Что касается возможности покушения с неконкретизированным или альтернативным умыслом, то здесь мнения теории и практики неоднозначны. Одни авторы считают, что квалифицировать покушение на преступление с неконкретизированным умыслом надо, ориентируясь на более тяжкое преступление, другие, напротив — на менее тяжкое, третьи предлагают компромиссное решение Так, в свое время до Военной коллегии Верховного Суда СССР дошло уголовное дело, приговоры по которому судом отменялись именно из-за неправильной оценки неконкретизированного умысла виновного. Пятеро военнослужащих затеяли на мосту драку, во время которой один из ее участников сбросил другого с моста в реку. Пролетев шестиметровый пролет, упавший солдат отделался легким телесным повреждением без расстройства здоровья. Одна судебная инстанция квалифицировала содеянное как покушение на убийство, вторая — как оконченные легкие телесные повреждения, третья — как злостное хулиганство. При неконкретизированном умысле преступление следует квалифицировать по фактическим последствиям. Поэтому Военная коллегия пришла к выводу, что в действиях виновного наличествует оконченный состав злостного хулиганства. Драка в данном месте и сбрасывание потерпевшего с моста в реку признаны грубым нарушением общественного порядка. Одновременно можно считать, что с неконкретизированным умыслом, к тому же близким по содержанию к косвенному умыслу, покушения не совершаются. Преступник ставит прямую цель достижения вполне определенного результата. В ситуациях с неконкретизированным умыслом трудно признать прерывание преступления до конца происшедшим исключительно по не зависящим от воли виновного обстоятельствам.
Иное положение с покушениями в преступлениях с альтернативным прямым умыслом. При нем лицо желает причинить два или более ущерба соответственно двум и более объектам. Какой из них фактически пострадает, ему все равно. Поэтому правило квалификации преступлений с альтернативным прямым умыслом "по фактическим последствиям" пригодно и для покушений.
Лицо отвечает за фактически совершенное покушение на одно из альтернативно состоявшихся преступлений. Например, лицо дает взятку чиновнику, не зная точно, государственное ли это должностное лицо либо управленец частной фирмы. Дача взятки не состоялась ввиду задержания виновного. Налицо покушение на дачу взятки фактическому чиновнику — государственному или частному.
Следовательно, вина в покушении — это прямой конкретизированный умысел, а также прямой аффективный и альтернативный.
Для уголовных законов, которые криминализировали неоконченное преступление лишь начиная с покушения, вопрос о разграничении приготовления и покушения означает разграничение непреступного (приготовление) и преступного (покушение) деяния. В доктрине предложено большое количество теорий разграничения приготовления и покушения. Основные из них: а) исходящие из субъективного критерия (злого намерения, представления субъекта о виде совершаемого им неоконченного преступления); б) объективные, которые исходят из законодательного определения объективной стороны состава; в) смешанные, в которых соединяются субъективный и объективный подходы. В немецкой доктрине, в законе и на практике преобладают субъективные воззрения на покушение. В других странах размежевание приготовления и покушения весьма разноречиво. Иногда суды нарушают принцип ненаказуемости приготовления, толкуя его как "отдаленное покушение". Самым прочным и обоснованным, как отмечалось, является критерий начала исполнения состава, а точнее — его объективной стороны. Все действия, совершенные до исполнения состава, относятся к приготовлению.
От оконченного преступления покушение отличается лишь одним признаком — отсутствием общественно опасного последствия. Это последствие, с одной стороны, должно входить в содержание умысла и цели покушавшегося, с другой — соответствовать законодательному описанию последствий, не наступивших исключительно по не зависящим от лица обстоятельствам. Как и при приготовлении, в случае, когда покушавшийся успевает выполнить состав другого преступления, он несет ответственность и за него.
Сторонники разделения преступлений и составов преступлений на материальные и формальные полагают, что в бездействия. К формальным беспоследственным преступлениям ошибочно относят большинство преступлений с неимущественными и нефизическими последствиями. Психологический (моральный) вред, организационный ущерб всем иным объектам, кроме убийства, причинения вреда здоровью и материального ущерба, игнорируется. В результате на большинство преступлений норма о покушении не распространяется вопреки установлению на этот счет УК, не знающего каких-либо ограничений понятия покушения на преступление.
В действительности покушения на все без исключения преступления реальны, особенно при так называемом "негодном" покушении. Например, как покушение на "формальное" оскорбление следует квалифицировать унижение чести и достоинства потерпевшего, который в момент деяния крепко спал в кресле, о чем не знал виновный. В составе дезертирства также не названы прямо общественно опасные последствия и потому оно считается, якобы, формальным. Однако при задержании пожелавшего дезертировать лица на пропускном пункте воинской части должна следовать квалификация "покушение на дезертирство".
В теории уголовного права, а иногда также в уголовных кодексах различаются виды покушения: оконченное и неоконченное, годное и негодное. Последнее, в свою очередь, подразделяется на покушение на негодный объект и покушение с негодными средствами.
Неоконченным признается покушение, при котором субъект не успел совершить все действия, входящие в объективную сторону состава. Оконченным — когда все действия (бездействие) совершены, но результат по не зависящим от лица обстоятельствам не наступил.
Однако критика деления покушения на оконченное и неоконченное довольно обоснованна. Всякое покушение прерывается дальше или ближе к последствиям преступления помимо воли субъекта. Поэтому заслуга пресечения начатого исполнения состава преступления должна отдаваться тому, кто остановил преступление. УК РФ 1996 г., как и прежние кодексы, не предусматривает оконченного и неоконченного покушения.
В литературе и некоторых УК можно также встретить указание на негодное покушение. При этом выражение "покушение на негодный объект" — ошибочно. Объект правоохраны всегда пригоден для посягательства, потому и покушавшийся на него несет уголовную ответственность. Речь должна идти о покушении на негодный предмет, включающий как неодушевленные вещи, животных, птиц, так и человека (потерпевшего — по уголовно-процессуальному определению). Негодным для посягательства предмет может оказаться ввиду его отсутствия, а также вследствие утраты им прежних своих свойств, защищаемых законом.
Покушением на негодный предмет является, например, попытка приобретения наркотического средства, вместо которого субъекту был продан безвредный порошок, выстрел в голову потерпевшему, убитому полчаса назад, о чем стрелявший не знал.
Во всех случаях покушения на негодный предмет налицо фактическая ошибка лица относительно свойств предмета посягательства. Такая ошибка охватывается не зависящими от лица обстоятельствами, которые прерывают покушение. Поэтому на общих основаниях виновный подлежит ответственности за покушение на соответствующее преступление.
Также фактическую ошибку допускает лицо, пытающееся достичь преступной цели с негодными средствами. Подобные средства могут оказаться таковыми лишь в данном конкретном случае, но могут быть и абсолютно непригодными при любых обстоятельствах. Иллюстрацией первой разновидности непригодности средств может служить дача по ошибке вместо яда безвредного лекарственного препарата или попытка выстрелить в жертву из незаряженного оружия. Абсолютно непригодны средства, связанные с суеверием или полным невежеством, например, заговоры, "напущение порчи, сглаза" и т. п. Первый вариант использования случайно непригодных средств влечет ответственность за покушение, ибо результат не наступил по не зависящим от покушавшегося обстоятельствам. Во втором случае, скорее всего, дело не будет возбуждено за малозначительностью деяния (ч. 2 ст. 14 УК РФ).
