— Не знаю. Но он уверен, что она будет рада. Знаешь, как она любит меня!

— Твоя мама любит тебя тоже, поэтому вот так остаться здесь ты не можешь.

— Я немного тут поживу, а потом мы к ней приедем.

— Понятно, и поживете с ней в однокомнатной квартире.

— Да, она будет очень рада.

— И она, и мама Роя — все будут счастливы.

— Конечно! Ты просто все усложняешь.

— Ладно, — постановила Маша, — поговорим с мамой Роя.

— Тетьмаш! Я знала, ты самая-самая.

— Ага, поэтому ты начала с того, что решила отбить у меня Джона.

— Это он тебе сказал? — Оксана густо покраснела.

— Нет, он настоящий джентльмен, словом не обмолвился, а я случайно подслушала.

— Я не знала, что ты и он… Ведь ты же сама сказала, еще в Москве, что у вас ничего не было.

— Почему же в таком случае ты у меня не спрашивала совета?

— Я сама не знаю, как это случилось! Только приехали, а тут все такое красивое, необычное, и он такой добрый, замечательный. Нам так помогал. Мне показалось, что я влюбилась. Но это было очень давно. Я уже и забыла.

— Ну да, конечно, целый месяц тому назад! — с сарказмом заметила тетя. — А если еще через месяц тебе понравится друг Роя?

— Макс? — удивилась Оксана. — Но ведь он же некрасивый!

— Не знаю, Макс или Ник, или наш Иван, что тогда?

— Нет, тетечка, это на всю жизнь.

— Хорошо, а если Рою понравится кто-нибудь?

— Как это? Так не бывает!

— Еще как бывает.

— Значит, ты считаешь, что надо испытать друг друга?

— Ничего я так не считаю, — со вздохом проговорила Маша, — одевайся, поехали.

— Куда?

— В гости к Рою — «свататься»!

— Но когда сватаются у нас, по-моему, женихи с родственниками к невестам приезжают.

— А у них в Америке, наоборот, невесты с родственницами ездят к женихам, — пошутила Маша.

В Москве жизнь затянула Машу в водоворот событий. Дел было невпроворот. Она часто разговаривала с Джоном по телефону. Он скучал. Маша тоже, хотя не хотела себе в этом сознаться. И непривычная поначалу жизнь Брэнсона отсюда, с другого конца земного шара, притягивала своей спокойной размеренностью и комфортностью.

Оксана не могла дождаться срока свадьбы. Все дела ей удалось уладить гораздо быстрее, чем предполагала Маша. Она просто изнемогала от нетерпения и готова была выехать раньше намеченного срока. Но мама с тетей отсоветовали. Свадебное платье с фатой сшила ей подружка, работающая закройщицей у знаменитого московского модельера. Маша решила сделать Оксане королевский подарок — жемчужную брошку из «Серого кардинала».

— Можно сказать, что эти жемчуга принесли мне счастье. — Прикалывая брошку к фате, Мария без сожаления расставалась со своим талисманом.

— Как же ты без него? — понимая, что значил для тети этот жемчуг, растроганно произнесла племянница.

— Пусть он послужит теперь тебе, я дарю его от чистого сердца. У тебя впереди вся жизнь.

Встав перед зеркалом в просторной, сверкающей после евроремонта квартире Маши, Оксана примеряла свадебный наряд.

Мама с тетей не могли налюбоваться. Стройненькая, синеглазая, совсем юная Оксана в свадебном наряде будила воспоминания об их прошедшей молодости.

— Можно, пока ты будешь в командировке, я поживу у тебя? — Оксана умоляюще посмотрела на Машу.

— Счета за телефон кто будет оплачивать?

— Рой мне сам звонит каждый день, правда, мама?

— Почти правда, потому что еще раз в день звонишь ему ты.

Маша молча посмотрела на племянницу. Ей было неудобно и обидно сообщать, что вот уже пару недель она не застает Джона ни дома, ни в офисе. А на просьбу подозвать его к телефону в госпитале уклончиво отвечают, что его нет поблизости.

Маша терялась в догадках. Пока он настойчиво уговаривал ее прилететь (хотя бы на свадьбу вместе с Оксаной, чтобы еще раз обсудить их дальнейшую жизнь) или предлагал самому выбраться к ней на пару недель, она отклоняла его просьбы. По молодости решиться порвать с прошлым было куда легче, чем сейчас.

После того как Джон перестал отзываться на звонки, Марии стало остро не хватать его, добрых глаз Джона, его постоянной заботы и, что удивительно, — секса с ним. Работа валилась из рук, она поняла, что хочет быть не просто деловой, зарабатывающей себе на жизнь женщиной, но еще и любимой.

История Кейт, которую он честно и откровенно рассказал, не выходила из головы. Воспитываясь в довольно обеспеченной семье в Лос-Анджелесе, Кейт рано потеряла мать. Отец, молодой и преуспевающий голливудский актер, привел в дом хорошенькую топ-модель. Богемный образ жизни, алкоголь и наркотики приучили Кейт легко вступать в связи не только с мужчинами старше себя, но и с женщинами. Мачеха поощряла ее в этом. И если бы не дальний родственник умершей матери, вовремя вырвавший ее из этой среды и взявший малолетнюю Кейт на воспитание, для нее все могло кончиться нарколечебницей. Когда Кейт достигла совершеннолетия, пожилой со слабым здоровьем человек предложил ей стать его женой. Так она оказалась в Брэнсоне. С годами поумнев и разобравшись в своих чувствах, молодая женщина влюбилась в Джона. К тому времени муж, ставший его пациентом, практически был не способен удовлетворить ее сексуальные потребности. Он догадывался о связи Кейт с Джоном, но не возражал. Джон был уважаемый в городе человек. Кроме того, муж чувствовал, что инициатива исходила от искушенной, вошедшей во вкус в свои тридцать лет хорошенькой сексапильной Кейт. И он мудро рассудил: пусть лучше будет так.

Мысль о том, что опытная в любви леди составляет конкуренцию их вновь вспыхнувшему чувству, начала мучить Машу, как только телефон Джона замолчал. Маша не хотела себе сознаваться в том, что по возвращении в Москву все время размышляла о том, как ей поступить. Она взвешивала все «за» и «против».

Чаша весов неожиданно дрогнула в связи с некоторыми обстоятельствами. Когда они с Оксаной прилетели в Москву, то наткнулись в Шереметьево-2 на человека, с которым после развода у Маши был роман. С букетом великолепных роз, в безупречно элегантном костюме он шел им навстречу.

— Автомобиль заказывали? — Мужчина покрутил брелоком, на котором, как у заправского таксиста, висел ключик от «Вольво».

Маша после многочасового перелета и впечатлений так толком и не разобралась: действительно он встречал именно ее или по какому-то стечению обстоятельств кого-то еще.

Усадив женщин в темно-синюю красавицу, Петр на минутку исчез и, вернувшись, сообщил, что теперь они могут ехать.

— Тетя Маша, это кто? — спросила полусонная после смены часового пояса Оксана.

— Коллега по работе, — громко, чтобы слышал Петр, отозвалась Маша.

Вполоборота, следя за дорогой, мужчина едва улыбнулся, но поддакнул, соглашаясь. На самом деле его роль в жизни Маши была куда значительнее.

В начале девяностых институт, в котором работала Маша, совсем перестал платить зарплату. Все м.н.с., то есть младшие научные сотрудники, подались в «челноки». Разодетые в китайские тряпки, они приходили хвастаться своей новой жизнью. Не выезжавшие дальше Сочи новоиспеченные коммивояжеры быстро приспосабливались к новой ситуации, расширив географию своих путешествий. В опустевших, неухоженных коридорах института, тех, что не успели сдать внаем, звучали новые слова: «растаможка», «пошлина», «пограничный контроль». Младшие были шустры и предприимчивы.

Машу с детства приучали к мысли, что торговля, спекуляция — это стыд и позор. Она любила свою профессию, знала все ее тонкости, умела кропотливо и много работать, и при этом… ничего не зарабатывать. Одежда, которая ей как доктору наук иногда доставалась по талонам на распродажах, поизносилась. Чтобы приобрести в кооперативных магазинах новую — денег не было. Все сбережения после очередной реформы превратились в пыль. Раскрасавец муж, лежа на диване, роптал: «У всех жены добытчицы, кто одежду, кто еду в дом тащит, а у меня…» Однажды она услышала, как Олег говорил кому-то по телефону: «Моя ученая крыса просто достала».