Глава Седьмая.

- Бренди? – за кажущейся шутливостью его тона слышалось напряжение.

- Ограничусь горячим чаем.

- Тебе нужно переодеться, ты совсем промокла. Я могу дать тебе рубашку и найти какие-нибудь спортивные штаны.

- Будет достаточно рубашки.

- Уверена?

- Да, уверена.

- Держи – он протянул ей светло-голубую рубашку. - Ты можешь переодеться в ванной.

Афина молча кивнула и вышла.

В крохотном санузле, она сняла свою влажную блузку и надела его рубашку. Медленно провела пальцем по воротнику, пытаясь справиться с предательски набегавшим волнением. Его мужской запах, словно вселялся в нее, призывая к чему –то порочному.

Тряхнув головой, Афина закатала рукава и вернулась в каюту. Обнаженный по пояс, Стефанос, стоя к ней вполоборота, искал что-то в шкафу. Афина замерла. Капельки влаги, все еще блестевшие в его волосах, широкие плечи, маленький шрам, который она столько раз целовала…

Даже стоя на расстоянии полутора метров от него, она физически ощутила запах его кожи.

Наконец, он выбрал рубашку, продел руки в рукава и, медленно застегивая пуговицы, подошел к ней:

- Все в порядке?

-Да, – Афина сглотнула. – Все отлично.

- Это хорошо, – он мягко смотрел на нее, потом протянул руку и вытащил из-под воротника рубашки золотистую прядь ее волос.

Афина судорожно вздохнула:

-Нет, Стефанос. Не надо.

Он обвел ее фигуру взглядом. Его рубашка доходила ей почти до колен, облегая соблазнительную фигуру, и желания вспыхнуло в нем с новой силой.

-Афина – прохрипел он ее имя, нежно коснувшись подушечками пальцев ее щеки. Ее зеленые глаза вспыхнули, но она попыталась скрыть огонь, но у нее не получилось. Разум ее сдался желанию сердца, потому она решила, что или сегодня или больше никогда.

Она прижалась к его губам, а ее язык сплелся с его языком, и она начала погружаться в сладкий омут страсти. Она прижала к себе его голову. Он приподнял ее, сомкнув руки на талии, и его губы, такие нежные, начали осыпать поцелуями ее щеки, шею и замерли вдруг на пульсирующей голубой жилке.

Его губы были как пылающий огонь, и он обжигал ее сквозь тонкий хлопок рубашки. Афина застонала, крепче прижав к себе его голову, побуждая к дальнейшим действиям.

-Фина… - страстно проговорил Стефанос – Моя Фина!

 -Твоя – застонала Афина, зарываясь в его волосы и с жаром начала ласкать губами его лицо – Твоя и только твоя.

Стефанос зарычал и, подняв ее на руки, бросил на кровать. На мгновение она вспомнила, что еще несколько дней назад именно на ней он насильно принудил ее заняться с ним любовью, но сейчас она жаждала его. Возможно, в их ту ночь на яхте ее желание было подавлено голосом разума, но не теперь.

– Скажи, что хочешь этого также сильно, как я, – прерывисто дыша, прошептал Стефанос, не сводя глаз с ее лица. Тревожная складка залегла между его бровями.

Она не могла, да и не хотела лгать ему.

– Я хочу тебя больше, чем могла себе это представить.

– Ты несравненна, и сейчас я могу думать только о твоей бархатной коже и о том моменте, когда услышу твои сладкие вздохи.

От его слов желание запульсировало у нее внутри. Стефанос и раньше умел пробуждать в ней страсть. Но сейчас это был не просто соблазн, а нечто большее.

Афина потянулась к его чувственным губам.

– Я хочу, чтобы ты думал только об этом.

Она легко провела языком по его нижней губе. Застонав, он схватил ее за волосы и порывисто привлек к себе. Мгновение, и он впился в ее губы, нетерпеливо проникая внутрь, распаляя ее желание.

Афина отвечала на его поцелуй. Когда она потянула его рубашку, расстегивая пуговицы, одна из них оторвалась и упала на пол. Расстегнув остальные, она буквально сорвала с него рубашку и положила руки ему на плечи.

-Эта ночь будет отличаться от той? – тихо прошептала она. Стефанос, смотря на нее безумно горящими глазами, превратившимися в два темно – синих омута, кивнул.

-Эта ночь будет самой прекрасной, Фина – поклялся Стефанос. Она улыбнулась и поцеловала его плечо. Он не остался в долгу и, освободив ее от платья, стал ласкать ее тело, заставляя обвить его шею руками и изогнуться навстречу. Его губы умело прокладывали дорожку от ее шеи до груди, а руки гладили стройные ноги и бедра.

И вот наступил долгожданный момент. Два горящих тела слились в огненном танце любви, отдаваясь друг другу полностью и безраздельно. Дождь перестал иди, давая любовникам возможность познать страсть, дикую и необузданную, без свидетелей.

Афина чмокнула Стефаноса в подбородок и уютно положила голову ему на грудь, находясь еще в сладкой неге и качаясь на волне наслаждения.

-Мне еще никогда не было так хорошо, Стефанос – честно призналась Афина. Он показал ей иную сторону страсти: нежная и ласковая со смесью жара и желания.

-Фина, ответь мне на один вопрос: ты меня любила? – спросил Стефанос, и в его голосе почувствовалась грусть.

Она удивлено посмотрела на него. Разве он не знал ответа? Разве она не доказывала ему насколько сильно любила его? И…любит.

***

-Конечно – подтвердила Афина, погладив его по щеке, улыбаясь от вида его расширившихся глаз – Я очень тебя любила, Стефанос. Наверное, потому мне было тяжело с тобой расставаться.

Стефанос не верил своим ушам.   Наверное, его она тогда любила. Да что там "наверное", она его действительно любила, она была с ним по-настоящему счастлива. А с Дэвидом она не была счастлива, иначе не ответила с такой пылкостью на его ласки.

Но почему она бросила его?

Этот вопрос мучил его на протяжении долгого времени. Если она любила его, то не оставила и не ушла бы к другому. Она вовсе не была похожа на его мать,  которая думала лишь о своей выгоде, выходя замуж за миллиардера. Афина принадлежала к другой группе людей, которые боятся верить своему счастью. Он знал трагедию ее жизни: о том, что она выросла в детском доме, о приемных родителях, но он и не думал, что она окажется способной любить, но не принимать любовь.

-А за Дэвида ты вышла замуж из – за большой любви ко мне? –вырвалось у него, и Стефанос увидел, как женщина плавно приподнялась и посмотрела на него. В ее глазах читались вина, ласка, нежность, боль и…