Когда он проснулся, на полу и стенах играли солнечные лучи. В кухне что-то гремело и шипело, в комнату заползали вкусные запахи — кофе, гренок с сыром, еще чего-то аппетитного. Конечно, хорошо бы встать и наведаться в отдел, но не хотелось. Да если честно, и нужды-то особой в этом не было. Разве что еще какого-нибудь сиятельного покойника подбросят. Иван мысленно сплюнул через левое плечо. Лучше с Аленой погулять где-нибудь, пока погода не испортилась.

Легка на помине, в комнату заглянула дочь. Увидев, что отец не спит, Аленка прямо с порога запрыгнула на диван — растрепанная, в зеленой пижамке с утятами. Следом за хозяйкой просочился огромный черно-белый Джексон и уютно устроился у Ивана в ногах, довольно мурча.

Девочка обняла Ивана за шею и принялась взахлеб делиться новостями. Выложив для начала что помельче, она дошла до самой глобальной:

— Кстати, я передумала. Уже не хочу быть специалистом по рекламе.

— А кем тогда? — удивился Иван: Аленка мечтала о рекламной карьере лет так с двух, еще тогда она не пропускала ни одного рекламного ролика и рассказывала всем, что, когда вырастет, будет «деять лекляму».

— Я буду стоматологом, — гордо заявила Аленка. — Буду работать в хорошей клинике и много зарабатывать. А вас с мамой буду лечить бесплатно.

«Дай-то бог», — подумал Иван, у которого с зубами проблем хватало.

— Подъем, тараканья рота! — в дверях показалась Галя. — Завтрак на столе.

— А где мои старые джинсы? — спросил Иван, раскапывая груду одежды, висящей на спинке стула.

— Я их на антресоли бросила, они совсем уже страшные.

— Ну и что? Я их люблю. Мне в них удобно.

— Там дыра на колене.

— Ну и что? — повторил Иван. — Достань, пожалуйста.

— Да ради бога! Похоже, ты еще не вышел из мальчишеского возраста.

Голос Галины звучал вполне миролюбиво. Похоже, она не собиралась устраивать сцен по поводу вчерашнего. Иван вздохнул с облегчением и отправился в ванную.

Не успели они позавтракать, как раздался звонок, и в квартиру ввалился Зотов с женой Милой и семилетним сыном Мишей, которого Аленка сразу же утащила к себе в комнату: они дружили с младенчества и считали себя женихом и невестой.

— Планы есть? — с порога спросил Алексей и сам себе ответил: — Нет планов. Ну и отлично. Тогда открываем дачный сезон. Мой катафалк ожил, мясо в багажнике, пойло за вами. И без возражений.

Галя без возражений пошла переодеваться, а Иван вытащил из бара бутылку «Хванчкары». «Девчонкам хватит, — подумал он, — Лешка за рулем, а себе пузырь возьму по дороге». Не то чтобы ему очень хотелось куда-то ехать, возиться с шашлыками, есть, пить, разговаривать — хотя общество Зотовых было всегда едва ли не оптимальным вариантом. Просто Иван выбрал из двух зол меньшее. Наверное, лучше все-таки поехать куда-нибудь в компании друзей и попытаться отвлечься от своих проблем, чем оставаться дома и балансировать на краю ссоры, да еще при дочери.

Наконец все погрузились в Лешин разменявший второй десяток «Опель». Иван сел впереди, детей дамы утрамбовали между собой. Путь был неблизкий, через весь город, с юга на север. О «пойле» за разговором вспомнили, только проезжая Озерки. Зотов решил сделать небольшой крюк и доехать до рынка у метро «Проспект Просвещения».

Выйдя из машины, Иван снова вспомнил Женю. Даже солнце сразу как-то потускнело. Ему почудился чей-то пристальный взгляд, и он подумал, что совсем сходит с ума.

Загрузившись, они выехали на Выборгскую трассу и минут через двадцать были уже в Кавголове, где у Зотовых был настоящий двухэтажный дворец с мезонином, построенный дедом Милы, известным архитектором, в начале пятидесятых. В отпуск Зотовы ездили к родителям Алексея на Волгу, а «поместье» служило в основном для пикников и лыжных вылазок. Иногда там жили нуждающиеся во временном приюте друзья, а то и сама Мила приезжала на недельку, отдохнуть от своих «мужчинок» и поработать — она была переводчицей.

Свернув с шоссе и попетляв минут пять по колдобинам, «Опель» остановился у выкрашенных зеленой краской ворот. Последовала неизбежная муравьиная суета выгрузки, вскрытия дома и распределения обязанностей.

Иван собирал нападавшие за зиму сучья и с удовольствием вдыхал пахнущий хвоей воздух. Где-то за деревьями свистнула, отходя от станции, электричка. Щебетали невидимые птицы. В лесу, в низине, еще лежали целые снежные сугробы, но у дома, на солнце было почти чисто. «Хорошо-то как!» — подумал он и блаженно потянулся, прищурив глаза от яркого солнца.

Как всегда, оказалось, что при подавляющем преимуществе закуски спиртного не хватает. Поскольку, если верить Фоменко, без выпивки закуска становится просто едой, дамы вызвались прогуляться на станцию — в ларек. По словам Милы, когда она приезжала сюда в последний раз, месяц назад, в ларьке торговал «очаровательный мальчуган», и было просто необходимо проверить, а там ли он еще.

Зотов скорчил зверскую гримасу и показал кулак. Подумал — и добавил второй. Мила расхохоталась и потащила Галю к воротам.

Замаринованный в кефире с индийскими специями, подкопченный можжевеловым дымком шашлык получился по-настоящему первоклассный — нежный, сочный, ароматный. Иван и сам не заметил, как под такую закуску выпил один почти целую бутылку «Пятизвездной». В голове приятно шумело, все вокруг казалось просто замечательным, а проблемы… Да черт с ними, в конце концов! Как там у Бунина? «Затоплю камин, буду пить. Хорошо бы собаку купить».

— Ну ты, Ваня, и шланг, — завистливо ворчал Алексей, который лишь слегка пригубил стопку и теперь заливал баки минералкой. — В следующий раз едем на твоей!

— Ага! — легко согласился Иван. Когда он еще будет, этот следующий раз!

Пришел тот момент, когда в застолье наступает перерыв — кто-то разбредается, кто-то мобилизует силы для нового рывка. Дети за домом собирали мокрые сосновые шишки. Галя с Милой куда-то пропали («Клеят мальчугана из ларька, — подмигнул Зотов. — Лишь бы не подрались»), Иван тихонько наигрывал что-то на гитаре и мурлыкал себе под нос, Алексей откинулся на спинку скамейки и, прикрыв глаза, слушал. Где-то в елках в такт барабанил дятел. Солнце клонилось к закату, похолодало.

— Кстати, в среду с наших мальчиков наблюдение снимут, — ни с того ни с сего сказал вдруг Алексей.

Иван даже вздрогнул от неожиданности.

— Ну и переходы у тебя, Леша!

— Должны были сегодня, но Хомутов еще три дня выцыганил.

— Лелик, давай не будем сейчас, а? У меня этот Малахов, знаешь, где сидит? И вообще! Уйду в дворники. Или в управдомы. Или на курсы пойду, вспомню английский и буду переводить, как Милка. Поселимся здесь вдвоем…

— Убью! — пообещал Алексей. — Слушай, что-то наши красавицы загуляли. Может, их спасать уже надо?

— Схожу проветрюсь, — решил Иван.

Он встал со скамейки, его качнуло. Почему-то это показалось невероятно смешным. Давясь хохотом, Иван вышел за ворота, но не прошел и тридцати метров, как услышал знакомые голоса.

Чуть в стороне от дороги, за молодой рябиновой порослью, сидели на поваленном дереве Галя и Мила, обе маленькие, кругленькие, обе в коричневых куртках, и издали их можно было отличить лишь по цвету волос: Галя — брюнетка, а Мила — русая, с высветленными перьями. Они пили вино из бутылки и закусывали шоколадкой. Иван уже было хотел пробраться к ним и посмеяться: мол, не донесли, но услышал свое имя и остался стоять за деревом.

— И ты ничего не знаешь точно? — спросила Мила, шурша фольгой. — Он действительно очень изменился. Я не видела его с Рождества, и… В общем, заметно.

— Не знаю, но… догадываюсь, — грустно ответила Галя.

— Но тогда надо что-то делать. Пока не поздно. Вон Зотов однажды сходил на сторону, года три назад. И попался. Так и так, говорит, дорогая Мила, я люблю другую женщину, но у нее семья, и я ей больше не нужен. Что хочешь со мной, то и делай. Я даже к бабке тогда ходила. Сказать заговор? Надо взять шерсть трех собак, подсыпать в нее соли, начитать на нее и положить в его карманы. А говорить вот что: «Стоит избушка дровяная, а другая ледяная. В одной живет собака, в другой — кошка. В одной избе не уживаются, дерутся, щипаются…»