, никогда в жизни не причинит боль ни одной девушке, но он не видел в них то, что могло бы толкнуть его на самый сумасшедший в его жизни поступок – найти такую женщину и никогда её не отпускать. Поэтому он поймал себя на мысли, что такой расклад просто невозможен.

Ни разу в своей жизни он ещё не испытывал того, о чем ему постоянно твердил отец. Он говорил, что «настоящую величайшую любовь можно познать только единожды, но нужно суметь вовремя её разглядеть». Но разве он не пытался? Конечно же, пытался. Пытался очень долго. И именно поэтому его донжуанский список сейчас бил все рекорды планеты. Но разве можно было назвать божьим даром девушку, которую заботили лишь деньги, власть и то, как выглядит она и её крысоподобная собачка? Возможно, он чего-то не понимал, но вряд ли это тот самый дар, о котором непрестанно говорили его родители.

Он не знал, какая ему уготована Судьба, но уже давно решил одно: он не хочет провести всю свою жизнь, разыскивая то, чего возможно и вовсе нет, поэтому он просто будет наслаждаться тем, что имеет. Без серьезных отношений можно легко прожить, и он собирался доказать это всем, кто осмелился бы начать спорить с ним, пусть даже он будет один против целого мира.

- Может быть вам с папой ещё не поздно завести второго сына, который не разочаровывал бы вас своими убеждениями.

Луиза по-доброму рассмеялась.

- И ждать ещё двадцать восемь лет? Ну уж нет, я предпочту просто потерпеть и увидеть тот самый момент, когда убеждения моего упрямого сына повернут в другое русло.

Он усмехнулся.

- Ты всю жизнь веришь в лучшее.

- Верю, – она поцеловала сына в волосы, и её голос снизился до шепота. – Если бы я не верила, я боюсь даже представить, что сейчас было бы с нашей семьей.

Алекс сглотнул, прогоняя воспоминания.

- Как папа?

- О, твой отец снова играет в шахматы с этим прохвостом Филом! Эти двое всю жизнь пытаются переиграть друг друга. – Она рассмеялась, и Алекс тоже улыбнулся. – Иногда мне кажется, что даже когда им будем по семьдесят, они все так же будут сидеть за шахматным столом, бранясь, и сетуя друг на друга.

- А ты будешь приносить им свой фирменный черничный пирог.

- Который эти двое, кстати говоря, уплетают в один момент! – Она возмутилась, что снова заставила Алекса улыбнуться. – Если честно, я уже не знаю, куда от твоего отца можно его спрятать. Иногда мне кажется, что такого места просто нет.

Алекс усмехнулся.

- Конечно, нет, мама. Когда дело заходит о твоем черничном пироге, и в игру вступает сам «Кулак Города», нам остается лишь безвольно сидеть и смотреть, как великий и ужасный Чарльз Миллер беспощадно расправляется с преступником Пирогом.

Луиза рассмеялась и крепче обняла сына.

- Ты очень на него похож, Алекс. Тот же юношеский запал, который всегда так сильно привлекал меня в твоем отце. Та же безудержная страсть к жизни. Он тоже всегда стремился получать от неё все, что только мог.

Алекс, наконец, собрался и силами и спросил.

- Ты никогда не хотела уйти от него?

- Уйти? – его мать, казалось бы, была очень удивлена. – Нет, что ты, милый. Конечно же, нет. Я очень сильно любила Чарльза, и люблю до сих пор.

- Но ты боялась за его жизнь, боялась за мою жизнь, ты не знала, каким будет твой завтрашний день. Не была уверена в своем будущем, и он не был тем человеком, на которого ты могла бы положиться в любую минуту. Его служба все равно всегда стояла для него на первом месте, и если бы не обстоятельства, при которых он лишился своей ноги, он продолжил бы сажать негодяев за решетку, но все так же его бы не было рядом с нами. И как бы сильно ты его не любила, такая жизнь вряд ли пришлась бы по вкусу молодой женщине с маленьким сыном на руках. Так почему ты была с ним?

Луиза взъерошила его волосы и ласково погладила сына по щеке.

- Ты не веришь в любовь, я знаю. Жаль, что я не могу найти этому причину.

- Пока он получал те эмоции, которые были ему так жизненно необходимы, пока ловил каких-то отморозков на улице или проворачивал опасные операции, ты каждый раз трясущимися от страха руками поднимала трубку телефона. И всегда молилась, чтобы этот самый звонок не стал последней весточкой о нем. Я просто хочу понять, почему, даже любя его, ты не хотела быть счастлива.

- Я была счастлива, - она выдохнула, и Алекс почувствовал, как гулко застучало её сердце. – Когда он целый и невредимый возвращался домой, я ощущала, что живу. Он обнимал меня, брал тебя на руки, целовал, шутил, смеялся, затем мы играли в салки, а вечером у камина он рассказывал нам, как провел свой день. Я помню твою сосредоточенность, ты жил этими мгновениями. И я ими жила. – Его мать сделала небольшую паузу, а потом уголки её губ поползи вверх. - Он пытался научить тебя готовить тофу, когда тебе было всего девять! – Алекс усмехнулся, вспоминая, чем закончилась одно из таких их времяпрепровождений. – Вы смеялись, бросались друг в друга ингредиентами и, в конце концов, чуть не спалили мою кухню! – Луиза улыбнулась, по её щеке скатилась слеза. – Но мне было все равно, Алекс. Я смотрела на вас и понимала, что без всего это просто не смогу жить. Это была не зависимость и не необходимость, это просто было смыслом моей жизни. Именно ради таких моментов я каждый день ждала его дома. Ради живых счастливых мгновений я не хотела ничего менять, и я бы никогда не смогла бросить его, даже если бы захотела. Он нуждался во мне, нуждался в нас. Мы были кусочком его веры, частичкой его счастья, ради которой он выживал каждый день. Вот почему я никогда не думала от него уходить.

- Но твои переживания…

- Они забывались сразу же, как только я видела его. – Алекс молчал, ощущая, как его мать внимательно разглядывает его лицо. От этой женщины не ускользает ни одна эмоция, от его матери невозможно скрыть ни одного чувства, чтобы она не нашла хоть какие-то следы того, что оно было или есть до сих пор. Он медленно выдохнул, понимая, что пытаться что-то скрывать уже совсем не имеет никакого смысла. – Поэтому ты не пошел в полицию, ведь так? Боялся, что не сможешь подвергнуть чью-то жизнь такому испытанию? – он промолчал, но она итак все поняла без лишних слов. Луиза слегка покачала головой и поцеловала сына. – Я не жалею, что когда-то вышла за твоего отца. Но твоя жизнь – это твоя жизнь. Ты волен делать с ней все, что захочешь, а я могу лишь наблюдать за твоим выбором. Просто знай, если то, чем ты занимаешься, не приносит тебе счастья, значит, твой выбор был неверным.

- С чего ты взяла, что архитектура не приносит мне счастья?