– Нам надо уладить важное дело, Майк, – заявил он. – Завтра я отправляюсь в Дубай, поэтому, к сожалению, вынужден все сделать сегодня.

Один из адвокатов вручил Кларку пачку бумаг. Другой держал толстую папку в кожаном переплете, похожую на корпоративную контрольную книгу.

– Существуют ли стимулы, способные побудить тебя переосмыслить ваши отношения? И увидеть, что расстаться будет в твоих и ее интересах?

– Да ты шутишь, – отозвался я.

Кларк уставился мне в глаза. Он был совершенно серьезен.

Я почесал подбородок, взглянул на книжные полки красного дерева и трех своих инквизиторов.

В кармане моего пиджака лежала белая карточка, в которую был вложен ресторанный счет. Хорошая качественная бумага, чистая и согнутая пополам. Я достал ее вместе с ручкой, наклонился к столику и кое-что написал внутри. Подтолкнул к Кларку, откинулся на спинку и сложил на груди руки.

Кажется, на секунду Кларк оказался доволен тем, что я «на борту», а он сможет поиграть в свою любимую игру: торговаться из-за денег. Потом он прочитал записку.

Он резко и гневно выдохнул через нос и бросил листок на стол.

И я смог прочесть то, что написал: «У тебя между зубами семечко».

Я видел, как его язык движется за губами, чтобы удалить помеху, а он при этом испепеляет меня взглядом. Когда я ушел со своей последней работы, многие звали меня к себе, поэтому я достаточно напрактиковался отшивать тех, кто пытался меня купить.

Кларк положил передо мной стопку бумаг.

Разумеется, я был зол. Я ощущал в кармане рукоятку ножа, и на миг у меня в голове мелькнула сюрреалистическая картина: если я ковырну ножом одного из этих идеально упакованных адвокатов, то из дырки вывалится лишь шерстяная набивка. Но больше всего меня бесило, что я не мог показать, насколько был разгневан. Это сыграет ему на руку, укрепит его веру в то, что я преступник от рождения. Ну нет, придется изображать Брюса Бэннера.[10] Спокойствие. Ледяное спокойствие.

– Тебе, наверное, известно, что у нашей семьи имеются значительные деловые интересы, – заговорил Кларк. – Энни вовлечена в несколько трестов и холдинговых компаний, поэтому есть кое-какие нюансы – юридические, финансовые и налоговые, – которые должны быть улажены до того, как…

Я начал перелистывать бумаги. Пачка была в полдюйма толщиной и по сложности юридической писанины не уступала договору о слиянии компаний. Но по сути это был добрачный контракт на случай, если я попытаюсь лишить прелестную Энни Кларк тех многих десятков миллионов, которые ей причитаются как единственной наследнице сэра Ларри.

– Это юридический документ, – заговорил второй адвокат.

Спасибо. Кларк был склонен забывать, что у меня JD/MPP[11] из Гарварда. Я позволил адвокату что-то бубнить, а сам за это время дочитал контракт и сделал в нескольких местах пометки.

– Это лишь черновик, – пояснил он. – Отправная точка. Я уверен, что мы что-нибудь выработаем на его основе. Там что-то не так?

Я швырнул бумаги на стол:

– Вообще-то, да.

Они переглянулись. У одного из адвокатов слегка шевельнулись ноздри. Я буквально видел, как их раздувает от возбуждения. Для этих людей юридические баталии лучше секса. Разумеется, весь контракт был для меня пощечиной, и я не сомневался, что Кларк жаждет битвы. Но я не собирался потакать его желаниям.

– На девятнадцатой странице ошибка. Вы, вероятно, думали о Нью-Йорке. В Виргинии в семейном законодательстве действует унифицированный правовой кодекс. Но это мелочь.

– Это черновик, – промямлил адвокат Кларка.

– Меня он устраивает. Кто хочет стать свидетелем?

– Не понял? – выдавил Кларк.

– Мне наплевать на деньги, Ларри. Если ты перестанешь стоять у меня на пути, то я готов подписать прямо сейчас. Меня все устраивает.

– Мы можем составить другой черновик.

– Сойдет и этот. Я его уже поправил.

Я трижды расписался на последних страницах, встал и вручил им бумаги.

– Если понадобится заверить у нотариуса, дай мне знать, – сказал я. – Приятного вам вечера.

Если избавление от этой скотины обошлось мне всего в пару миллионов и подпись, то я отделался легко. И я вышел.

Когда я вернулся в отель, Энни сидела на кровати, стуча по клавишам ноутбука.

– Как пообщался с папочкой? – спросила она. – Судя по всему, ты выжил. Оливковая ветвь?

– Брачный контракт.

– Что? Со мной он о нем даже не заговаривал. Значит, он взял и устроил тебе засаду с этим контрактом?

– И двумя адвокатами.

– Господи… И что ты сделал?

– Что я сделал? Ничего. Подписал. Решать тебе, конечно, но меня устроит, если и ты подпишешь. Просто чтобы убрать его с дороги.

Не знаю, чего она от меня ожидала. Чтобы я его придушил?

Она отложила компьютер, качая головой и пылая негодованием.

– Я сейчас к нему спущусь и… – Она откинула покрывало.

– Да забудь ты про папочку, – сказал я. – Хотя это и означает, что в случае развода ты не приберешь к рукам мой джип. – Я имел в виду свой двадцатилетний «чероки» с выцветшей краской и без амортизаторов. Все никак не мог решиться от него избавиться.

Даже грубое избавление от иллюзий, устроенное Кларком, не смогло полностью развеять приятный туман, окутавший мой мозг после обеда из четырех блюд и полутора бутылок бургундского «Шаве Эрмитаж», после которого я наконец-то понял, почему люди бывают одержимы вином.

Я лег рядом с Энни:

– Ты будешь любить меня даже нищим?

– Это еще что за вопрос? – осведомилась она участливо, но и чуточку с вызовом. Впрочем, она тут же смягчилась. – Ну что ты, Майк. Конечно, – прошептала она мне в ухо и чуть наклонилась, чтобы поцеловать в шею.

Я не очень искушен в разных сочетаниях: какое вино к чему подходит и тому подобное. Но есть одна комбинация, насчет которой у меня имеется твердое мнение. Если в меню ужина входит проникновение со взломом, смертельно опасные гонки с полицией или любые варианты насильственных действий, то нет ничего лучше пива «Стил резерв» в банке на двадцать четыре унции, сдобренного виски «Олд кроу».[12]

Оба этих напитка побулькивали рядом со мной на сиденье вагона метро, когда я ехал к дому брата. Безусловно, они были совершенно не к месту в позаимствованной у Энни большой матерчатой сумке с названием школы йоги над логотипом с мандалой «матери-земли». Я уже много лет их не употреблял, хотя когда-то они были у нас с Джеком любимым пойлом. Отпиваешь пару унций из банки с пивом, наливаешь столько же бурбона, затыкаешь дырку пальцем, переворачиваешь, затем пьешь. Обычно такое проделывалось во время езды (руль удерживался и поворачивался коленями), и очень часто по пути к месту будущего преступления. В пиве восемь процентов алкоголя, но есть в нем и нечто большее, какая-то особая алхимия в сочетании дешевого бурбона и медицинского привкуса светлого пива, сваренного из плотного сусла. Вместе они проскальзывали в желудок как глоток огненного раскаяния. Всего за несколько минут этот коктейль срывал в башке все ограничители и делал тебя гиперактивным носителем скорого разрушения, подростком-гранатой.

Но сегодняшний вечер был особым. Мне требовался шафер. Я впускал в свою жизнь прошлое, несмотря на его отвратительный вкус. Отец уже давно упрашивал меня помириться с Джеком. Он сказал, что брат взялся за ум. Несколько лет назад я вычеркнул из своей жизни старшего и единственного брата, героя моей молодости. И как бы сильно Джек этого ни заслуживал, такое решение до сих пор разрывало мне сердце. Как выяснилось, я крепко ошибался насчет грехов моего отца, так что и Джек, возможно, заслуживал второго шанса.

Мне его не хватало. Никто не знал меня так, как он. К тому же Джек, несмотря на все его недостатки, присматривал за мной, когда я был юн, а отец сидел. У нас с Энни подобрались замечательные друзья, но мое прошлое хранило события, о которых я не мог с ними говорить. Я нуждался в человеке, с кем можно расслабиться и пошутить насчет старых деньков. В возможности выпустить пар, не совершая дурацких поступков наподобие игры в «три листика» в Нью-Йорке – ссадины на ребрах все еще были видны. Если люди вроде Лоуренса Кларка стыдят меня за мое прошлое, то какой смысл его скрывать? Сейчас Джек снова в городе. Быть может, я смогу воспользоваться свадьбой, чтобы восстановить отношения. После Нью-Йорка я звонил ему насчет встречи, и мы, обменявшись несколькими неловкими звонками и эсэмэсками, решили сегодня вечером пообедать вместе.