Тут начал разговор Ладислав Зринский:

– Слишком давно у нас не было собственного правителя, а власть в Хорватии по большому счёту принадлежала даже не австрийцам – венграм! – Последние слова он проговорил очень эмоционально – видимо, наболело.

– А что венгры, что австрийцы – все правили в стиле «разделяй и властвуй», – закончил фразу Николай Драшкович.

Они и дальше говорили, строго соблюдая очерёдность.

«– Видимо, какая-то балканская заморочка, – решил Рюген, – там иногда любая мелочь может стать причиной резни».

– Вы хотите, чтобы мой сын стал НАД вашими склоками и правил, не оглядываясь на многочисленные разногласия между родами?

– Да, Государь, – выдохнул Франкопан, – пусть это и не идеальный выход, но мы решили перечеркнуть разногласия и потому нам нужен король из чужой династии.

– А почему именно Ярослав?

– Гм… Ваше Им…

– Не чинитесь.

– Государь… Не в обиду сказано, но мы хотим своего короля. Просто у Габсбургов всегда на первом месте стояла Австрия, затем немецкие земли, затем Чехи, Венгрия и только потом – мы.

– Да я и не себя предлагаю, – слегка удивился Владимир, – это я как раз понимаю. Просто Ярослав ещё молод и как минимум несколько лет проведёт со мной. Править в таком случае будет Наместник от его имени. А вот Святослав – человек взрослый, решительный, с боевым опытом.

– Понимаете, Государь, – чуточку неловко влез Драшкович, – в том-то и дело, что взрослый да решительный. Хорватия – страна очень непростая и не привыкла к самостоятельности. Святослав несомненно справится, но может пролить лишнюю кровь – сидеть-то сложа руки и он не станет.

– А Ярослав хорош тем, – продолжил Зринский, что он – юный отрок. То есть Наместник от его имени будет иметь чуть меньше власти, что даст хорватам возможность привыкнуть, а ему – не пролить слишком много крови. Ну а потом его можно будет и сместить – за непопулярные решения. Таким образом, все необходимые, но неприятные реформы проведёт Наместник, а когда придёт черёд править молодому королю, то он не будет ни в чём замаран.

Император аж откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза, что по нынешним временам считалось едва ли не неприличным. Ну надо же – ТАМ он не любил хорватов, а здесь – такие приличные люди оказались… Или ТАМ они уже «испортились»? Или у него просто была не вся информация? Возможно, возможно…

– Разрешите продолжить? – Неловко произнёс Пеячевич.

– Да. Простите, господа, очень уж интересная у вас информация, да и люди вы явно…

– Да пока Рода едва не ополовинились, – вздохнул Пеячевич, – а Хорватия не стала терять территорию, отдавая её венграм… Ладно… Понимаете, Государь, Ярослав нам нужен ещё и как символ. Юный король, символ возрождения… Да и пока будет править Наместник, ваш сын будет иметь возможность спокойно выучить наш язык, узнать обычаи, законы…

– Согласен, – стукнул ладонью по подлокотнику кресла Померанский, – только до восемнадцати сын будет жить в Штральзунде. И женю я его не на хорватке, а на одной из русских княжон – иначе опять нарушится равновесие в вашей стране. Насчёт же помощи… Да не надо делать такие лица – понимаю, что нужна. Будет помощь: полки свои отправлю порядок навести, будут и деньги – но в кредит! А Наместник… Сперва к вам Августа Раковского отправлю, ну а там видно будет. Но всё – после коронации.

Выходили хорваты довольные: приняли с честью, миссия выполнена и перевыполнена – мало того, что полки венедов шуганут обнаглевших соседей, так ещё и Раковского дают! Репутация у него была однозначной – финансовый гений. Что говорить, если при переходе на бумажные деньги только Швеция и Померания не потеряли позиций. Да и потом Август очень много сделал для Померанского Дома. Кстати, надо будет присвоить своим соратникам титулы имперских графов…

И… снова коронация, но на этот раз – младшего сына, Ярослава. Команда, «набившая руку» на подобных церемониях, была. Были деньги и была срочность – Хорватии срочно требовался король, дабы предотвратить очередной виток гражданской войны. Поэтому к началу сентября Грифичи были в Загребе, а после сбора урожая была коронация нового короля.

Но просто это только на словах, на деле же… Владимиру пришлось слушать, вникать в местные обычаи и дрязги, выступать в качестве арбитра… Ему и всем сыновьям приходилось также демонстрировать свои бойцовские навыки – на Балканах это ценилось необыкновенно и то, что четырнадцатилетний король способен сражаться на уровне лучших бойцов Хорватии, крайне впечатлило местных. Впечатлила жителей Загреба и свита, сопровождающая Померанский Дом.

В конце октября Грифичи уехали в Штральзунд, взяв с собой более полусотни местных уроженцев из знатных родов – придворных Ярослава Первого. В Загребе остался Август Раковский и пятнадцать тысяч солдат.

Новости были достаточно интригующими – во Франции начались беспорядки. Там давно уже не было политической стабильности, но последние лет десять как-то ухитрялись гасить вражду. Ситуация у франков была достаточно странной – все были уверены, что стоит только провести масштабные Реформы и жителям страны вдруг станет хорошо. При этом понятие «хорошо» было у каждого своё: какие-то группировки требовали ограничить власть аристократов – включая короля. Другие хотели убрать «плохих» аристократов, но оставить «хорошего» короля. Третьи планировали усилить власть аристократов, ограничив королевские функции сиденьем на троне. Были и четвёртые, десятые… И вот «прорвало» и революционеры начали шевелиться.

– Оригинально, – с несколько нарочитым спокойствием сказал Богуслав, отложив документы в сторону, – самое противное, что даже прогнозов толком делать не получится. Слишком много факторов, слишком мало сторонников сохранения «статус кво». Найдётся один решительный человек – и события могут поскакать галопом.

– Не сразу, – возразил Владимир, – думаю, что сперва они будут раскачивать ситуацию. Знаешь, как малышня перед дракой – сперва «ты дурак, сам дурак», затем потолкаться надо… А вот потом дело может обернуться скверно.

– Ну у нас вроде как там неплохая агентура?

– Неплохая, да. Но не уверен, что сможем нормально воздействовать на ситуацию в нужном нам ключе. Говорю же – слишком много факторов. Единственное, в чём можно быть ПОЧТИ уверенным – власть короля будет либо ограничена, либо его вообще спихнут с трона. Всё-таки большая часть дворянства против него – потому что он начал отнимать у них привилегии. Да и горожане против – потому что привилегии у дворян отбираются слишком медленно. За него, по сути, только незначительная часть аристократии и среднего класса, да крестьяне в большинстве. Но что могут решить крестьяне в данном случае? Да почти ничего – у них нет денег, нет власти, нет оружия, да и события происходят в Париже, а не в селе.

Как выяснилось, предположения императора были верными – Франция и правда стала «радовать» весь мир интереснейшими событиями в лучших традициях Латинской Америки – очень уж некоторые вещи были опереточными, постановочными. Впрочем, в Европе сейчас был в моде своеобразный гротеск: когда требовалось преувеличивать свои чувства – как в немом кино начала двадцатого века, где актёрам приходилось «переигрывать» – так, чтобы даже тупой, неграмотный человек мог без звука и субтитров понять суть происходящего. Ну французы и не оплошали… Одних только «похорон» было больше десятка – таскали гробы с «монархией», «аристократией», «иезуитами», членами королевской семьи, политиками. Весело, да…

В происходящем можно было без особо труда распознать «неоценимую помощь» английской разведки – работать там начали на грани фола, то и дело переходя за эту саму грань. Понятно, что в здоровом государстве подобной хрени не случилось бы в принципе, но предшественники Людовика Шестнадцатого выстроили структуру государства слишком уж негибкой.