А когда не могла отправится в золотую долину, то приходилось обходится цветами в каменных клумбах в дворе замка, у фонтана, и возле лавочек, у стен замка – темно-красными высокими кустами роз.

Я просидела с Квенсентом в цветочном саде не один час. Сперва, молча прогуливалась, под сопровождением отстающегося специально на несколько шагов Квенсента, держащего руки за спиной. Потом, взяла его под руку, и мы принялись прогуливаться вместе, вдыхая небесный сладко-манящий аромат цветов, иногда перебрасываясь между собой словами. После, я села на лавочку и увлеклась чтением книги при свете луны и настольного фонаря с зажженной внутри свечой, стоящего на столе. На стол руками и попой облокотился Квенсент, посматривая молчаливо на меня, как я для него читаю в голос, то, на серебряную круглую луну, но на низенькие золотистые цветы у моих ног.

Вместо того чтобы просиживаться здесь, я могла бы отправиться к Айрону и Магдалене, но подумала, что если они такие крепкие друзья и долго не виделись, то им обязательно нужно будет остаться наедине и обсудить о многом своем.

Разложив вещи, Магдалена села на кровать и тяжело вздохнула с облегчением. Она не привыкла к тяжелой работе. Дома, в ее замке, все за нее делают ее слуги. А здесь, Айрон не удостоился ей предоставить и ни одной служанки. Это злило Магдалену. Но, быстро себя успокоив, покрасовавшись перед большим зеркалом, под которым размещался пузатый перламутрово-розовый комод, схватила с него веер и выпорхнула с комнаты.

У двери ее ожидал слуга Гаубан, который проводил в королевскую столовую, на ужин. За столом на нее ожидал лишь Айрон, что очень обрадовало Магдалену. Наконец-то, они смогут остаться тет-а-тет. Налюбоваться друг-другом, наговориться.

В разговоре Магдалена склоняла речь на более личное. Рассказывала не прекращающе лишь о себе. Как провела последних полгода в скучной компании младших кузин и тетушки Глории, приехавшей погостить к ним, как ближайшая родня, родная сестра короля, ее отца, и чувствовала себя полнейшей монашкой в монастыре, под чутким руководством режима тетушки, к которому приучила и дочерей. К тому же, они приходились ей не родными дочерями, а детьми ее второго мужа, барона Бенского. Как путешествовала по азерским берегам. Останавливалась в плавучем поместье «Тропический Гароль», а ночью чуть ли не съели москиты. Кровать оказалась непривычной – подвесной. Одеяло сплетено с множества слоев плотных морских высушенных особых пород водорослей, как, впрочем, и постельное все белье. Со всего рассказа Магдалена практически все время жаловалась, а если и получалось похвастаться, то лишь приобретенными нарядами, украшениями и совсем не нужными сувенирами.

Айрон же, старался сводить речь в более деловую сторону. Спрашивал об ее отце, их королевстве, делах правления. Но, Магдалена не слушала, а по-прежнему торочила о своем. И когда даже закончился ужин, была поглашена все еда с тарелок, Магдалена не спешила подыматься, уходить из-за стола. А, аккуратно, приподняла и раскрыла веер, и, помахивая им, продолжала вести диалог, над которым Айрон давно уже устал.

Наступило прекрасное утро. Солнце ярко заглядывало во все окна, бунтуя против плотно задернутых моих с плотными темно-бардовыми шторами.

За столом в королевской столовой собралось уже трое человек: Айрон, Магдалена, а напротив нее, Квенсент. И ей не понравилось, что ее величественные глаза должны смотреть на более низкий класс, а не ровный себе дворянству, как вчера она сидела с Айроном. Но эта злоба быстро перекинулась на интерес, отсутствие еще одной персоны за столом – меня, и как казалось, очень важной, не зря же «личная гостья самого Айрона».

- А разве нас будет не четверо? – спросила Магдалена, ложа себе на колени белоснежную салфетку.

- Четверо? – не понял Айрон, остановясь на полпути, чтобы прикоснуться к блюду на тарелке вилкой и ножом, - А, ты о Миледи? Она с нами есть не будет.

Положив вилкой в рот еду, жуя, Квенсент, скоса посмотрел на Айрона, не раскроет ли он мой секрет.

- Она просыпается поздно, и я прошу лично ей в комнату приносить еду, - соврал Айрон, не показывая лживость ни единой мышцей лица.

«Фух, выкрутились!» - с блаженством подумал Квенсент, и, стараясь быть незаметным глубоко выдохнул через рот, свернув губы в трубочку.

Так как я спала, об их проделке совершенно ничего не знала, но, если бы узнала и узнала о себе всю правду, то была бы им очень благодарна в тот момент.

Проснувшись, приведя себя в порядок, как и всегда, отправилась на чаепитие к Айрону в беседку. Как всегда круглый стол, а на нем чайный сервиз. А передо мной пустующая чашка на блюдечке, по условию чайного этикета, пусть и не чаюю. Сладкие угощения - пирожные, печенья на тарелочках. В беседке подвешены фонари, освещая нас. Еще один между нас - на столе. Сижу с Айроном в плетеным с лозы креслах. Позади меня стоит Квенсент. Айрон распивает медленно чаек, и по его приказу, Квенсенту приходиться его обслуживать.

И здесь наш маленький уют, малословье, в котором мы могли даже часами попросту друг на друга смотреть и сидеть, или слушать читанее книги, которую я читала и на всякий случай брала всегда с собой, как и сегодня, чтобы полноценно не соскучится, перебила подошедшая неожиданно Магдалена. Она подкралась из темноты и выскочила в быстром шаге. Посмотрела на нас и спросила:

- Так-так, и что здесь все порабляете?

- Ведем чаепитие, - сказал Айрон спокойно, убрав от губ чашку с чаем.

Подняв и повернув к ней голову, я посмотрела на нее.

Магдалена посмотрела жестоко и злобно на меня, словно я у нее украла что-то важное.

- Не хотела ли бы и вы присоединиться к нам? – предложила я.

- С удовольствием! – быстро окинув взглядом стол, ища свободное место, но его не было. За столом было лишь двое кресел, - И где, по-вашему, я должна сесть? Кому на руки? – открыла рывком веер и нервно потрепала перед лицом, успокаиваясь.

Айрон убрал от губ чашку, аккуратно поставил ее на блюдечко, и спокойно обратился к Квенсенту:

- Принеси еще один стул.

Квенсент кивнул послушно головой и удалился с беседки. Вернулся спустя пару минут с точно же таким креслом с лозы. Магдалена выхватила с его рук кресло, и, отталкивая меня в сторону, всунулась на мое место, чтобы быть напротив Айрона.

- А как же чайный прибор?! – затребовала теперь Магдалена.

Сумев еле разогнутся, оттого, что меня согнали, вместе с моим креслом, и при этом походила на замученного съерещеного щенка, я предложила:

- Можешь взять этот, - намекая на свой, - Он чистый.

- Не желаю. Я хочу другой.

Квенсент сходил за новым чайным прибором на кухню: чашка, блюдце, чайная ложка, прихватил на всякий случай и, вилку, ножик, тарелку, две салфетки, в маленькой вазочке живой цветок темно-красной розы, чтобы уже точно претензий ни к чему от Магдалены не поступало, принесся все аккуратно на золотом подносе. Затем, за ней поухаживал. Налил чай. На выбор положил сладкого.

И когда у нее уже появилось настроение, во всех оно пропало. И с отвращением уже было наблюдать, как она уплетает сладости, припевая чайком, пусть со всей дворцовой и столовой аккуратностью. И при этом все молчали. Пришла смертельная скукотища. Айрон предложил мне прочитать книгу. Лишь начала читать, несколько строк, как Магдалена возразила:

- Что это за безвкусица? Кто ее написал? Дорогая, Немфея, неужели у тебя нет вкуса, чтобы выбрать достойного для чтения произведения?

Я промолчала. Мне стало стыдно за себя. Опустила голову. Глаза заметались. И здесь, трезво подумала: «Почему должна прислушаться к незнакомке, с которой нормально и не разговаривала? Ведь людей сотни и мнения у каждого свои. И если буду к каждому прислушиваться, так и не далеко до потери своей собственной личности. А этого, уж, извините, я не хочу.

Резко закрыла книгу, поднялась с кресла, и сказала на полном серьезе, эмоционально, громко:

- А сколько вы прочитали книг, чтобы судить меня и мои вкусы? Одну или может одну строчку с одной страницы? Мне, казалось, что даже Ваше величество было не против моих книг. Ну, сколько? Я жду.