— А что такое? — живо поинтересовалась я. Газет я уже сто лет не читала и телевизор не смотрела.

— Да тут в «Московском добровольце» написали, что в Москве появились псы-людоеды и что один такой загрыз двоих собаколовов, когда они попытались его поймать.

— Бред, — отрезала я, мгновенно охладев к новостям. — Нашла вообще что читать. Вспомни, что Булгаков писал о чтении советских газет, и успокойся.

— Ой, слушай, что я тут вспомнила, — мгновенно забыв о зловещих газетных байках, пискнула Даша. — Тут звонит мне девчонка, с которой мы вместе...

И, покончив с обсуждением всевозможных проблем и неурядиц, мы перешли к более приятной и интересной теме — к обсуждению личной жизни наших общих знакомых. На дворе стояли выходные, Дашкин молодой человек был у родителей в Португалии, моя мама — на конференции в Италии, и мы могли болтать по телефону сколько вздумается.

Внезапно раздался негромкий щелчок, и на корпусе радиоприемника, стоящего на холодильнике, сам собой зажегся красный огонек. Я не обратила бы на это никакого внимания, поскольку как раз в эту минуту Дашка с упоением рассказывала о крушении подлых планов одной коварной тетки, но радио внезапно громко заговорило мужским голосом. Я вздрогнула и ушибла локоть о край стола.

— Сколько же можно трепаться! — гневно сказало радио, и его голос показался мне до боли знакомым.

— Подожди секундочку! — оборвала я поющую соловьем Дашку и уставилась на приемник круглыми глазами.

— По-моему, вы с чистой совестью могли бы уже и попрощаться! — заметило радио. — Больше часа болтаете!

— Себастьян? — робко предположила я.

— Он самый! — с укором ответил любимый начальник. — Тебе невозможно дозвониться! А ты, между прочим, нужна на работе!

От последней фразы мое настроение, поднявшееся было до небес при мысли о том, что по мне соскучились, упало ниже уровня моря. Разумеется, меня просто опять хотят запрячь! И ничего личного.

— Между прочим, сегодня выходной, — мрачно заявила я. — У меня дел по горло!

— Ну, не надо врать. Квартиру ты уже убрала, а постиранное белье надо только повесить. Вот повесишь — и приезжай. До встречи! Жду.

Радио снова щелкнуло и выключилось.

— Что это было? — осторожно поинтересовалась Дашка.

— Силы небесные, — проскрипела я — Вызывают на работу Вешая белье, я думала о том, что не люблю ангелов за две вещи Во-первых, они слишком много знают, одна радость, что не все, иногда и им можно наврать. Во-вторых, могут связаться с тобой с помощью вещей, совершенно для этого не предназначенных.

Но, с другой стороны, спасибо, что со мной говорили по радио! Могли бы ведь и по раскаленному утюгу.

Он уселся на диван с ногами, подобрав их под себя, и непроизвольно потянулся за декоративной подушкой с вышитым на ней желтоглазым черным котом, в обнимку с которой проводил все предыдущие встречи, но отдернул руку Алина была права, когда говорила в прошлый раз «Вы не должны так бояться людей. Тем более меня. Посмотрите, как вы сидите — сплошной комок нервов, да еще и прячетесь от меня за подушку. Расслабьтесь! Приучайте себя к тому, что окружающий мир не агрессивен и не дружелюбен. Он равнодушен к вам. Все, что происходит вокруг вас — агрессию, радость, покой, — вы моделируете сами. Если сами вы не захотите развязать узел, в который вы скручены, я не смогу помочь вам». Он немного поколебался и медленно начал доставать из-под себя правую ногу, двигая ступню к краю дивана. Но тут в комнату вошла Алина, и он одним движением вернул ногу обратно.

— Извините, что заставила ждать, — улыбаясь, негромко сказала она.

Он кивнул и дернул губами, пытаясь улыбнуться ей в ответ. Но у него не получилось, хотя ему действительно приятно было видеть ее, и смотреть на нее, и разговаривать с ней.

Она, как обычно, стащила с кресла подушку — точно такую же, как и на диване, только кот на ней был вышит бежевый с подпалинами и голубыми глазами, бросила ее на ковер и устроилась сверху. Открыла толстый потрепанный блокнот, щелкнула кнопкой ручки, задумчиво постучала ее кончиком по зубам и наконец все так же негромко и спокойно сказала:

— Расскажите, что с вами случилось?

Он перевел взгляд с оранжевых тапочек, которые она, сев, сбросила с ног, на ее лицо и, сразу же отвернувшись, покачал отрицательно головой и потянулся за подушкой. Покрутил ее в руках и положил обратно в угол дивана.

— Ну хорошо. — Алина встала с ковра, подошла к нему и сверху вниз протянула ему руку. — Пойдемте.

— Куда? — Он услышал свой голос как чужой.

— На кухню. Раз вы сегодня не в настроении разговаривать, будем пить чай. Как в день нашего знакомства, помните?

Он кивнул и улыбнулся. Профессиональная тактичность. Первую встречу с психотерапевтом назвать «знакомством» — очень мило с ее стороны.

Из кухни доносилось частое приглушенное пощелкивание — Марк работал. Странный человек этот Марк. Два раза в неделю возить совершенно постороннего человека к врачу — и не просто возить, а заезжать домой, везти к врачу, ждать там, а потом отвозить обратно! Уму непостижимо, отчего немецкому издательству, где работает Марк, так дорог психически неуравновешенный русский сочинитель?

При их появлении пальцы Марка прекратили выбивать чечетку по клавишам ноутбука.

— Мы решили для разнообразия начать с чашечки чая, — пояснила Алина.

— Вот и прекрасно. А я не отказался бы от одной порции кофе, если это возможно.

— С легкостью. — Щелкнув рычажком электрического чайника, Алина взяла пульт, и в углу кухни ожил крохотный белый телевизор, на экране которого появилось бесстрастное лицо ведущего новостей — И завершает этот выпуск печальное известие, — произнес поставленный баритон — Полтора часа назад к нам в редакцию поступило сообщение о трагической и необъяснимой гибели одной из лучших молодых актрис российского театра и кино Евгении Прошиной. Тело Прошиной со следами насилия было найдено у порога ее квартиры. В интересах следствия вся информация о деле держится в строгом секрете. Однако через наши источники в правоохранительных органах нам удалось выяснить, что убийство актрисы, судя по его жестокости, было совершено человеком с психическими отклонениями.

Все вокруг него помутнело и погасло, ужасный голос диктора замолк Он пришел в себя от резкого запаха нашатыря, и первое, что прошептали его непослушные посиневшие губы, было:

— Марк, мне нужно домой.

Всю дорогу они молчали. И только когда «Фольксваген-Пассат» затормозил у выщербленного края тротуара и настало время прощаться, он опустил голову и, не глядя на Марка, сдавленно произнес:

— Она моя бывшая жена.

Марк тихо ответил:

— Я знаю Он, вздрогнув, повернулся влево и наконец заметил, что у его спутника в лице нет ни кровинки.

Поднявшись по деликатно поскрипывавшим деревянным ступенькам на второй этаж бывшего купеческого особняка, в котором теперь располагалось детективное агентство «Гарда», я немедленно столкнулась с Надей — секретаршей и моей задушевной приятельницей.

Впрочем, в тот момент слово «задушевная» подходило к ней меньше всего на свете. Приятельница металась по приемной, словно голодная львица по клетке, а ее орехово-смуглые щеки горели гневным румянцем.

— А! — воскликнула она при виде меня. — И тебя тоже! Отлично!

— Что значит «и меня тоже»? — не без опаски поинтересовалась я, бросая в кресло свой рюкзак.

— Надули! Накололи! Оставили в дураках!

— Слушай, а поконкретнее нельзя? И остановись хоть на минутку, а то у меня уже в глазах от тебя рябит!

— Можно! — рыкнула Надя и ловким прыжком уселась на стол, чудом не сбросив на пол телефонный аппарат, который, видимо, от ужаса немедленно зазвонил. Свирепо оскалившись, Надя сорвала трубку и оглушительно выпалила: