Гофман старался следить за работой наиболее крупных ученых мира. Он знал, что интересующим его вопросом занимается русский ученый Николай Зинин. Но ни у Гофмана, ни у Зинина, несмотря на упорные поиски, желаемых результатов пока не было. Минуты отдыха Гофман обычно проводил в обществе Гелены Мольденгауэр, племянницы жены Либиха. Девушка очаровала его с первого взгляда. Гофмана покорило ее женское обаяние. Жизнь приобрела новый смысл для него с той минуты, когда он впервые увидел Гелену. Сотрудничество с Либихом давало возможность Августу часто бывать в его доме и встречаться там с Геленой. Она полюбила его, но Август не решался просить руки девушки. «Приватный ассистент не может обеспечить будущее такой девушки, как Гелена, я должен найти себе другую, более надежную работу», — думал влюбленный ученый.

Гофман стал трудиться с еще большим усердием. Он предпринял успешные попытки получить некоторые производные анилина по методу Унфердорбена. Август подверг сухой перегонке хлорированное и Хромированное индиго и получил соответственно хлоранилин и броманилин. Затем, очищая образовавшиеся продукты, выделил моно-, ди- и трихлоранилин. Такое же разделение он провел и с бромными производными. Эти опыты еще раз подтвердили тот факт, что положительный атом водорода замещается отрицательными элементами, каковыми являются хлор, бром и иод. Это утверждение находилось в противоречии с электрохимической теорией Берцелиуса, которая уже подвергалась атакам со стороны некоторых ученых, и подкрепляло теорию замещения Дюма, согласно которой атомы в молекулах органических соединений могут замещаться другими атомами. Свойства галоидопроизводных анилина, однако, показывали совершенно иное. Чем больше число атомов галогена в молекуле, тем менее выражен основной характер производного. Согласно теории Берцелиуса, соединения обладают определенным зарядом. Основания, к которым причисляется и анилин, имели избыточный положительный заряд. Введение отрицательного атома галогена должно было привести к уменьшению положительного заряда производного, то есть галоидное производное анилина должно было проявлять слабо выраженные свойства основания, что и подтвердилось экспериментально. Этот факт как будто бы подтверждал теорию Берцелиуса. Такая дилемма сделала анилин одним из самых интересных соединений, привлекшим к себе внимание многих ученых.

Противоречие в свойствах анилина долгое время оставалось невыясненным. Причина же заключалась в несовершенстве выдвинутых теорий. Но, с другой стороны, это противоречие стимулировало возникновение новых, более точных представлений о строении органических веществ и привело к созданию русским ученым Александром Михайловичем Бутлеровым структурной теории.

Вопрос об открытии простого и дешевого метода производства анилина все еще оставался нерешенным. Гофман добился больших успехов в этом направлении после того, как установил, что основной составной частью низколетучих компонентов каменноугольной смолы является бензол. Это важное открытие осталось в то время только фактом в научной литературе, но впоследствии оно положило начало возникновению большой отрасли промышленности — производству синтетических красителей. Гофман знал, что при обработке бензола смесью концентрированных азотной и серной кислот образуется нитробензол. И он занялся поисками способа замещения водородом атомов кислорода, связанных с азотным атомом нитрогруппы. Тогда получение анилина больше не представляло бы серьезной Проблемы. Однако все попытки восстановить нитробензол водородом оставались безрезультатными.

Быть может, реакция пойдет, если применить водород 6 момент выделения? Гофман решил проверить свое предположение. В колбу с железными стружками он налил нитробензол и начал маленькими порциями прибавлять соляную кислоту. Выделяющийся водород вспенил смесь. Гофман энергично взбалтывал содержимое колбы. По окончании реакции он прибавил взятый в избытке едкий натр и стал перегонять смесь с водяным паром. Уже с первыми каплями по лаборатории разнесся характерный запах анилина.

Победа! Наконец-то успех! Теперь есть способ получать анилин легко и в больших количествах. Предстояло изучение его свойств.

Это большое событие имело для Гофмана решающее значение, определив пути его дальнейшей научной деятельности.

Шел 1845 год. Он предвещал радостные перемены в жизни молодого ученого. Гофман получил предложение стать приватдоцентом химии в Боннском университете. Теперь он считал себя вправе просить руки Гелены.

После свадьбы молодая чета переехала в Бонн. Квартира, которую они сняли, занимала первый этаж в доме неподалеку от центральной площади. Гелена со вкусом обставила ее, сумев создать уютную и располагающую для работы обстановку. В двух комнатах Гофман устроил лабораторию, где продолжал исследования, начатые им еще в Гиссене. Положение приватдоцента ограничивало его возможности пользоваться лабораторией в университете, и ему приходилось долгие часы заниматься исследованиями дома. Здесь Гофман продолжил изучение анилина и его производных.

В год, когда молодая семья переехала в Бонн, город жил в преддверии знаменательного юбилея: отмечалось семидесятипятилетие Людвига ван Бетховена. В Бонне — на родине великого композитора — готовились торжественно отметить эту дату. В город съехались известные музыканты и почитатели таланта Бетховена со всей Европы. Праздничное исполнение Девятой симфонии и «Торжественной мессы» в кафедральном соборе слушала прибывшая в Бонн с этой целью английская королева Виктория с супругом, принцем Альбертом.

Гелена страстно любила музыку Бетховена и, возвращаясь домой после «Мессы», еще долго не могла прийти в себя. Прослушав в прекрасном исполнении произведение великого композитора, Гофман тоже находился во власти его музыки. Когда они молча вошли в дом и стали подниматься по лестнице, хозяйка бросилась им навстречу и зашептала:

— В гостиной вас ждет посланец от королевы Англии.

С высот божественной музыки пришлось спускаться на землю. Гелена, взволнованная, прошла к себе, а Гофман направился в гостиную.

— Прошу вас принять извинения ее величества, — сказал посланец королевы, — но королева Виктория с супругом желала бы посетить этот дом.

Гофман смотрел с недоумением, и тогда гость был вынужден разъяснить:

— В студенческие годы принц Альберт жил в этом доме. Завтра в одиннадцать часов дня ее величество посетит студенческую квартиру принца. Надеюсь, что это не очень обременит вас. Посещение будет неофициальным.

Узнав об этом, Гелена едва не упала в обморок. Королева в их доме! На такое не способно даже самое пылкое воображение. Она нервно позвонила служанке.

— Гертруда, приведите квартиру в порядок! Перенесите синие кресла в маленький салон. Август, что нам делать?

— Спокойно, милая. Не надо волноваться. Они такие же люди, как и мы, и мы должны показать им это.

На другой день в назначенный час перед домом остановилась карета королевской четы. Несмотря на все усилия, Гелена плохо владела собой. Гофман, напротив, держался с достоинством и вел с королевской четой учтивую беседу.

В комнатах, в которых когда-то студентом жил принц Альберт, теперь размещалась лаборатория Гофмана.

— Я рад, что именно здесь, быть может, вы сделаете большие открытия.

— Говорить о больших открытиях еще рано, — скромно ответил Гофман. — На мой взгляд, достаточно сделать даже немного, но, главное, — принести пользу людям.

— Надеюсь, вам это удастся, господин Гофман. Залогом этому пусть будет та удивительная случайность, которая привела к нашей встрече.

— Да… Порой людские пути пересекаются самым удивительным и необъяснимым образом.

— Не только свои студенческие апартаменты хотел я осмотреть вновь, — продолжал принц Альберт. — Королева и я имели желание познакомиться и с вами лично.

— Вот как?

— Я объясню вам. Преподаванию химии в Англии мешают укоренившиеся старые традиции. Да в сущности оно и недостаточно эффективно. Большие успехи Юстуса Либиха в Гиссене привлекли внимание и английской научной общественности. Образовавшийся в связи с этим вопросам комитет принял решение создать у нас Химический колледж и пригласить одного из учеников Либиха в качестве преподавателя. Мы обратились к профессору Либиху с просьбой рекомендовать нам кого-либо из молодых исследователей. Он назвал три имени — Августа Гофмана, Генриха Билля и Карла Фрезениуса.