- Я предупреждала, одно оскорбление, и ты попадешь в Храм! - угрожающе процедила Эрика, у которой и так уже не было никакого настроения, а тут ещё эти оскорбления от какого-то сумасшедшего.

- Никто не хочет знать правду! Вот и живи в неведении, не зная, кто ты! А Царствие Проклятого грядет...

- Виктор, отрежь ему язык! - жестко распорядилась оскорбленная принцесса, решившая, что Наил вздумал над ней издеваться.

- Давно пора, Ваше Высочество, - с этими словами Виктор резво перескочил назад, и вынул кинжал.

Талерманец нажав на его челюсти, открыл тому рот. Следом он кинжалом поддел язык прямо у корня, и, не обращая внимания, на оглушающий, но при этом довольный визг, повернул рукоятку. Через несколько секунд изо рта Наила брызнула кровь, а Виктор вынул оружие вместе с наткнутым языком.

- В ближайшее время он никого не оскорбит, - рассматривая язык, с ухмылкой произнес талерманец.

Предвестник же верещал, и одновременно смеялся заливистым смехом, забрызгивая кровью все вокруг. При этом на его лице отображалось нескрываемое наслаждение.

- Выруби его, чтоб он только замолчал!- потребовала Эрика, брезгливо поморщившись.

- За милую душу. У меня уже давно от его воплей голова болит, - с этими словами талерманец приложил его по голове, и тот умолк. Затем Виктор порылся в повозке, нашел свою старую рубаху, и, отодрав от нее клочок, засунул в рот Наилу. Остальной частью рубахи он протер сначала руки, а затем кинжал, предварительно выбросив отрезанный язык в сторону.

- Дело сделано, - довольно произнес Виктор, присаживаясь рядом с Эрикой.

- Быстро ты. Наверное, много раз языки вырезал?

- Не поверишь, но это второй раз. Первый раз ещё в Талермане, когда мы тренировались на пойманном инквизиторе. А так, не доводилось, - Виктор дернул за поводья и телега тронулась.

- Знаешь, а ты был прав. Он совсем рассудок потерял. Несет бред. У него уже не один Проклятый, а два. И прочая ересь! И это... Ему язык отрезали, а он прям наслаждался.

- Ему нравиться боль. Я вот сейчас только об этом задумался. Похоже, он так хочет почувствовать себя человеком. Ведь кроме боли у него человеческого ничего не осталось, разум утратил, он даже на смерть не может рассчитывать.

Вывод Виктора вдруг ужаснул принцессу. Это же каким несчастным надо быть, имея возможность получать удовольствие только от боли. Похоже, он и оскорбил её только потому, чтоб она приказала ему сделать больно.

- По-моему это ужасно. Он ведь хочет смерти, как он просил отрубить ему голову! Умолял! Он в Бездну даже хочет, хоть ненадолго! Не надо его к святошам! Когда он попадет в Бездну, Проклятый ему, наверное, трепку устроит!

- Да ну его! Толку его жалеть? Он уже спятил. Но если ты так хочешь доставить ему удовольствие, я могу устроить. Он будет умирать в муках. Целую неделю. Или могу отрубить ему голову, пусть в Бездне отдохнет чуток. Решай сама. А я бы лучше над святошами потешился. Хотя, теперь уже что, язык мы ему отрезали.

- Ты всегда такой жестокий? - вдруг поинтересовалась Эрика.

- А тебе это вдруг стало не нравиться?

- Наоборот, нравится, - начала уверять принцесса, при этом, будучи совершенно искренней.

- Разочарую. Я жестокий только с особо настырными служителями различных культов, насильниками, ворами, разбойниками, и теми, кто имеет наглость пытаться меня прикончить. А вообще я не люблю конфликты, - сыронизировал талерманец

- Прямо добрейший души человек, - ехидно заметила принцесса.

На это Виктор ничего не ответил, а лишь насмешливо улыбнулся.

- Ты много людей уже убил? - вдруг поинтересовалась принцесса.

- Много. Очень много. Ещё в Талермане со счету сбился.

- Любопытно, а ты никогда не жалел об убитых? Особенно, когда тебя нанимали?

- Нет. Сама посуди. Если я прикончил кого-то на войне, там все знали, куда идут. Если меня наняли, то моя совесть чиста. Не меня, так другого наймут. Если я отловил преступника и получил награду, я сделал доброе дело. Если я защищался, так сами виноваты. А если я сам решаю кого-то прикончить, в таких случаях я не иду в разрез со своей совестью, - с наигранной небрежностью ответил Виктор и цинично улыбнулся.

Эрика же вспомнила выпившего талерманца, который утверждал иное, и не смогла промолчать.

- Но как же все то, что ты рассказал вчера. Мне казалось, что ты не очень счастлив.

- Не бери в голову. Я напился. Но я люблю свою работу, хотя бы, потому что выполняю её хорошо. Периодически на меня накатывает из-за этого проклятого Маэрда. Хотя я сам понимаю, то, что уничтожили всех, оно и к лучшему. Оставили бы мы детей, куда бы они пошли? Попрошайничать? Смерть не самая худшая участь. А остальные заслужили. Так что, ну его. Забудь, - совершенно без каких-либо эмоций ответил талерманец.

Эрика решила сменить тему, и заодно задать интересующий вопрос.

- Ты вообще боишься чего-то?

- Не знаю, честно, - пожал плечами Виктор.

- Не боишься даже умереть? - изумилась принцесса, вспоминая жаждущего смерти Наила.

- Нет. Я отправил в Бездну столько людей, столько раз видел, как умирали другие... Не мне бояться смерти, - совершенно искренне ответил талерманец.

- Я тоже хочу ничего не бояться, - с грустью в голосе произнесла Эрика, которой до сих пор не давал покоя её недавний приступ паники.

- Цена такого бесстрашия слишком высока. Я прошел достаточно, чтобы не бояться даже смерти.

- Я тоже прошла достаточно. И я думала, не боюсь смерти. Но, похоже, я ошиблась. Страх остается моим спутником. Это ужасно, - искренне призналась принцесса, надеясь услышать совет от бывалого человека.

- Любой человек испытывает страх. И я боялся. Но это было давно. Однажды я понял, самое страшное, что может со мной случиться это смерть, но смерть это самое меньшее, чего стоит бояться. А стальное можно пережить.

- Я не понимаю смысла! Объясни! - попросила Эрика, которая и впрямь совершенно не могла взять в толк смысл этой фразы.

- Пока ты сама не осознаешь её смысл, ты не поймешь. А я не могу тебе объяснить, ты должна найти для себя свой смысл, - пояснил Виктор, и на миг замолчав, вдруг продолжил, - А лучше не бери в голову. Страх ещё не значит, что человек трус. Меня же ты не испугалась, разбойников так вообще обратила в бегство. И предвестника допрашивала не хуже инквизитора. Кстати, про Наила, ты неплохо придумала, как его напугать!

- А толку, - отмахнулась принцесса.

- Ты решила, что с ним делать? - поинтересовался Виктор.

Эрика задумалась. Она никак не могла выкинуть из головы то, что рассказал Наил о её семье. То, что они живы... Во что-то посвящены... Неужели, это бред сумасшедшего? А если нет? А если он не совсем сумасшедший? Да и про Ольмику предвестник обещал у Проклятого спросить. Может она зря ему приказала язык отрезать? Хотя, этим она ему приятно сделала, пусть это звучит дико. Эрика решила, что ничего не потеряет, если все-таки попросит Наила спросить у Проклятого, то, что ей надо, и отрубит ему голову. А чтоб он пришел потом, она пообещает ему изощренные пытки, с последующим лишением головы.

- Ну, придумала? - не унимался Виктор, который, видимо, хотел поскорее избавиться от предвестника.

- Пусть он очнется, я ему кое-что скажу, и ты отрубишь ему голову.

- Что ты ему хочешь сказать?

- Передам привет умершей матери, - соврала Эрика, чтобы избежать возмущений Виктора, убежденного в абсолютной неадекватности Наила.

Они остановились рядом с ручьем. Решили напоить лошадь. А тут как раз Наил очнулся. А это значит, пора начинать.

Виктор тащил по траве связанного предвестника. Эрика шла следом. У предвестника было блаженное выражение лица, а глаза его светились от счастья. Похоже, он понял, что его собираются убить. Обогнув кусты, и дойдя до места, где их не было видно со стороны дороги, Эрика окликнула Виктора.

- Оставь его тут, а сам пойди напои кобылу, - распорядилась она.