— У меня плохие новости.

От страха мои внутренности завязываются в узел.

— Какие плохие новости?

Он смотрит в пол и перебирает пальцами волосы, а я понимаю, что Реми уставился на меня, его голубые глаза пронизывают меня с такой интенсивностью, что небольшой узелок прекращается в реальный узел.

— Это Скорпион, — говорит Пит.

Одно слово и мое сердце начинает стучать как отбойный молоток.

— Что со Скорпионом? — такое ощущение, что по поверхности моей кожи в большом количестве ползают какие-то твари. Я ненавижу думать о нем. Говорить о нем. Ненавижу даже его имя.

Но Ремингтон здесь. Цел. В безопасности. Разве нет? Его глаза впились в меня. Они смотрят… взволнованно.

Дерьмо.

Я застыла. Парализована. Оцепенела.

— Нора провела с ним ночь, — добавляет Пит, его голос нереально холоден, почти как у робота.

Его слова пугают меня настолько сильно, до ужаса, это чудо, что у меня до сих пор достаточно клеток головного мозга, чтобы понять, что он говорит мне.

Моя сестра.

— Они провели все это время в соседнем отеле. Она вышла вместе с ним, еще одной женщиной и тремя его головорезами. Они на пути в аэропорт и, по-видимому, у них есть билет на ее имя.

— Она уезжает с ним? — я делаю шаг назад, спотыкаясь от того, как сильно меня это ранит. — Она не может уехать с ним, эта... эта... эта неблагодарная маленькая сучка!

— Петарда... — говорит Ремингтон, но я слишком взволнована, чтобы слушать.

— Омойбог. Она тупоголовая, бездумная, эгоистичная дура! Я поверить не могу...

Я с ума схожу, в то время как Ремингтон спокоен и задумчив. Скрестив руки на груди так, что татуировки на его мышцах натянулись до предела,  он стал в боевую позицию с мерцающей в глазах сосредоточенностью. Как он, боец, может думать, когда у меня одно желание — врезать кому-нибудь. Он от моего имени сделал для Норы все. Все.

А Пит! Он же влюблен в нее.

Мои глаза жжет от горячих слез разочарования, а голова кружится, проигрывая каждый момент этих последних недель, когда мы открыто разговаривали с ней о Скорпионе, а я была слишком обеспокоена мыслями о Ремингтоне и нашем ребенке, чтобы обратить внимание. Я была так погружена в свои мысли, что пропустила знаки. Но какие знаки? Это не может быть реальным!

Я иду взять свой телефон, чтобы включить его и найти все свои приложения для отправки сообщений. У меня смски только от Мел, Кайла и Пандоры, и ни одного от Норы. Я набираю ее сотовый, пока Пит ходит вокруг нас, А Ремингтон спокойно смотрит на меня, скрестив руки на груди, хмурясь, будто пытается понять все произошедшее.

— Не нравится мне все это, Рем, — Пит произносит это, беспокойно кружа вокруг нас, качая головой. Он выглядит растрепанным, как если бы только что дрался с крокодилом. — Если Нора расскажет ему о том, что Брук беременна и находится тут, на постельном режиме, то здесь она будет так же уязвима, как и в туре, только здесь ее некому защищать. Он может навредить тебе, чувак.

— Сбрасывает на голосовую почту, — перебиваю я, практически про себя. Потом сбрасываю и набираю номер снова.

Ничего.

Господи, что с ней не так? Этот мужик прислал мне коробку полную скорпионов! У него не бывает угрызений совести; он больше ничего не хочет, кроме как снова поиметь Ремингтона. И снова собирается использовать для этого мою сестру — неужели она не понимает этого?

Когда я засовываю телефон в карман халата, я замечаю, что Реми смотрит на меня, яростно нахмурившись. Я знаю, что ему это нравится даже меньше, чем мне, и я точно знаю, что он тоже улавливает связь.

Возвращение Норы к Скорпиону в этот самый момент не может быть совпадением. Скорпион как-то заманил ее. И он снова хочет ее использовать. А я ни за что в мире не позволю сделать своему парню больно. Ни за что.

— Я хочу поехать в тур с тобой, — говорю я, не подумав. Внезапно я не чувствую себя в безопасности. Я беременна, мы порознь... У Ремингтона яростно загораются глаза. Я не знаю, что он будет делать, но мои защитные инстинкты, касающиеся нашего ребенка, меня самой и его, бушуют на полную катушку. — Я хочу поехать в тур с тобой, — повторяю я.

— Иди сюда, — мягко говорит он, протягивая руку.

Всего три шага, и я в его объятиях. Даже медведи так не обнимают. Я чувствую себя окутанной всем тем, кем он является, когда он шепчет:

      — Когда ты сможешь поехать со мной? — его руки теплые и настойчивые, когда он поворачивает мое лицо к себе. — Брук, когда? — мягко настаивает он.

— Восемнадцать дней. — Вечность. Вся жизнь.

В его глазах мелькает властная вспышка, и он решительно кивает.

— Я буду здесь. В десять утра восемнадцатого дня. Хорошо?

Что я могу ответить? Он уезжает сегодня, и все в гребаном беспорядке.  Мои глаза снова жжет, и я опускаю лицо, чтобы он не заметил.

Сердитое рычание вырывается из него по мере того, как он отходит.

— ДА ПОШЛО ОНО ВСЕ НА ХРЕН! — Он хватается за голову, кружа вокруг Пита. — Мы отказываемся от участия в сезоне. Он отпустит ее, как только узнает, что я больше не дерусь. А я остаюсь там, где я нужен. Отменяем все до тех пор, пока моя дочь не родится.

Когда я осознаю, что он делает, то хватаю его за руки, пока он не обращает внимания на меня.

— Ремингтон Тейт! — он застыл, приняв решение, а я поражена паникой. — Я обещаю тебе всем, что у меня есть, и всем, что я к тебе чувствую, что не позволю ничему, ничему случиться со мной или нашим ребенком. Ничему, — я обхватываю руками его лицо, проводя большим пальцем по темной щетине. — Мы не собираемся тебя удерживать. Я не смогу с этим жить. Ты. Уходи. И дерись. И выиграй. Доверься мне. Я выбираю тебя. Я люблю свою сестру, но тебя я люблю больше. Мы поможем ей, когда сможем, но не за твой счет! Больше нет. Я не собираюсь выбирать ее в этот раз. Я выбираю тебя.

Он сжимает руки в кулаки в моих волосах и смотрит прямо на меня:

— Я не собираюсь заставлять тебя выбирать.

Мои глаза снова горят.

Он сминает мои губы в жестком поцелуе, а затем смотрит в мои глаза взглядом, прожигающим меня насквозь.

— Я спасу ее столько раз, сколько будет нужно. Для тебя.

Стальной блеск в его глазах заставляет меня чувствовать беспокойство.

— Нет, — говорю я со стоном. — Нет, мы больше даже не знаем, что происходит.

Он крепко хватает меня.

— Мне нужно, чтобы ты успокоилась, маленькая петарда. Мне нужно знать, что ты в безопасности каждую секунду. Никуда не ходи одна. Не отвечай ни на какие телефоны, кроме наших и Мел. Не принимай никаких посылок. Не верь ничему, что ты читаешь или слышишь обо мне. Не контактируй с сестрой без моего ведома.

Его глаза мигают перед моим лицом, как будто он пытается убедиться в том, что я в порядке и невредима. Затем он идет в нашу спальню, я следую за ним, когда он хватает кое-какую одежду и кидает мне одну из своих футболок.

— Я хочу поговорить с ними.

— Что? С кем?

— С твоими родителями, — он подходит и задирает мою голову, решительно сжав свою челюсть. — Я привез тебя сюда, чтобы ты была в безопасности, под присмотром, и чтобы о тебе заботились. Я хочу поговорить с твоими родителями. Я хочу, чтобы они посмотрели мне в глаза и дали слово, что будут заботиться о тебе. Я оставлю одного охранника у твоей двери, одного возле грузовых лифтов и еще одного в номере, не спорь со мной, — останавливает он меня еще до того, как я начинаю.

Я закрываю лицо с сердитым звуком разочарования.

— Почему мы говорим обо мне? Я беспокоюсь о тебе! — кричу я, опустив руки. — Он хочет тебя достать, Ремингтон. Я клянусь, если кто-то причинит тебе боль, я верну им все в десятикратном размере!

Он шлепает меня по попе.

— Я большой мальчик. А теперь поехали встретимся с твоими родителями.

— Я не смогла справиться с тем, что ты сделал в прошлый раз. Теперь решение за ней.

— В этот раз все будет иначе.