— В долгих-то в долгих, но подолгу мы не бываем именно дома, на планете. А так периодически подворачивается возможность завернуть на какую-нибудь космическую станцию. Опять же, попадаются всякие бродячие торговцы, и другие развлечения. В такой оторванности от цивилизации мы впервые, — пояснил Аристотель. — И я бы не сказал, что она хоть кому-то нравится. Возвращаясь же к нашим ангелам, мне ещё чертовски любопытно посмотреть на их родной мир.

— Почему именно на него? — уточнил Гудвин.

— Уж больно колоритные персонажи получаются по описанию Или. Не просто же так у них шкура именно такого цвета, да и перепонки не могли с потолка взяться! Может, эти ребята водоплавающие? Или плавающие в чём-нибудь другом?

— Угу, в слабых кислотах, — флегматично подал голос Чак. — Потому и золото в организме присутствует в количестве: благородный металл, ни с чем подозрительным не реагирует.

— А что, вполне себе версия, — пожал плечами док. — А светятся, может быть, потому, что у планеты слишком плотная атмосфера, и свет звезды не достигает поверхности. И локаторы эти их странные, которые гребни, — органы чувств для ориентации в пространстве в отсутствие зрения, обоняния и осязания.

— У тебя получается газовый гигант, или ещё что похуже. Что-то я не хочу на него смотреть, — иронично улыбнулся Нил. — И вообще, пойду я лучше филову гармошку посмотрю, раз всё выяснилось. Иля?

— Пойдём, — с готовностью откликнулась я.

— Сам ты гармошка, — пробурчал недовольный пилот. — Всё понимаю, но зачем инструмент-то обзывать?

— Ладно, извини, — миролюбиво проговорил сканер уже с порога. К нему явно вернулось его обычное благодушное дружелюбие.

— Нил, а почему ты так рассердился? — полюбопытствовала я, когда мы вышли.

— Когда? — озадаченно покосился на меня мужчина.

— Ты вдруг начал рычать, командовать и смотрел очень сурово, — пояснила я. — Я решила, сердишься.

— Извини, — раздосадованно вздохнул он. — Я не рассердился, просто встревожился; не люблю, когда вокруг происходит что-то настолько непонятное. К тому же, в наших мифах ангелы здорово не ладят с демонами. В куда большей степени, чем люди, потому что люди для демонов представляли определённый интерес, а с этими была голая вражда. Понимаю, что это всё сказки, но у меня, похоже, выработался устойчивый рефлекс защищать тебя от всего подряд, включая несущественные и несуществующие угрозы. Видишь, сам вот начинаю придумывать, не полагаясь на твою фантазию, — он пожал плечами, пропуская меня в комнату.

— Всё-таки, ты замечательный, — умиротворённо вздохнула я, крепко его обнимая и прижимаясь щекой к его плечу. Почувствовала, как сильные ладони мужчины легли мне на лопатки, а подбородок прижался к моей макушке, и подумала, что ради этого действительно стоило вытерпеть те обороты одиночества и собственной ненужности. Зато теперь, на контрасте, все ощущения были ярче и радостней.

— Нарычал на тебя, и всё равно замечательный? — иронично уточнил он.

— Ой, ладно, нарычал! — не сдержавшись, фыркнула я. — Подумаешь, покомандовал немного. Это ты не видел, как папа сердится!

— Кхм. Да, пожалуй. До С'Эрса мне очень далеко, — хмыкнул он. Мы некоторое время так постояли, молча каждый о своём, а потом я кое-что вспомнила.

— Нил, мне надо тебе важную вещь сказать, — немного смущённо проговорила я, отстраняясь.

— Что случилось? — настороженно нахмурился он.

— Мы же вместе будем жить на Земле, да?

— Что, надеялась сбежать? — иронично, но как-то напряжённо улыбнулся мужчина. — Нет уж, никуда я тебя не пущу!

— Нет, что ты, я совсем не об этом, — отмахнулась я. — Просто… Нил, я готовить не умею. Совсем. И вообще не представляю, как вести дом и всё такое.

— Всего-то? — облегчённо рассмеялся он. — Я после твоего введения катастрофы ожидал! Я тоже плохо представляю, но как-нибудь разберёмся; не думаю, что это настолько сложно.

День прошёл уютно и очень светло, умиротворённо. Нил возился с принесённым Филармонией странным музыкальным инструментом, а я рисовала. Для разнообразия, не торопливые наброски, а сосредоточенный подробный пейзаж. Тот самый, увиденный мной во сне с драконом; уж очень непривычные в нём были краски, на Альдаре такие не встречались. Там была бирюза, серый, чёрный, вкрапления жёлтого, синего и белого, а красный попадался только на лепестках цветов, коже демонов да на шкурах некоторых животных.

При старании наши занятия можно было закончить очень быстро, но они плавно растянулись на весь день. Спешить было особо некуда, и мы то и дело отвлекали друг друга вопросами обо всём на свете. Или Нил, зачем-то поднявшись со своего места, в конце концов оказывался за моей спиной, заглядывал через плечо и начинал это плечо целовать, я отвлекалась, поцелуи затягивались на несколько минут, а потом надо было опять включиться в работу и вспомнить, зачем я вообще тут стояла. Или я сама вдруг чувствовала настоятельную потребность прикоснуться, подныривала под локоть к мужчине, и мы опять целовались.

В один из таких моментов настолько увлеклись, что через некоторое время обнаружили себя на том же диване, но уже совершенно обнажёнными, сплетёнными в единое целое и окутанными терпким послевкусием одного на двоих чувственного удовольствия. Мы оба приятно удивились такой находке, а потом ещё долго смеялись: и над этим странным магнетическим притяжением, и над собственным удивлением, и просто от радости.

А на следующий день, когда пришла пора в очередной раз «всплывать», мужчины в полном шоке обнаружили, что мы прибыли в систему звезды Солнце.

На корабле тут же поднялся страшный переполох, в рубке стало очень шумно и людно, хотя, казалось бы, количество присутствующих не изменилось. Нил и Аристотель метались по кораблю, занятые совершенно непонятными мне делами, а в рубке пилот, капитан и навигатор одновременно с кем-то разговаривали. Раздавались громкие тревожные сигналы, из каких-то динамиков доносился треск и беглая многоголосая речь. Обзорные экраны пестрели графиками, линиями и подвижными разноцветными точками.

Я немного посидела с мужчинами, ожидая прибытия на Землю и не желая ничего пропускать, но вскоре от непривычного шума начало неприятно ломить в висках. А ещё я поняла, что собственно на планету мы сядем не сейчас, и вряд ли в ближайшем будущем, и тихонько ушла в каюту, чтобы никому не мешаться.

Сначала закралась мысль собрать вещи, но быстро устыдилась и сбежала: из вещей у меня имелся только комплект домашней одежды и планшет для рисования. Поэтому я просто присела на диван в намерении почитать. Потом прилегла, продолжая через силу мучить книжку. Буквы никак не хотели складываться в слова, а голова была занята сумбурными тревожными мыслями. Какая она, Земля, на самом деле? Как она меня встретит? Что меня там ждёт? За этим всем я не заметила, как задремала в обнимку с единственной своей ценной вещью.

Проснулась мгновенно, от лёгкого прикосновения к плечу. А, распахнув глаза, встретилась с уже родным взглядом тёплых серых глаз.

— Что, мы всё-таки прилетели? — сонно поинтересовалась я.

— Прилетели, — улыбнулся Нил, погладив меня по плечу. — Пойдём, соня! Я её по всему кораблю разыскиваю, а она тут калачиком свернулась.

— Извини, надо было предупредить, — раздосадованно поморщилась я и села, приглаживая обеими руками волосы. — Но вы были так заняты…

— Да я шучу, я отсюда начал поиски. Давай свою драгоценность, я её в рюкзак положу, — предложил он, когда я вместе с планшетом поднялась с кровати. — Или в руках понесёшь?

— А ты всё вот это оставишь здесь? — я кивнула на шкафы, без возражений отдавая любимую вещь любимому мужчине.

— Успеется забрать, завтра, — отмахнулся он, аккуратно упаковывая моё имущество в небольшой полупустой рюкзак.

— А почему именно завтра? — растерянно уточнила я, вслед за уцепившим меня за руку мужчиной выходя из каюты и бросая на неё через плечо прощальный взгляд.

— Потому что сегодня нам всей командой придётся доказывать начальству, что мы не верблюды, — хмыкнул мужчина, ведя меня по коридору корабля. — И никакого желания таскать с собой кучу барахла у меня нет, а вечером почти наверняка не будет сил сюда вернуться.