— Энди, — выдохнул Лайон.

Он продел пальцы под тонкие полоски лямок, и рубашка плавно соскользнула вниз, окружив ее талию пеной мягких складок. Она освободила руки и, проведя пальцами по линии скул, обняла его за шею. Он посмотрел на ее грудь и нежно обхватил полукружия ладонями снизу, его большие пальцы ласкали темные окружности сосков.

— У тебя никогда не было детей? — спросил он хрипло.

— Нет, — тихо ответила она.

— Почему?

— Мой муж был против детей. — Ей не хотелось упоминать имя Роберта, не хотелось, чтобы между ними был кто-то третий.

— Какая растрата. — Он наклонил голову и приник к началу пышного изгиба, затем опустился ниже, роняя влажные поцелуи на ее разгоряченную кожу, пока его губы не сомкнулись вокруг соска. Энди услышала собственный сладострастный стон. Он тоже услышал его и жадно накрыл ее рот своим. Она будто растворялась в нем, утопала в сладком поцелуе, в пульсирующем желании. Его язык ласкал ее с эротической искушенностью, какой она до того не знала. Она схватила его голову обеими руками, будто боясь, что он остановится.

— Лайон. — Его имя вырвалось как вздох, исступленный крик, и она сжала его голову обеими руками, будто боясь, что он вдруг исчезнет.

— У тебя вкус свежих сладких сливок, — пробормотал он, пока его губы скользили от одной груди к другой.

Он продолжал эту сладкую муку, пока ее нервы не задрожали, как струны у арфы. Приподняв голову, Лайон обнаружил, что его ласки добавили глянца ее и без того сияющей коже. Он улыбнулся, и, положив руки ей на талию, притянул ближе, пока ее грудь не прижалась к черным завиткам на его торсе. Они оба следили за сближением, а потом подняли друг на друга глаза, и, ощутив, как резонируют их сердца, улыбнулись.

— Ты как сливки… — он склонился к ее лицу, — с медом.

Его рот опустился на ее губы властно, страстно, язык запорхал по всей внутренней поверхности быстро и жадно, будто он действительно собирал мед. Она тянулась вверх и вперед до тех пор, пока не приникла к нему так близко и плотно, насколько это вообще было возможно. Не в силах поверить, что кожа может быть такой гладкой и шелковистой, он снова провел ладонями от плеч к талии. Несколько бесконечных секунд его руки медлили на этом соблазнительном изгибе, а затем, вдруг осмелев, скользнули под рубашку, собравшуюся на талии, и сжали ее бедра, чуть приподнимая Энди вверх. Они замерли. Рубашка, больше не нужная, плавно опустилась на пол. Он поднял ее на руки и понес в дальнюю часть комнаты, где зазывно белела неубранная кровать. Лайон уложил ее на подушки и накрыл своим телом. Оно было тяжелым, твердым и грубым по сравнению с ее мягкостью и гладкостью. Ей нравилось чувствовать эту разницу, но она все еще боролась с собственным желанием, которое горело внутри, будто вулкан накануне извержения.

— Лайон, это неправильно.

— Господи, ты думаешь, я этого не знаю?

Он стал жадно ее целовать, нетерпеливо расстегивая пуговицы на джинсах одной рукой. На мгновение он оторвался от ее губ:

— Хочешь, чтобы мы остановились? Ты можешь остановиться?

Его руки блуждали по всему ее телу, касаясь эрогенных зон, о существовании которых она не знала до сегодняшнего дня.

«Нет, я не могу остановиться», — промелькнула в ее затуманенном мозгу последняя связная мысль. Она сдалась под напором его умелых ласк, нежных рук, он утянул ее в водоворот желания.

— Мы ведь не хотели этого, правда? — спросила она, выгибаясь ему навстречу. — О, Лайон, Лайон…

Он приподнял голову, только чтобы снова увидеть то, что ласкал с такой страстью.

— Какая ты мягкая, нежная. Золотая девочка, — прошептал он нежно. — Прекрасная золотая девочка.

Он вернулся к ширинке на своих джинсах, ожидание было пыткой. Они тихо смеялись над взаимным нетерпением, когда вдруг раздался настойчивый стук в дверь. Смех резко смолк, и возня на простынях прекратилась.

— Энди? — послышался приглушенный голос Грэйси — к счастью, дубовые дверные панели были достаточно толстыми. — Энди, милая, ты уже проснулась?

Энди прочистила горло и попыталась ответить как человек, только что разлепивший глаза:

— Да, Грэйси. Что случилось?

Она не отрывала глаз от лица Лайона, все еще лежавшего сверху. Его грудь расширялась от неровного тяжелого дыхания, как кузнечные меха.

— Твои мальчики уже здесь. Их четверо, они только что приехали на минивэне. Я налила им кофе и сказала подождать тебя внизу.

Лайон тихо, но зло выругался.

— Я сейчас спущусь, — сказала Энди.

— Не спеши, — отозвалась Грэйси. — Я пока накормлю их завтраком.

— Спасибо, — довольно уныло поблагодарила Энди.

Несколько долгих минут они оставались неподвижными, потом Лайон оторвался от нее. Он встал с кровати и быстро застегнул пуговицы, которые еще несколько секунд назад, тугие, сопротивлялись его усилиям. Энди потянулась за простыней и прикрылась.

— Вдруг вспомнили о скромности, мисс Малоун?

Его сарказм начисто прогнал остатки желания и сожаления из-за того, что их прервали.

— Нет, — отбросив простыню, она прошла через комнату и накинула на себя халат.

Он поглядел на нее с насмешкой:

— Так тебе стыдно?

— Ладно. Да! Да! Мне ни за что не следовало позволять тебе прикасаться ко мне, — выкрикнула она, обороняясь.

— Я так и думал, — презрительно бросил Лайон. — Тебе ненавистна мысль о том, что тебя могут обвинить в «связи с врагом». Может, боишься, что Лес узнает о том, как ты тут развлекаешься?

— Я уже говорила тебе, что мы с Лесом… Ой, да неважно. Ты же веришь только в то, что сам придумал. Почему ты злишься на меня? Ты виноват не меньше моего. Я не знала, что группа приедет именно сейчас. Думаешь, я специально назначила это время, чтобы тебя унизить?

— Я думаю, что вы, мисс Малоун, вздохнули с облегчением, услышав голос Грэйси.

— Я думаю, вы тоже, — ударила она в ответ.

— Черт, именно так. Это был верх идиотизма, — сказал Лайон, ударяя кулаком одной руки по ладони другой. — Я ведь хорошо знал, я знаю, что…

Он говорил уже сам с собой, вид у него стал отсутствующий, но каждое его слово было как выстрел в сердце. Он снова повернулся к ней:

— Почему, черт тебя дери, ты должна выглядеть как богиня, раз на деле такая недотрога, а?

Его ярость испугала Энди.

— Ты сводишь меня с ума с тех пор, как я впервые тебя увидел. С этой минуты держись от меня подальше.

— Что? — воскликнула она, оторвавшись от стены, к которой чуть раньше отступила в поисках укрытия, и уперев кулаки в бедра. — Мне? Держаться подальше от тебя? Как ты смеешь лгать, что это была моя инициатива? Это не я преследовала тебя утром в этой самой спальне.

— Нет, но это ты проникла в мою комнату посреди ночи, одетая только в легкий намек на ночную рубашку.

— Ты был голый!

— В своей собственной кровати. Я не прокрадывался в таком виде к тебе.

— Я «прокралась» к тебе только потому, что думала, мы — и особенно твой отец — можем быть в опасности. Даже если не лично ты, то твоя собственность. Прости, что предупредила тебя об этом! — выкрикнула она.

— Тогда могла бы надеть этот халат чуть раньше! — крикнул он в ответ.

— В спешке я не подумала об этом.

— Значит, подумай об этом в следующий раз.

— Не будет никакого следующего раза.

— Вот и славно. Держись подальше от меня, а я буду держаться подальше от тебя.

— Отлично! — закричала она, но он уже захлопнул за собой дверь и вряд ли услышал ее ответ.

Несколько минут она просто стояла посреди комнаты, глядя на дверь и прижав дрожащие пальцы к губам. Энди хватала ртом воздух, который, кажется, исчез из комнаты вместе с Лайоном. Лихорадочно она думала, как объяснит съемочной группе свои заплаканные красные глаза.

Команда тепло поприветствовала ее, когда спустя полчаса после визита Грэйси, она присоединилась к ним на кухне. Прийти в себя после оскорблений Лайона оказалось не так просто.