- У вас ещё есть немного времени, мистер Уиллис. – Сидя на полу возле ног своего пленника Харден развлекался, играя проводом, предусмотрительно выдернутым из настольной лампы: то разводил два оголённых кончика в стороны, то сводил их вместе, и тогда провода начинали угрожающе щёлкать и искриться, заставляя Тэда вздрагивать и еще сильнее втягивать голову в плечи.
- Вы до сих пор надеетесь, что я с вами шучу?
Нет… Он и не думал на это надеяться. Так же, впрочем, как и на собственное мужество, поэтому всем существом своим умолял Бодро поторопиться и приехать ДО того, как Харден развяжет ему язык. А пока что продолжал подавленно молчать.
- Я в последний раз спрашиваю: где мальчишка? – Томас повысил голос. Никакой реакции – чёрного ублюдка словно заклинило. Ну что ж, он совершенно честно давал ему шанс обойтись без лишних проблем. А теперь пришла пора выводить «клиента» из ступора. Харден изобразил на лице сожалеющую улыбку и, уже особо не раздумывая, окунул провод в воду…
Смуглый молодой мужчина метнулся навстречу «роллс-ройсу», едва не угодив под колёса.
- Ayuda, por favor! Ayuda! – Мольбу о помощи можно было понять, даже совершенно не владея языком, и Адам, вылетев из машины, поспешил следом за ним.
Мальчику, неподвижно лежавшему на зелёной лужайке перед домом в окружении любопытствующих зевак, было лет семь-восемь, и на первый, поверхностный взгляд, он уже не подавал никаких признаков жизни. Во всяком случае, на рыдания и причитания матери, державшей его за руку, ребёнок никак не отзывался.
- Что случилось? – Расстёгивая на ходу чемоданчик со всеми необходимыми инструментами, Адам долго и тщетно пытался хоть что-то разобрать в сумбурной, быстрой испанской речи. Обезумевшие от паники родители шумели, энергично жестикулировали и перекрикивали друг друга, рассказывая о своей беде, но до Бодро долетали только отдельные обрывки фраз и смутно знакомых слов. «Гулять», «падать», «дышать», «приступ»…Надо же, а ведь ему до сих пор казалось, что он довольно способный ученик и самоучитель по языку у него вполне сносный. Всё-таки вот что значит – голая теория при полном отсутствии практики! Но, судя по всему, у мальчика только что был сильнейший приступ астмы.
- No se preocupe! Relajarse! – Кое-как вспоминая простейшие выражения из своего учебника, Бодро успокаивающе замахал руками перед мечущимися в истерике родителями. Присев на колени возле ребёнка, быстро приложил палец к его шее, проверяя пульс, реакцию зрачков на свет. Слава богу, сердце ещё билось. И всё-таки мальчик не дышал – у него было очень бледное лицо и уже потихоньку синели губы. Время, время, время – как же катастрофически его сегодня не хватало везде! Стараясь не обращать внимания не плач несчастной матери рядом с собой, Адам извлёк из чемоданчика маску для искусственного дыхания. Плотно прижал её к лицу ребёнка, закрыв рот и нос, сам приник губами к трубке и сделал глубокий выдох. Убрал маску, поднёс ладонь к губам мальчика. Никаких колебаний… Плохо… Ещё немного – и вслед за дыханием остановится сердце, и тогда он уже вряд ли сможет чем-то помочь. Можно, конечно, сделать непрямой массаж сердца – этому полицейских обучали тоже, но если всё серьёзно, то его навыков будет просто недостаточно.
Снова прижав маску к лицу ребёнка, Адам принялся дышать в трубку – коротко, часто, с каждым своим выдохом пытаясь заставить лёгкие мальчика работать.
«Ну давай, малыш, давай… Помоги мне… Не сдавайся… У тебя ещё целая жизнь впереди, ты не можешь так легко от неё отказаться.. . Давай, пока ещё не поздно, дыши…»
Быстро, неумолимо неслись драгоценные секунды, и каждая из них приравнивалась к стоимости жизни. Не только этого мальчика, но и Тэда Уиллиса, о котором Адаму, при всём его желании, думать сейчас было некогда…
…От душераздирающих криков звенели в окнах стёкла. Томас не торопился вытаскивать провод из таза – на этот раз можно было немного увеличить время. Первые два разряда он специально сделал короткими, чтобы у жертвы была возможность оценить всю прелесть этой процедуры и отказаться от продолжения в самом её начале. К удивлению Хардена, приём не сработал – хотя казалось, что намертво перепуганный и совершенно ошеломлённый адской болью Уиллис сейчас же выложит ему всё начистоту.
- Где мальчишка? – Устав от собственных разглагольствований, Томас теперь просто задавал это вопрос после каждой шоковой терапии. А Тэд уже даже не мог выдавить из себя короткого «не знаю». Его колотило и трясло – не только в процессе самой пытки, но и после неё, все мышцы сводило судорогой, и язык во рту отказывался шевелиться. Лицо мучителя – неподвижное, будто каменное, было совсем близко, но Уиллис его почти не видел. Оно расплывалось перед глазами, превращаясь в бесформенную уродливую маску, вызывая ужас и парализуя сознание. Слава богу, пока что ему ещё удавалось держаться… Пока что…
- Я спрашиваю, где мальчишка? – Тэд уже знал, что последует сразу же за этим ровным, спокойным голосом… Кончики провода снова коснулись воды, и мир взорвался, перестав существовать на какой-то промежуток времени. Наверное, очень короткий, почти мгновенный, однако для Уиллиса он казался целой вечностью. Если где-то там, в другом измерении существовал ад, то он, несомненно, был именно таким – горячим, ослепляющим, полностью подчиняющим себе рассудок и, главное, тело, которое не поддавалось никакому контролю: дёргалось, извивалось и стремилось избавиться от того, что сейчас выворачивало его наизнанку. Это электрическое чудовище рвало вены и сосуды, выкручивало мышцы, задевая каждый нерв, каждую клеточку организма, и Тэд кричал, не слыша самого себя, не понимая, что он делает и что с ним происходит…А потом всё внезапно закончилось, но сердце, слетевшее с катушек от неимоверного напряжения, ещё колотилось в груди как осатаневшая дикая птица в клетке.
Уиллис долго не решался открыть глаза – боялся, что они, наверное, давно лопнули, не выдержав нагрузки… От запаха собственного пота уже начинало тошнить…
- Ну так что, мистер Уиллис? Ещё не передумали?.. Вы поймите, что я всё равно его найду. С вашей помощью или без. Просто без вас у меня это займёт немного больше времени, а мне бы не хотелось его терять. У меня много других планов, и своим ослиным упрямством вы мешаете мне их осуществить. Вы знаете, кто я такой, мистер Уиллис? Если вы общаетесь с Бодро, то, наверное, уже наслышаны о моих делах. Я далеко не святой. За свою жизнь я убил многих людей. Неужели вы думаете, что будете исключением? Мне ничего не стоит убить вас. Прямо сейчас. Но я не буду этого делать, потому что вы мне ещё нужны. И вы останетесь живы, если окажете мне добрую услугу, о которой я вас прошу.
Добрая услуга… В устах Хардена это звучало как просьба о благотворительности…Тэд наконец-то осмелился приподнять тяжёлые веки. Сквозь пелену увидел прямо перед собой всё тот же, устремлённый на него волчий взгляд. Их глаза встретились, и Томас опять улыбнулся своему пленнику – вполне дружелюбно и от того ещё более цинично.
- Последний шанс, мистер Уиллис… Где он?...
… Вдох-выдох… Вдох-выдох… Уже на чистом автоматизме, без лишних эмоций. Полная сосредоточенность на собственных действиях и полная самоотдача. Вдох-выдох… Всё самое важное, личное, сейчас находилось за гранью сознания, и все усилия, физические и моральные были направлены на одну-единственную цель – поделиться своим дыханием с ребёнком, разбудить постепенно угасающую детскую жизнь. Вдох-выдох…Несмотря на то, что ТВОЯ жизнь в очередной раз летит под откос… Когда-то давно ты сам выбрал себе этот путь, и он стал твоим призванием до самой смерти. Теперь ты не можешь ничего изменить… Вдох-выдох… Ты всегда знал, что твоя работа необыкновенная… Это не способ существовать… Не средство обеспечения будущей пенсии… Это твоя судьба, твой долг, ради которого тебе часто приходится отступать от своих интересов и сдерживать чувства… Вдох-выдох… Ты замечаешь, как уже холодеющее маленькое тельце начинает постепенно теплеть, и наконец-то улавливаешь ответное дыхание. Сперва слабое и совсем бесшумное, но вот ребёнок открывает глаза и жадно глотает свежий весенний воздух… Сам, уже без посторонней помощи. Еще мгновение – и он подаётся вперёд. Ещё толком не понимая, что с ним произошло, видит возле себя родителей и кидается к заплаканной матери, которая крепко прижимает сына к груди и, осыпая поцелуями родное лицо, снова плачет, только теперь уже счастья и облегчения. Тебе в этот момент тоже необыкновенно легко и радостно. Ты удовлетворён своей работой, однако это состояние длится совсем недолго. До тех пор, пока ты не возвращаешься в мыслях к СОБСТВЕННОЙ катастрофе, которую ты, вполне возможно, уже ничем не сумеешь предотвратить…
