В 1912 г. киевский монархический деятель протоиерей Ф.Н. Синькевич давал объяснения об отсутствии опасности для евреев со стороны верующих православных: «были и евреи, держащие себя вызывающе, однако ни один волос не упал с головы инородцев. И сие произошло потому, что христиане были в благоговейном молитвенном настроении, которое и являлось лучшей охраной добра и порядка, несмотря на неосторожно-вызывающее поведение евреев» [«Воинство Святого Георгия. Жизнеописания русских монархистов начала ХХ века» СПб.: Царское Дело, 2006, с.617].

Еврейские историки, писавшие исключительно про погромную агитацию, погромные прокламации, «столь же погромные номера столичных газет», игнорировали борьбу монархистов и националистов с погромными устремлениями или, в лучшем случае, объясняли предотвращение погромов решением отложить их «до осени» – хотя никакой осенью погромы в Киеве не начались [А.С. Тагер «Царская Россия и дело Бейлиса» М.: Терра, 1996, с.53-55].

Злоупотребление погромной лексикой в далёком от действительного отношения к погромам смысле стало весьма распространено. О. Павел Флоренский в переписке 15 марта 1915 г. называет «погромными» некоторые места в еврейском «Зогаре», подразумевая, что расистский и шовинистический характер отдельных высказываний в отношении неевреев может вызывать неприязнь к евреям. Речь шла о невозможности издавать весь «Зогар» «погромно» [В.В. Розанов «Литературные изгнанники. Книга вторая» М.: Республика, СПб.: Росток, 2010, с.161].

Можно заметить, что само появление таких выражений, как погромный перевод или погромное издание, говорит о фразеологической замене выбора насильственных действий чисто интеллектуальными суждениями. Погромщиками стали звать антисемитов не в качестве громил, а для обозначения совершаемого ими акта совестливого несогласия. С тем же правом погромщиками следовало обозвать всех социалистов и даже конституционалистов – противников Русского Самодержавия в теории. Но любые уклонения от терминологической точности следует осуждать и не подражать им.

В полном соответствии с объяснениями, предложенными Н.Е. Марковым в 1917 г., комитет монархических организаций в октябре 1913 г. распространял следующее предупреждение: «Принимая во внимание, что монархисты по существу исповедуемых ими начал не могут принимать участия в погромах, как являющихся недозвольным законом самосудом, Комитет монархических организаций… усердно просит монархические организации принять все меры к тому, чтобы члены этих организаций всеми доступными средствами удерживали население от погрома» [Ю.И. Кирьянов «Правые партии в России. 1911-1917» М.: РОССПЭН, 2001, с.151].

Пример с предотвращением монархистами еврейских погромов по случаю убийства министра Столыпина показывает, что до 1911 г. волны погромов вызывались вовсе не ими. Существовала иная сила, создававшая погромы вопреки усилиям монархистов к защите правопорядка.

Павел Булацель обращал внимание на незащищённость монархистов от еврейского революционного террора, по сравнению с множеством правительственных мер в защиту евреев от не состоявшихся погромов: «о, если бы всегда и ко всем заявлениям об избиениях и убийствах П.А. Столыпин был бы столь чуток, как в заявлениях о готовящихся будто бы еврейских погромах!» (апрель 1907 г.).

В период массового террора 1905-7 правительство не имело полицейских сил предотвратить все погромы, вызванные не только вооружённым, но и информационным террором евреев в отношении русских.

«Еврейские погромы вызываются исключительно неуравновешенностью и поразительною наглостью еврейских ораторов. В Великих Луках в 1905 г. евреи на базаре и на митингах повторяли ту же хвастливую гнусность, которую они имели глупость произносить во многих городах на юге России: «Мы дали вам Бога, мы дадим вам царя, мы перевоспитаем ваших детей»… Евреи не понимали, что такими словами они больше, чем даже бомбами, раздражали русских» [П.Ф. Булацель «Борьба за правду» М.: Институт русской цивилизации, 2010, с.202, 315].

Убийство Николая Баумана в Москве 18 октября 1905 г. совершил тамбовский крестьянин, работавший на одной из фабрик. Как выяснилось на суде над рабочим Н.Ф. Михалиным, Бауман размахивал красным флагом и кричал: «Долой Бога! Долой царя! Теперь я ваш царь и Бог!». Михалин пытался заставить Баумана убрать красный флаг, Бауман выстрелил в него из револьвера и только после этого получил удар железным прутом [«Историк», 2015, №1, с.35].

Редактор газеты «Московские ведомости» писал в 1907 г.: «ещё на днях в Вязьме судили Русских людей, возмутившихся, когда на их глазах евреи издевались над Царским портретом, а этих евреев до сих сор никто не думал привлекать к ответственности» [В.А. Грингмут «Объединяйтесь, люди русские!» М.: Институт русской цивилизации, 2008, с.300].

В 1907 г. в Харькове талантливый публицист, сторонник Самодержавия, называл еврейские погромы печальным явлением, «против которого восстанет всякий благоразумный человек», несмотря на совершаемый евреями погром русского государства и заслуженное евреями звание самого деятельного агента разложения. Рассуждения об этом шли в статье о школе, и саму борьбу с революционным разложением и с погромами монархисты считали нужным вести через воспитание [В.Д. Катков «Христианство и государственность» М.: ФИВ, 2013, с.160-161].

Если в 1907 г. монархистам не везде удалось предотвратить погромы, то это потому что не везде стих и левый террор. Во всяком случае, число погромов существенно снизилось, и еврейский историк обвиняет Столыпина, что он не сумел со второй половины 1906 г. предотвратить считанные погромы, «10 июля в Одессе, 27-28 августа в Седлеце, в Царстве Польском, а в 1907 г. 28 февраля в Елизаветграде Херсонской губернии, 8 12 августа в Одессе» [А.Б. Миндлин «“Еврейская политика” Столыпина» // Общество «Еврейское наследие», 1996, Вып.19].

Ещё один монархист объяснял необходимость прибегать к самообороне, к нелегитимному насилию, слабой правительственной защитой русских от еврейского террора и провокаций. «Припомните историю всех так называемых еврейских погромов, бывших везде и всегда последствием насилий и оскорблений со стороны евреев; погромов, в течение которых лишалось жизни и увечилось гораздо больше русских погромщиков, чем зачинщиков-евреев – кого судили, кого сажали в тюрьмы и отправляли на каторги русские суды? Не исконных, заведомых врагов нашего отечества и Государства, не насильников и оскорбителей наших святынь – евреев, а несчастных русских, у которых ещё не оледенело сердце и способно возмутиться до самозабвения при виде поругания всего, ими чтимого, подлым бесчестным врагом» [К.Н. Пасхалов «Русский вопрос» М.: Алгоритм, 2009, с.469].

О том, как начинаются все погромы, писали революционеры с единственным отличием от черносотенцев, сомневаясь в авторстве выстрела: «провокаторский» «выстрел без всяких рассуждений приписывается революционерам или евреям» [«Пламенное слово. Листовки красноярских большевиков» Красноярск, 1988, с.293].

Но как было сомневаться монархистам, если Боевая организация при Московском комитете РСДРП в декабре 1905 г. выпустила «Советы восставшим рабочим»: «против сотни казаков ставьте одного-двух стрелков. Попасть в сотню легче, чем в одного, особенно если этот один неожиданно стреляет и неизвестно куда исчезнет». Укреплённые места не занимать, нужны те, «из которых легко стрелять и легко уйти».

«Казаков не жалейте», «смотрите на них как на злейших врагов и уничтожайте их без пощады».

Если дворники будут запирать ворота и не слушаться революционеров, «в первый раз побейте, а во второй – убейте» [Ф.Д. Рыженко «Декабрь 1905» М.: Молодая гвардия, 1980, с.154-155].

Выдающийся благотворитель, просветитель, искусствовед Мария Тенишева вспоминала про 1905 г. в Смоленске: «появились какие-то типы в чёрных рубашках, с дубинками, с длинными волосами, которые разгуливали с дерзким вызывающим видом. Банды из нескольких человек, среди которых преобладала еврейская молодёжь обоего пола, врывались в магазины, присутственные места и делали попытки срывать занятия и торговлю».